Для меня снова потянулись бесконечные дни тренировок. Айк заставлял меня бесконечно танцевать танец с раздеванием, придираясь к каждой детали. Так же он тщательно следил за мгновенным исполнением мной всех команд и мгновенно карал электрическим хлыстом даже за незначительную задержку. Как обычно, когда у него возникало желание, он брал меня в зад, или заставлял меня делать ему минет. В его отношении ко мне ничего не изменилось и взгляд излучал всё то же холодное презрение и превосходство. Словно и не было того нашего разговора на берегу Укона.
А вот я и правда изменился. Что-то произошло во мне. Я правда ловил каждый его взгляд, бросался выполнять все приказания по первому мановению не то, что руки, пальца. Я послушно подставлял свой зад и брал в рот его член, стремясь доставить своему господину максимум удовольствия. Что это было? Я сломался? Нет. Но в голове моей постоянно вертелась мысль, что я не должен допустить гибели Айка и именно она, а вовсе не электрический хлыст заставляли меня кидаться выполнять все приказы с огромным рвением и изображать подобострастие, прислуживая Айку на людях, да и наедине с ним. Чего я ждал для себя? Не знаю. Мне даже не было ничего обещано. Фраза «Награжу как это делается на Бокарсе» могла означать что угодно. Очень может быть, что после испытания Айк с холодной улыбкой заявит, что я как был его личным рабом, так и останусь на веки вечные. И это тоже будет «как это делается на Бокарсе». Ведь раб здесь ничто и полностью отдан на волю своего господина. И всё же я, по непонятным мне самому причинам, решил спасти Айка и ради этого действительно принял роль его раба, не только внешне, но и в мыслях.
В остальном жизнь текла своим чередом. Когда Айк не дрессировал меня, я выполнял работы по дому или прислуживал господам за столом. Синяя пару раз приходила ко мне в комнату, явно по приказу Айка. Я не отказывался от этого дара и брал её, стараясь получить максимум удовольствия от дарованного мне секса. С Синей мы перепробовали все известные мне позы для секса, да ещё и она парочку подкинула. Я только наотрез отказывался заниматься с ней сексом по-собачьи. Уж слишком это напоминало о том, как имел меня самого Айк.
Так прошло около месяца, к концу которого в доме начало заметно нарастать напряжение. Даже у Айка, прекрасно владевшего собой, я замечал признаки некоторой нервозности, которые он тщательно скрывал. Судя по тому, как общались с ним члены его семьи, было ясно, что происходящее имеет прямое отношение именно к Айку. Неужели речь о том экзамене, который ему предстояло сдавать, демонстрируя мою покорность? Это действительно так важно? Видимо да, раз Айк готов был наложить на себя руки, когда решил, что не выдержит испытания.
И вот в один из дней, когда я пришёл утром в кабинет Айка, он встретил меня в парадной тунике. На его лице застыло выражение сосредоточенности и торжественности.
- Мы едем на испытание, - объявил он. – Сегодня ты должен показать свою покорность мне перед экзаменационной комиссией. И это всё решит. Если я не получу хотя бы восьмидесяти баллов, сегодня и твоя и моя жизнь оборвутся.
- Почему ты не скал мне? – похолодел я. – Я бы подготовился.
- Я не хотел, чтобы ты готовился, - покачал он головой. – Мне самому тяжело было встречать сегодняшнее утро. Но я воин, я готов в любой момент заглянуть в лицо смерти. А ты – раб. Ты мог не выдержать напряжения и погубить нас обоих. Пошли.
Он надел мне на шею уже знакомый ошейник, приковал к нему руки, пристегнул поводок и потянул за него.
- Пошли, Фиолетовый.
Моё сердце, ушедшее было в пятки, забилось как бешенное.
Уже привычным способом (я в багажном отделении, Айк в кабине пилота) мы добрались на флаере до какого-то помпезного здания с колоннами. Айк не удостоил меня чести узнать, как называлось это заведение. Следуя за своим господином на поводке, с пристёгнутыми, с пристёгнутыми к ошейнику руками. По дороге нам встретилось несколько мужчин в тогах и юношей в туниках. С большинством Айк раскланивался. Ни женщин, ни рабов в здании не наблюдалось.
Вскоре мы вошли в небольшую проходную комнату. Где сидело ещё две пары таких же как мы: на скамье молодой господин возраста Айка в парадной тунике с рабом моего возраста в набедренной повязке, в ошейнике со скованными руками у его ног. Мы с Айком разместились так же на свободных местах. Друг на друга сидевшие в комнате не смотрели. Ситуация напоминала мне ожидание унизительной «инициации», которую я прошёл в начале своего рабства. Друг на друга не смотрели ни рабы, ни их хозяева. Я тоже уперся взглядом в стену передо мной. В голове не было ни одной мысли кроме: «Скорее бы это кончилось. А там или смерть или что-то ещё, но хоть какая-то ясность. Как же мне надоела вся эта бодяга!»
