Глава 4. Центральный суд
Я снова двигался по тоннелям. Я ненавидел их. Низкие потолки, стены с каменными сводами, покрытыми сыростью. Вода сочится по стенам вниз, образуя ручейки по полу. Тусклый свет навевает сон. Небольшие лампочки не давали достаточного освещения. Затхлый воздух не вентилируется. Душно. Но это наиболее быстрый и скрытный путь между правительственными зданиями в центре города. Большинство из ходов известно лишь немногому числу осведомленных, к числу которых относился и я. Но стоит отметить, что в туннеле было прохладно, по сравнению с сорокоградусной жарой, что стояла по всей стране. В моем кабинете в четырехэтажном здании вовсю работали кондиционеры. Я как-то пошутил с Маршей, которая служила у меня секретарем, что отправлю ее в тюрьму, если она забудет их включать и поддерживать прохладу. Вообще-то она вполне устраивала меня как секретарша, так что я говорил так лишь бы ее поддразнить. Но эту 26-летнюю симпатичную брюнетку, похоже, захватила идея стать моей рабыней. У нее не было родственников и друзей, так что мне вполне по силам было пристроить ее на длительное заключение в какое-либо тюремное заведение, уничтожив все записи об этом.
Многие мужчины-граждане Кима имели неучтенную рабочую силу у себя на плантациях, и даже на производстве в городе. Почему бы и нет? Если это способствовало успеху экономики. Что-то стоило отложить на будущее.
Сегодня в связи с жарой Марша была одета в легкое желтое полупрозрачное платье, что облегало ее фигуру, давая простор для фантазий. Она была без лифчика, ее груди колебались и это было заметно сквозь тонкую материю, верхние пуговицы были открыты, показывая ее обширные формы. Подобные изменения в ее одежде появлялись ежедневно. Это отвлекало внимание, и я был рад услышать телефонный звонок. Меня вызывали в подземную тюрьму под штабом Секретной службы.
«Марша!» - позвал я ее, - «Принеси мне дело Марии Инглиш и всех ее родственников, которые находятся сейчас в тюрьмах. Я ознакомлюсь с ними, когда завтра вернусь. И отрегулируй этот чертов кондиционер!»
Нельзя сказать, что я мог заблудиться в туннелях, ведь я работаю инспектором уже 20 лет, но иногда я мог свернуть не в тот коридор. Сегодня, впрочем, я быстро дошел до нужного места и оказался перед воротами в район Т-4. Прикосновение к кнопке звонка, набор пароля и несколько слов с дежурным по штабу, который наблюдал меня с помощью видеокамеры на другой стороне стены. Двери открылись, и я вошел внутрь, пройдя еще одни решетчатые двери, я оказался под армейским штабом. Я услышал звон цепей и увидел, как два крепких охранника ведут заключенную. Они тащили ее под руки, и подошли близко ко мне. Одного из них я знал, это был Рауль, он работал в государственной тюрьме Марта-ривер. С ним мне и так необходимо было встретиться, выполняя поручение генерала.
«Это кое-что интересное для Вас, инспектор!» - произнес охранник, показывая на заключенную. Я узнал ее. Это была университетский профессор и известная феминистка Лаура Квентц. Она исчезла два месяцы назад. Сразу после того как произнесла публичную речь против государственной цензуры. Теперь она была в полных транспортных оковах, ее лодыжки были скованы, руки заведены за спину, цепь тянулась от ее запястья к каждой лодыжке, она стала в ожидании. Ее карие глаза были широко открыты. Шест от ее шейной цепи сковывал локти тесно прижатыми за спиной, заставляя сильно выгибать грудь. Она была полностью обнаженной, лобок и промежность были гладко выбриты, волосы на голове острижены машинкой. Для 42 лет она оставалась еще презентабельной, вот только ее крупные груди уже обвисли, а тонкие розовые соски склонялись к животу, напоминая коровье вымя. Цепь между ее лодыжек была очень короткой, видимо, в воспитательных целях.
«Я смотрю, вы воспитываете ее. Но это надо делать более активно!» - сказал я, рассматривая ее покрытые жирком бедра и зад. Она сделала глубокий вздох носом, ведь ее рот был полностью заткнут как кляпом большим фаллосом, держа этот рот широко открытым. «Так мы работаем с ней два месяца, а этого мало, чтобы сделать из нее настоящую шлюху. Неделю она провела в камерах для допроса, раздетой и скованной» - сказал охранник, показывая на рубцы и раны от кнута на ее тяжелых грудях. На сосках и вокруг них в изобилии имелись синяки – следы от пыток иглами. «Она сдала всех. Оказывается, провинциальная футбольная команда из Кортеза была группировкой повстанцев. Мы арестовали всех 18 игроков и тренеров. Они уже неделю в подземных камерах, все признали свою вину. И уже получили сроки заключения. Для шлюх они слишком крепкие, но вот работницы будут хорошие. А Лауру приговорили вчера. Мы транспортируем ее в тюрьму в провинции Марта!» Лаура снова тяжело вздохнула, ее грудь выдалась вперед.
- А к какому сроку ее приговорили?
- Судья дал ей максимум. Четвертый уровень. Двадцать лет каторги с привлечением к работе в государственных борделях.
- Это хорошо!
