Эпиграф
"Со мной так нельзя!"
Любая из знакомых вам девушек
1
Было утро понедельника после памятного воскресения.
Не знаю, кто как, а я во сне не думаю о том, где предстоит проснуться. Вероятно оттого, что практически всегда засыпаю у себя в кровати. Сегодня было иначе. Открыв глаза, я не узнал собственной комнаты. Интерьер был знаком. Но не тот. В памяти всплыли события прошедшего вечера.
Ужин. Вино. Задушевная беседа, во время которой искры сыпались из глаз прямо на стол. Частицы вновь накаляемой страсти носились в воздухе, беспощадно разя нас. Особенно, меня. В который уже раз за тот день, став жертвой неуемного либидо, я отложил приборы, поднялся, сопя, как бультерьер. Вид у меня тогда, наверное, был виноватый. Или, нет, скорее, смущенный. Если честно, было как-то неудобно снова тревожить маму. Но очень хотелось!
Вот, за что ее люблю, и не только за это, разумеется, ей не требуется лишних слов. Едва взглянув на меня, она с усилием проглотила не дожеванную пищу.
— Сколько можно!? - это неподдельное изумление. - Который это раз? - пауза. - Уже пятый раз за сегодня, не считая того, когда я тебе отстрочила! - Вера не возмущалась, а, скорее, восхищалась. - Макс! Тебе нельзя живую женщину! Ты - животное!
— Прости, мам! - улыбнулся я, понимая, что она не отвертится.
Вера была не чужда игры и напустила на себя серьезный вид:
— Доедать, я так поняла, мы не будем, - я отрицательно помотал головой. - И даже посуду не уберем?..
— Сдвинь, - сухо сказал я и даже сам себе удивился.
— Что? - уверен, она не нуждалась в уточнении, спросив больше по инерции.
Мама поднялась, чтобы расчистить хотя бы угол стола, но не успела. Подойдя, я развернул ее лицом к себе и, приподняв, усадил на край столешницы. Звеня тарелками и опрокидывающимися бокалами, продвинул чуть дальше. Я слышал только стук крови у себя в ушах да ее сбивающееся дыхание.
Она не сопротивлялась, не пыталась что-то исправить в моих действиях, полностью подчинившись моей воле.
Одним движением я распахнул ее коротенький домашний халат, срывая пояс. Вера уже не надевала сегодня нижнего белья после все тех раз, справедливо подозревая, что возможности сына еще не до конца исчерпаны.
Быстро стянув, на сколько вышло, с меня шорты, ногами притянула к себе за бедра. Я вошел, как по маслу, ощутив волну возбуждения, пробежавшую по ее телу. Вера обхватила мою шею руками, жадно, как в первый раз, впилась в губы. Наши языки встретились. Но мне было неудобно. Я бесцеремонно отпихнул ее. Звякнул фарфор. Мама, поймав опору руками, громко вскрикнула от моего первого толчка. И продолжала на той же ноте, пока я вдалбливал в ее истекавшее соками влагалище неугомонный разбухший член, совершая не частые сильные фрикции.
Я не давал ей передышки, когда она раз за разом содрогалась всем телом. Преодолевая сопротивление сузившихся стенок, заставлял кричать ее так, как она сегодня еще не кричала.
— Пойдем на кровать... - смогла наконец выговорить Вера, поймав паузу между толчками.
Я не отреагировал сразу, дождавшись, когда посуда в очередной раз завибрировала на столе. Вышел с влажным звуком, помог спуститься маме на пол, но она едва держалась на ногах. Подхватив под руку, словно раненную, я довел ее до спальной. Рискуя в темноте на лететь на шкаф или комод, включил торшер - из-за задернутых занавесок не было видно даже собственных рук. Теперь - другое дело!
Подведя Веру к широкому двуспальному ложу, уложил поперек, на живот, а сам взгромоздился сверху. Задрал подол халатика и, не долго думая, вошел снова. Она сразу же напряглась. Я почувствовал это по тому, как внутри плотно сдавило мой член. Затем обмякла - лишь прикусила нижнюю губу, чтобы не стонать слишком громко, и вцепилась в одеяло.
Когда я забрызгал белым ее слегка смуглые от регулярного посещения солярия ягодицы, то упал рядом - теперь уже точно полностью опустошенный. Лицо у нее в тот момент было такое расслабленное, счастливое. Она провела ладонью мне по щеке и закрыла глаза.
Так мы пролежали какое-то время.
— Дай влажные салфетки, - наконец попросила Вера.
Я порылся в ящичке прикроватной тумбочки и нашел упаковку. Помог ей обтереться. Много и не потребовалось.
— Как я устала сегодня, - тихо сказала она. - Давай спать.
Мама скинула халат на пол и забралась под летнее одеяло. Мне не хотелось уходить. Не сейчас. Устроившись рядом, я сначала слушал ее размеренное дыхание, а потом не заметил, как заснул сам.
2
И вот настало утро следующего дня. Понедельник.
Я лежал в кровати рядом с мамой, в ее комнате. Будильник пока еще не опомнился, но первые робкие лучи солнца уже играли на оконной раме. Утренний стояк, словно перископ, вздымался над морем белоснежных простыней и пододеяльников.
