День близился к концу, багрово-красный диск солнца садился вдали за лесом. Мы лежали с Витьком на траве курили сигареты и смотрели как наши дочки накрывают на стол в саду под яблоней.
Целый день мы пололи картошку под палящим июньским солнцем и сейчас вечером помывшись в летнем душе, я и мой кореш блаженно отдыхали в ожидании когда дочки накроют стол и поставят на него ледяную окрошку и бутылку " пшеничной" водки, с утра дожидавшуюся своего часа в холодном подполе в доме.
Наши дочки так же как и мы помылись в душе и сейчас ходили в саду в шортах
и в коротких топиках без лифчиков, с мокрыми от воды волосами, нося из дома на стол под яблоней различные закуски.
— Вить, у твоей Оли жопа обалденная, пиздец у меня член сейчас лопнет. - говорил я другу смотря на его дочь.
Молодая девушка с длинной тёмно-русой косой в коротких розовых шортиках и в белом откровенном топе, сквозь тонкую ткань которого выпирали двумя спелыми дынями её большие груди и проступали соски, ходила перед нами виляя попкой, нося из дома в сад на стол тарелки с едой.
— Да у твоей Машки попец тоже зачётный. Вся в мою мать шалаву пошла. Такая же дылда выросла и злющая зараза. - ответил мне Витёк смотря возбужденным взглядом на мою дочь Марию.
А она действительно была копией Витькиной матери тёти Жанны. Такая же высокая и красивая как мать, молодая
зеленоглазая шатенка, с обалденный фигурой, почти стоячими сичечками и обладательницей небольшой но довольно пухлой попки, которая словно мячик выпирала у Маши под тугими шортами.
От меня у дочки только рот и подбородок достался, а от матери всё остальное и противный характер. Мария была вылитой Жанной Владимировной в молодости, красивой но злой девушкой.
С тех пор когда мы восьмого марта семьдесят восьмого года пошли с Витьком грабить магазин где работали наши с ним матери, а потом легли с ними в постель, прошло двадцать лет. И вот мы тридцативосьмилетние лежим в саду со стояками в трико и рассматриваем попки наших взрослых дочек студенток, которые щеголяли перед нами в откровенных топиках без лифчиков под ними, и в коротких по самые письки шёлковых шортиках.
Когда мы были с Витьком молодые и учились в школе, то мы были влюблены в наших с ним матерей. Я был без ума от его мамы Жанны, а он любил мою мать толстожопую Светлану Петровну. Но сейчас спустя двадцать лет, мы были влюблены в дочек друг друга. Витёк обожал мою Машку, а я был влюблён в его Олю, копию моей мамы Светы.
От моей матери Оле достался цвет волос, длинная тёмно-русая коса, симпатичное лицо, большие груди-дыни и толстая жопа. А вот ростом Ольга пошла в отца, в шкета Витька. Девушка она была симпатичной с приличными формами как спереди так и сзади, но низкорослой в папу.
Но мне Оля безумно нравилась, смазливая такая малышка с накаченным задом и крупными грудями.
— Вить, а у твоей Оли пизда наверное сзади расположенна как и у моей мамаши. Верняк Оля " сиповка" Вить. Смотри как она ходит, туловище вперёд наклоняет, а жопу чуть отклячивает. Так только " сиповки" ходят. А у моей Машки влагалище точняк спереди расположено, как у матери. Да и ходит она прямо выставляя лобок вперёд. Так стопроцентно " корольки" Вить ходят. - говорил я другу рассматривая походки наших с ним дочек носящих тарелки с закусками из дома в сад.
За двадцать лет я уже многое знал о женщинах и не был тем безусым юнцом когда впервые в жизни лёг на Витькину мать Жанну Владимировну и не знал что делать.
— Да точно Костян, у моей Оли пизда сзади находится, у дочки должно быть всё как у мамаши. А у твоей Машки писька ближе к переду, она же вылитая мать, и сто процентов злоебучая как она. Её только стоя ебать Кость, как и Жанну. - возбужденным голосом говорил мне Витёк, по привычке смоля сигарету до фильтра.
Времена когда мы с другом курили качественные советские сигареты, " космос" " мальборо" и болгарские "радопи" давно прошли. В наши дни хорошие сигареты стоили дорого, а с работой как и с деньгами в девяносто восьмом году было туго. На заводе где трудились мы с другом платили мало, да и те деньги часто задерживали. Вот и курили я и Витёк, дёшевую " Яву" которая по качеству была в сто раз хуже той советской " Явы" по тридцать копеек в мягкой упаковке.