Я смотрел на складки ее кожи в районе грудей и живота, вокруг ее влагалища было мокро, и, кажется, эта влага была не только ее потом. Я часто видел как образованные интеллигентные женщины находили удовольствие в рабстве, лишь только попадали сюда. Охранник дернул Лауру: «Эту шлюху уже ждут в лодке, остальные все там!» Рауль прошептал мне: «Там немало хорошеньких молодых узниц!» и потащил узницу за собой, ее полные бедра быстро исчезли в туннеле.
Максимум- четвертый уровень! Это означало, что 16 часов в день Лаура будет работать в полях или шахтах, голой и под кнутом надсмотрщика. А ночи будет проводить в камере, прикованной к стене, предоставляя в распоряжение солдат свой рот, влагалище и анус. Профессору придется многому научиться и если урок не будет усвоен, это сильно осложнит ее жизнь. В тюрьме Марта-ривер не признают ученых степеней за голым женским телом. Но мои мысли вернулись к настоящему.
Я прошел стальную дверь и вошел в коридор, в который выходило несколько закрытых дверей. Открытыми оставались лишь две из них. На вопрос о месте нахождения начальника охранник посоветовал мне «посмотреть вокруг». Это означало посмотреть на небольшие экраны возле каждой двери в камеру. «Он работает с какой-то из тех сучек, что готовятся к транспортировке!»
На каждой стороне коридора было по десять дверей. Я прошелся по коридору, поглядывая на экраны. Смрад пота и выделений явственно чувствовался в коридоре. В одной из камер я увидел трех женщин, стоящих в линию. Все они были со скованными сзади руками, при этом их запястья были соединены цепями с кольцами в стене, вынуждая их стоять согнутыми в поясе. Их ноги были прикованы к кольцам в полу. На каждую был надет кожаный шлем с одним отверстием – для носа. Пот градом струился по телам юных узниц. Одна из них начала дергаться, услышав движение, ее груди вздрагивали и бились по телу. Я прочитал информацию у входа в камеру. Там было указано следующее:
«№ 3948, женщина, 20 лет, студентка, 170 см, 50 кг, 34, 26, 34 – в 18см/12,7 см, а – 5см;
№ 3949, женщина, 19 лет, студентка, 167 см, 56 кг, 38,28,36 – в 21см/12,7 см, а – 6,3 см;
№ 3950, женщина, 22 года, студентка, 165 см, 67 кг, 40,28,38 – в20см/12 см, а –5 см.
Дни содержания: 10
Цепи: оковы наказания
Одежда: нет
Шлем: при необходимости кляп все время
Сексуальное использование: нет
Питание: дважды в день из мисок на полу
Кнут: ежедневно
Посетители: нет»
Я знал, что «в»- измерение означало вагинальную глубину и ширину. Это измерялось в ходе медицинского осмотра искусственным фаллосом. Проверялось, как глубоко он входит во влагалище. Ширина измерялась по наибольшей толщине фаллоса. «А»-измерение означало максимальную толщину затычки, которую можно было вставить в анус. Затычки часто использовались охранниками для поддержания дисциплины. Дела заключенных содержали и много другой информации – окружность бюста, и сосков, размеры кляпа, цепей и т.п. Впоследствии в тюрьме им придется выдержать и тест сексуальной выносливости.
Каждая женщина в центральной тюрьме обязательно проходит полное медицинское обследование. Делается это уровнем ниже. В открытых камерах, с обязательными присутствием других заключенных, перед которыми она поворачивается передом и задом. Или в главном зале в присутствии охранников, посетителей и адвокатов. В этот зал их привозят на специальных стальных повозках. Они оборудованы особенными ремнями для рук и головы. С помощью ремней и цепей вокруг ее груди и туловища заключенная фиксируется в повозке. Специальные кандалы и ремни широко разводят ее ноги. С расширителями, поддерживающими ее половые и губы и анус в полностью открытом состоянии, она выставлена для всеобщего обозрения. Не стоит лишний раз говорить, что она при этом полностью обнаженная. Остатки стыдливости после этого обычно исчезают. Проводить в таком виде шесть и даже восемь часов, истекая потом, в ожидания обследования является вполне нормальным для заключенной. Обычно кожа возле ее влагалища и ануса вспухает от расширителей, а ягодицы натираются железом повозки.
Одним из тестов в этом обследовании является тест оргазма. К ее клитору и соскам присоединяются специальные присоски, что соединены с автоматическим устройством. Большинство женщин уже через несколько минут проявляют свою реакцию – дыхание учащается, кровь приливает к шее и груди, пальцы сжимаются, а из-под вставленного в рот кляпа слышится стон. Аппарат учитывает эту реакцию и останавливается во время достижения наивысшей кульминации. После чего они оставляются для публичного обозрения тут же – в коридоре, истекая потом, постанывая и испытывая смех и шуточки охранников, в основном для женщин в возрасте. Около часа они ожидают окончательного оформления результата теста оргазма компьютером. Я наблюдал узниц в возрасте за 40 и даже старше, покрытых краской стыда, изо всех сил старающихся не показать своим адвокатам, как именно дрожит их тело, качаются бедра, твердеют соски, выделяется жидкость влагалища и все это происходит тогда, когда они уже находятся в коридоре. Кстати, такое поведение используется как улика в суде и влияет на их заключение.