Я огляделся. Вера спала на боку, спиной ко мне. Не рановато ли будить ее? Если честно, мне весьма примерно представлялось, который был час. Но заниматься самоудовлетворением после вчерашнего я как-то не хотел. Засунув руку под одеяло, нащупал упругие ягодицы. Сжал слегка одну. Мама издала неразборчивый мурлыкающий звук, но не проснулась. Тогда я раскрыл ее и аккуратно перевернул на спину. При виде открывшегося зрелища, в члене запульсировала кровь.
Безмятежный вид. Ноги немного раздвинуты. Я облизал пересохшие от вожделения губы и смочил слюной два пальца. Аккуратно, словно боясь потревожить сладкий сон, коснулся ее половых губ. Один палец заскользил вверх - к головке клитора, второй вниз. И вошел в Веру. Она была уже влажная.
От моих движений она слегка согнула ноги в коленях, выгнулась, издавая томный вздох. Я приник губами к нежной груди.
— Стой! - внезапно произнесла она сонным голосом.
Я не обратил внимания на ее слова. Наоборот, нарастил темп и усилия. Вера застонала, но затем взяла меня за руку. Ту, что была в ней. И уверенно отстранила. Я в недоумении сел рядом:
— Что случилось?
— У нас был уговор. Помнишь? - она вопросительно посмотрела на меня.
— Ты серьезно? Мам! - я не верил своим ушам.
Уговор я, конечно, помнил. Но не думал, что после такого страстного воскресения он все еще имел силу. Однако, как оказалось, имел. Для мамы данное ею слово приобретало вполне осязаемый вес. А для меня?
— Теперь между нами ничего больше нет! - произнесла Вера. - Все будет, как до вчерашнего дня. Я твоя мама, ты - мой сын. Ты меня понял, Макс? - на последней фразе она повысила голос; возможно, немного сильнее, чем следовало, но мне показалось, он дрогнул; или мне так хотелось...
— Разве тебе вчера было плохо? - решил не сдаваться я, но она не отвечала, избегая встречаться взглядами. - Я думал, тебе это нравится также, как и мне. Или я не прав?
— Макс... - после некоторой паузы выговорила она. - Все, что было между нами - не правильно... так не должно было случиться. Это порочные отношения.
— Но ты не ответила, - не отступал я.
— Думаешь, мне легко? - тихо произнесла она, но этот ее полушепот был громче любого крика; я понял, это - надрыв. - Забудь, - едва слышно закончила она.
Я не знал, что на это возразить. Все мои аргументы закончились. Осталось просто смотреть, как обнаженная, Вера, не глядя в мою сторону, выходит из комнаты.
Забыть? Как она это себе представляет?
Меня только что официально изгнали из Рая.
Уже не веря в свои силы, я решил предпринять последнюю попытку исправить ситуацию. Это был ход отчаяния, но никак ни здравого смысла. Где-то в подсознании я понимал, что импульсивные поступки редко приносят дивиденды. И все же пошел вслед за мамой.
3
Вера была в ванной. Сквозь тонкую дверь доносилось приглушенное журчание воды.
Это было не легко, но, собравшись с духом, я вошел к ней.
Мама стояла под душем. Красивая. Соблазнительная. Увидев меня, она не стала прикрываться, пряча свою наготу. Еще бы! После всего, что между нами вчера было...
— Чего ты хочешь? - с напускной холодностью спросила она.
— Только поговорить, - я старался, чтобы мой голос звучал уверенно.
— Тут не о чем больше говорить, Макс, - она повернулась боком.
— Ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую...
— Ты мне будешь говорить о чувствах, эгоист чертов! - сорвалась Вера. - Вали отсюда! - она в сердцах кинула в меня мокрой мочалкой.
Это был провал. Теперь мне стало абсолютно понятно. Закрыв за собой дверь, я оставил за ней вчера. Со всеми надеждами, улыбками, счастливыми моментами. А сегодня - уже совсем ДРУГОЙ день.
Не зная, чем себя занять, чтобы обуздать собственные мысли, я пошел на кухню и начал готовить завтрак. Опустошенный и угрюмый. Мое лицо полностью отражало то, что творилось внутри. Обезумевшие кошки яростно скреблись на душе. Чтобы хоть как-то приостановить внутренний монолог, я включил пультом радио.
Стряпать быстро сегодня у меня не получалось. Руки не слушались. Я то и дело подвисал, не думая ни о чем, просто смотрел в одну точку. Прошло, наверное, часа пол, пока я покончил с готовкой и разложил все по тарелкам.
В дверях появилась Вера, уже одетая и готовая к новому рабочему дню. На ней было было длинное белое платье с синими цветами, которое очень ей шло. Волосы убраны наверх. Строгий макияж на бесстрастном лице. Просто картинка! Интересно, чего ей это стоило?
Я отвел взгляд. Говорить уже ничего не хотелось. Да и был ли в этом какой-то смысл? Приняв свершившееся, как факт, мы сели за завтрак, который никому не лез в горло. Казалось, вместе с нами над столом опустился невидимый пресс. Воздух загустел и перестал попадать в легкие при вдохе.