— А я бы и своей Машке не отказался бы засадить. Вон какая она справная, фигуристая и попка словно мячик накаченная. - мечтательно сказал я другу, провожая взглядом свою дочь которая прошла мимо нас, длинноногая в коротких шёлковых шортиках розового цвета.
Мне по правде говоря не только Витькина дочь Оля нравилась. Но и своя тоже, очень и очень была мне по нраву. Несколько раз Мария забывала свои трусы в ванной, и я втихоря дрочил на них нюхая промежность шёлковых девечьих трусиков, вдыхая волшебный аромат её молодой письки.
А однажды мне удалось подсмотреть за дочкой когда она надевала лифчик. В тот день я забежал домой с работы чтобы поискать в спальне жены похмелку, дверь в доме была закрыта на ключ, жена торговала в магазине, а дочь была на занятиях в институте. И я смело пошёл в спальню жены в надежде найти у неё бутылку водки на опохмел.
Жанна иногда приносила с работы вино и водку и держала спиртное у себя в комнате на " чёрный день". Ну, а я время от времени её запасы прореживал, не то чтобы я бухал сильно, но иногда мне требовалась похмелка. И вот зная что дома никого нет, я смело толкнул ногой дверь в спальню жены и встал как вкопанный на пороге.
Возле большого зеркала трюмо стояла моя дочь
и из одежды на ней были узкие чёрные трусики, больше похожие на стринги. Потому как попка у Маши была полностью голой, а промеж её мраморных ягодиц закаталась узенькая полоска трусов. Лифчика на Маше не было, дочь держала его в руке и стоя перед зеркалом рассматривала свои стоячие колом груди.
— Извини Мария, не думал что ты дома. - сказал я дочери, закрывая за собой дверь.
Она меня заметила, но на удивление не прикрыла свои груди руками как это бы сделала любая другая дочь. Нет Маша обернулась на стук двери и стояла полуголая в одних трусах выставив напоказ свои молодые стоячие сиськи с тёмно-коричневыми сосками на концах как у матери.
Вечером придя с работы я ожидал от жены нагоняй, думая что дочь всё ей рассказала, но Жанна молчала и говорила на другие темы, но не про то, что я подсматривал за полуголой дочкой в её спальне. Маша не заложила меня матери и это был смелый поступок с её стороны. Обычно в детстве дочь была жуткой ябедой и всегда доносила на меня матери.
А ещё этим вечером в ванной, в корзине с грязным бельём, я нашёл её трусики, те самые узкие чёрные, которые были на дочке днём. Они лежали в корзине поверх другого белья и были просто пропитаны соком из дочкиного влагалища. И мне было непонятно как они могли там оказаться?
Обычно дочь стеснялась меня и никогда не ложила ношенные трусы в общую корзину с грязным бельём. Обычно она стирала их отдельно и сушила у себя в комнате. А тут словно специально её трусы лежали на видном месте, поверх белья матери и моей грязной одежды.
Возможно дочь умышленно положила свои трусы-стринги на видное место, для того чтобы не старый отец который сегодня видел её груди, мог взять трусы и понюхать.
Что я тут же и сделал пока жена смотрела очередной бразильский сериал, я по быстрому подрачил в ванной прижимая к носу дочкины шёлковые трусики, вспоминая по памяти увиденное мной сегодня днём. Мраморные ягодицы Маши, и её стоячие колом молодые груди с тёмно-коричневыми сосками.
С женой Жанной Владимировной, я уже не спал в одной постели, за двадцать лет былая страсть кипевшая когда-то между нами, сошла на нет. Да и сама зеленоглазая шатенка в которую я был влюблен в школьные годы, заметно постарела и превратилась из длинноногой красавицы, в пожилую пятидесяти пятилетнюю женщину.
Мама Света постарела как и её подруга и уже не вызвала у меня влечения. Как и у моего друга Витька. Он тоже не спал с ней в одной постели и как и я перешёл спать в зал на диван.
" Мясной" магазин который мы грабили с Витей двадцать лет назад, и где работали наши с ним матери. В девяностых годах купили армяне и он стал носить название " Карина". Моя толстожопая мать так и осталась там работать, армяне любят такие жопы. Да и Жанна Владимировна тоже составила компанию подруге. Другой работы у нас в городе не было, а они как никак всю жизнь проработали в торговле.
Правда теперь они приходили домой без сумок с продуктами, у " хачиков" хер чего своруешь, это не в советское время когда можно было красть на работе.