Над дверью ведущей вглубь здания загорелся сигнал и одна из пар поднялась и вышла через эту дверь. Вскоре ей на смену, через дверь через которую попали сюда и мы в комнату вошла новая пара и заняла опустевшие места. Время потянулось дальше. Прошло невыносимо много времени, пока сигнал не загорелся снова и вторая пара, пришедшая до нас, прошла вглубь здания. Вскоре на её место явилась новая пара и мучительное ожидание потянулось дальше.
Но вот, третий раз появился сигнал над дверью и Айк поднялся со своего места. Я тоже вскочил на ноги и последовал за своим господином.
Мы прошли длинным коридором и вошли в круглый зал, где за столом, рядком, лицом к нам сидели три старца в тогах. Мне показалось что я узнаю одного из них, которому меня показывал Айк в день похищения. У входа стоял столик, за которым сидел мужчина лет тридцати в тунике, по виду – секретарь. На столике были разложены какие-то таблички, текстами вниз, а в руках у секретаря был планшет.
Айк, низко поклонился старцам и громко представился, а я, подчиняясь его знаку, грохнулся на колени и коснулся лбом пола, отдавая им почести.
Господин не приказал мне подняться, поэтому я так и остался стоять на коленях, касаясь лбом пола. Айк, тем временем, взял со стола секретаря табличку, прочитал сам и показал секретарю текст, потом дал мне знак подняться на ноги. Он снял с меня поводок и освободил мои руки, после чего ровным голосом проговорил:
- Сейчас ты будешь выполнять мои приказы. Тебе всё ясно, раб?
- Да, мой господин, - поклонился я в ответ, понимая, что и этот инструктаж и моя реакция на него это уже часть прохождения испытания.
Айк отошёл на несколько шагов назад, заглянул в табличку и жестом подал сигнал, чтобы я лёг. Я тут же бросился перед ним ниц. Подождав следующие несколько секунд, Айк подал новый знак и сел перед ним в позе покорности, преданно глядя в глаза. Потом, повинясь новому приказу моего хозяина, я пополз к нему на четвереньках и облизал его сандалии. Команды я выполнял быстро и чётко, давно приученный электрическим хлыстом, что за любое неподчинение сразу последует боль, пронизывающая всё тело. Но только ли это? Мне казалось, что я наблюдаю за собой со стороны, а тело само автоматически выполняет заученные команды. Что это было? Ведь я прекрасно знал, что от того, как я пройду это испытание, зависят жизни: моя и Айка. Стоило вложиться, постараться сделать всё получше, хотя бы из чувства самосохраниения. Но я не мог. Почему? Я вдруг осознал, что безосознанно, просто отдал своё тело, натренированное Айком, для выполнения определённой задачи и удалился в «зрительный зал» наблюдать за происходящим. Если бы всё это делал я, то в какой-то момент непременно бы «затормозил», ужасаясь роли покорного, униженного раба, которая мне претила. Но я устранился, а тело привыкло подчиняться. И потому… И потому всё шло как по маслу.
Айк гонял меня минут семь-восемь. За это время я не только продемонстрировал все позы и жесты, покорности, но и принял несколько постыдных поз, либо задирая набедренную повязку спереди и демонстрируя половые органы, либо нагибаясь и задирая её сзади, словно подставляя зад под порку. Всё это я проделал машинально, словно это и не было публичным унижением. Да, сдать своё тело «в аренду» было неплохой идей.
Закончив это испытание, Айк приказал:
- Танцуй теперь, для этих уважаемых старцев.
Он сделал движение и в зале послышалась музыка, под которую я обычно танцевал свой танец с раздеванием. Я начал танцевать, как обычно это делал перед Айком. Нет лучше. Ведь сейчас я должен был представить своего господина в лучшем свете перед этими старцами, которые должны были решить его судьбу. Удивительно, но о своей жизни я даже не думал, настолько я растворился в роли раба и в своём желании помочь Айку.
Вот набедренная повязка полетела в сторону. Вот я принялся крутить бёдрами и мне даже показалось, что у кое-кого из старцев появился своеобразный блеск в глазах. Что же, так и надо. Ведь Айк и говорил, что танцевать надо так, чтобы даже древний старец возжелал меня. Всё идёт как надо.
Но вот танец закончился, и я застыл на полу в позе покорности, обнажённый и униженный. Айк взглянул на членов комиссии и дождавшись утвердительного кивка от одного из них, повернулся ко мне и снова заглянул в табличку.
- Встань, Фиолетовый, расставь ноги пошире и убери руки за голову. Я ударю тебя по яйцам.
«Что? По яйцам? Но это же чертовски больно! Только не это! Нет!!!». Но пока эти мысли метались у меня в голове, моё тело, приученное подчиняться, словно само встало, выпрямилось, пошире расставило ноги и убрало руки за голову. Губы словно сами произнесли:
- Слушаюсь, господин.
Айк секунду помедлил, а потом сделал очень лёгкое движение ногой, нанося удар мне в причинное место.
- А-у-у-у! – взвыл я от страшной боли, согнулся, схватившись руками за мошонку и рухнул как подкошенный. Я корчился и извивался на полу, всё ещё прикрывая причинявшее жуткую боль стыдное место, подвывал, стонал и плакал. Но как только боль хоть немного отступила, и я смог набрать в парализованные болью лёгкие хоть немного воздуха, я выдохнул положенное:
