Корсаковы, как обычно, сели обедать на веранде. Надя, которой для прислуживания за столом велели одеть передник, но этим и ограничились, суетилась, разнося тарелки. По телевизору шло какое-то ток-шоу. Выступал глава Госкомбанкротства, довольно молодой чиновник интеллигентной внешности.
– Программа отработки долга физлиц успешна на 200%! – энергично отбивался он от критиков. – Мы спасли от тотального банкротства банковскую систему, не включая печатный станок! Повысили кредитную дисциплину населения! Снизили безработицу! Избавились от гастарбайтеров! Обеспечили дешевой рабочей силой крупные инфраструктурные проекты на Крайнем Севере и Дальнем Востоке! И после этого кто-то смеет обвинять нас в «легализации рабства»? Да, случаются злоупотребления, эксцессы негуманного обращения хозяев с работниками, но такое бывало всегда…
– Даш, переключи! – потребовал Антон Григорьевич. – Надька! Как ты хлеб режешь?
– Да ведь нож тупой, Антон Григорьевич! – пожаловалась Надя.