Как же я люблю свою работу в военном госпитале. Я, постовая медсестра, летящей походкой проношусь по длинющим коридорам отделений в коротеньком халатике и шапочке пилотке, скрывающей мои длинные, густые, каштановые волосы.
Табуны выздоравливающих самцов постоянно цокают вслед и отбрасывают едкие комменты, исходя слюной и пряча свои привставшие жезлы.
Со мной, как с неопытной сестричкой, постоянно происходили приключения.
Так было и в эту смену.
Прокапав тяжело больных, и раздав вечерние градусники с таблетками, я удобно устроилась в ординаторской.
- Верочка! Скорей, там Миршанскому плохо!- я вскочив и побросав рабочие журналы, побежала сломя голову за парнем. Влетела в палату, растрепанная, тяжело дыша и думая о самом страшном. Бледный боец лежал на кровати с закрытыми глазами. Небольшие черные усики над влажными красными губами тихонько поддергивались, длинные ресницы вздрагивали. Я с перепугу не обратила на это внимания, схватила руку проверить пульс. Пульс ровный... тихие смешки сзади... Что!? Я присела на кровать и перевела дыхание.
- Колись, Миршанский! Что задумал?- скрыть облегчение в голосе не удалось.
- Верочка, я завтра выписываюсь. Сделай мне подарок - полечи меня... - наглость и самоуверенность дембеля с просящими, красивыми, темными глазами привела меня в ступор. Я оглянулась, в палате мы одни. Повернулась к нему, одеяло откинуто. Боже, его орудие светилось влажной головкой! Парень поддрачивал корень и смотрел на мои коленки.
Я дернулась, проматерилась и резко встала уйти. Не люблю когда за меня решают. Вот засранец! Я вам тут что, давалка!
Дембель схватил меня за руку и дернул к себе на широкую грудь. Потом перевернул спиной на подушку и навис сверху.
- Ве-роч-ка, прошу по хорошему. Ты же давала клятву Гиппократа. Ну, полечи, не бойся. Никто не узнает... - низкий баритон в ушко возбуждал, горячее, голое тело влекло. Я сквозь ткань халатика ощущала жар его орудия.
- Давай, сучка, соси! - боец вскочил и поднес как на подносе из темных, кучерявых волос свой жезл к моему лицу. Я лежала растерявшись. Хмыкнув, он нажал на мой подбородок, заставляя открыть рот. Я вывернулась и села на кровать. Краснея от стыда и возбуждения. Грива каштановых волос струилась по плечам и по щекам, закрывая шею. Халатик расстегнулся, мои белые трусики выглядывали из -под коротенькой черной юбочки, а прозрачный лифчик почти ничего не скрывал.
- Верочка, возьми в рот, пожаалууйста ...- с нетерпеливым придыханием баритон Миршанского звенел в ушах. Я широко открыла рот , как у стоматолога и закрыла глаза.
Горячее и гладкое орудие оказалась на моем языке. Губы сомкнулись вокруг. Я подвигала языком и губами. Пульсирующие вены орудия под гладкой кожицей приятно пружинили. Терпкая, немного солоноватая влага смачивала губы. Я посмотрела наверх. Парень, закрыв глаза, раскачивался и гладил мои волосы.
- Соси, сожми губки. Плотнее, ооо, да! Зубы спрячь, дура! Молодец, да! Глубже, еще глубже. Ооо!! Да, блин! - вскрикнул он.
Я задохнулась и вскочила, встала у окна. Вытираясь ладонями, и пытаясь дышать ровнее смотрела на голого парня. Он сжимал свой член и молча шел на меня. Его член блестел прозрачной влагой, черные волосы кучерявились по всей груди и по всему паху. Я замерла, готовая отскочить в сторону.
- Хорошо, целочка, будет по-другому. Верунчик, ты моя до утра. Раздевайся, сестричка! Лечить будешь, хмм...- Миршанский был настроен по серьезному.
Его налитые кровью глаза одновременно пугали и притягивали. Красивое тело молодого мужчины приближалось все ближе. Я полураздетая не могла пошевелиться от страха и возбуждения. Боец подошел еще ближе, выдохнул как перед забегом и начал целовать. Запах мужчины притягивал. Я обхватила его шею руками. Боец настойчиво, грубо просовывал свой язык мне в рот. Я откинулась на его руку, задрав голову навстречу его губам, закрыла глаза. Водоворот истомы подгибал колени. Его ладонь пробралась в мои шелковые трусики и я застонала. Хорошо... Миршанский, еле сдерживаясь, повернул меня и положил животом на кровать. Задрал халатик, стянул трусики, и широко раздвинул мои стройные ноги. Я пыталась посмотреть назад, волосы лезли в лицо, ноги в туфлях разьезжались в стороны. Боец прижал меня локтем между лопаток, лег сверху и просунул свое орудие в мою влажную, тугую киску...
Я стиснув зубы терпела раздвигающую боль. Парень мычал и прижимал все сильнее. Казалось, он протыкает меня насквозь. Остановился, замер.
- Да, сестричка... Божественная целочка... Давай, сожми еще. Ооо...
Я распятая лежала на животе, ощущая всю глубину своей пещерки. Парень вытащил орудие полностью. Растянул мою киску пальцами и загнал в полуоткрытую дырочку снова. Он проделал это несколько раз. Я в нетерпении приподняла попку, он опять хмыкнул.
- Сучка хочет! Лови, моя прелесть!- и вставил до упора жезл, уперся пятками о пол и забил сильнее. Я вздрогнула, попыталась отползти. Крепкие пальцы потянули назад. Бедра и мошонка бились о мою попку. Железная кровать скрипела все громче. Боже, нас могут услышать!
Миршанский поставил ногу на кровать и нажал на меня еще сильнее.
- Больно, больно, больно!!!!- заерзала я змейкой под ним. Вскочила красная и дрожащими руками стала поправлять халатик. Ища глазами трусики, отступала к двери. Боец достал из кармана мои беленькие трусики, понюхал их и поматал на пальце.
- Давай кончим, что начали. Тебе нравиться, я точно знаю. Верочка, ты моя. Идиии сюдааа.- полушепотом уговаривал Миршанский.
Я почти ревела, молча подошла к нему. Он снова развернул меня, уже к стене и обхватив многострадальную попку загнал свое орудие. Оно рыбкой скользнуло в раздолбанную дырочку. Я охнула, ощущения обострились. Застонав, я вцепилась в дверной косяк и замерла. Парень ритмично задвигал тазом. Наши стоны раздавались все громче, мои ноги свело судорогой, поясницу заломило. Дрожь охватила меня, я закачалась навстречу орудию сладких пыток! Взрыв потряс нас обоих одновременно! Зажатая в угол, на дрожащих ногах, я почти теряла сознание. Парень кончал в меня, тихо рыча и оставляя синяки на моих бедрах.
Когда мы смогли выпрямиться, Миршанский снова целовал меня, тихо и нежно...
- Спасибо, сестричка. Я буду помнить тебя всегда, теперь иди...- и подтолкнул к двери.
Что!? И все!
Я молча вышла, украдкой оглядываясь.
В коридоре никого, глубокая ночь, свет ночной лампы над столом постовой медсестры.
Трусики остались у бойца. Моя мокрая киска приятно остужалась под халатиком, было непривычно.
Я была и довольная и злая одновременно. Как теперь вести себя, как смотреть на него.
Проматывая в голове всю эту ночь, вспоминая крепкие обьятия, я снова хотела его.
Работа в процедурной начинается в шесть утра. Еще есть время. Я взяла забытые кем-то сигареты в раздевалке. Помяла в тонких пальцах сигарету Родопи и сделала первую затяжку, голова закружилась. Сидя на подоконнике, жмурилась первым лучам солнца, курила в открытое окно и думала о нем.
Надышавшись дыма, пошла разводить утренные антибиотики.
