Глава 2
- За день до этого –
"Растрата в вашей собственной компании, о боже, о боже!" –сказала Глэдис, когда ее босс в шоке уставилась на папку. Латунная застежка расстегнулась, когда она швырнула ее на стол женщины, и теперь бумаги были разбросаны по темной деревянной поверхности, миллионы крошечных цифр смотрели на них обоих.
«Эм... я... я могу объяснить...» - начала Дороти, ее лицо побледнело, когда она пробежала глазами по бесконечным рядам цифр. Кому-то другому они могли показаться случайными и бессмысленными, но она точно знала, что они означают. В течение многих лет, практически с того самого дня, как она начала работать в Paddington Apparel, продавая фирменную спортивную одежду и снаряжение для тренажерных залов, она переводила средства на ряд скрытых счетов. В то время, будучи всего лишь менеджером начального уровня, она сочла дополнительные наличные благом. Но в течение нескольких коротких лет ее стремительный взлет по служебной лестнице компании превратил счета в нечто большее, чем дополнительные деньги на расходы в дополнение к ее быстро растущей зарплате. Тем не менее, она так и не удосужилась закрыть их, даже спустя столько времени. Ошибка, о которой, казалось, ей придется пожалеть, поняла она, вздрогнув. Она дрожала от шока, просматривая бумаги, не в силах поверить своим глазам.
"О, не утруждай себя попытками отговорить себя от этого", - сказала Глэдис, и ее голос снова привлек внимание Дороти. "Мы обе знаем, что означают эти цифры; ты крала деньги, и теперь ты заплатишь". Дороти отодвинула бумаги, усилием воли вернув себе самообладание. Внутри у нее все было как в тумане, поскольку природный инстинкт самосохранения взял верх. Шок быстро сменился растущим гневом на дерзость своей секретарши. Кем, черт возьми, она себя возомнила?! Я заключаю сделки на миллионы долларов практически каждый день! И эта маленькая рыжеволосая сучка думает, что может просто войти и выбросить несколько бумажек, и я буду перед ней пресмыкаться!?! Эта пизда не знает, с кем имеет дело!!! Она уставилась через широкий стол на свою секретаршу и, наконец, сказала: "Послушай, я не собираюсь позволять какой-то бездельной ничтожной маленькой сучке вроде тебя командовать мной. Эти бумаги ничего не доказывают!" Она одарила невысокую женщину своей самой уверенной ухмылкой, но Глэдис, казалось, с легкостью разгадала ее притворство. Рыжеволосая раздраженно вздохнула.
- Во-первых, как я уже несколько раз указывал вам, я не "бездельнца"; не забывайте, у меня ученая степень в области предпринимательского права, а мой отец - судебный бухгалтер. Я знаю все о том, как работают мошеннические схемы с растратой; как, по-вашему, я узнала о вашей?
Несмотря на серьезность своего положения, Дороти не смогла сдержать легкой ухмылки при виде яростной реакции своей секретарши. Когда она впервые наняла молодую женщину, Глэдис как раз заканчивала учебу. Она знала, как молодая женщина гордилась своим новым дипломом по бизнесу, и больше всего на свете любила раздражать ее, притворяясь, что забыла об этом. От того, как ее бледное, веснушчатое лицо озарилось яростью, по спине директора пробежала дрожь удовольствия. Но ухмылка быстро исчезла, когда молодая рыжеволосая продолжила: "В любом случае, я чертовски хорошо знаю, что эти документы категорически доказывают, что вы годами присваивали средства этой компании на сумму почти в четверть миллиона долларов. Это может показаться небольшой суммой по сравнению с твоей зарплатой в полмиллиона в год, но этого достаточно, чтобы получить реальный тюремный срок, сука! Кроме того, сейчас эта компания ведет бизнес почти со всеми странами планеты. Каждый раз, когда вы сокрушаете и поглощаете конкурента, это только увеличивает
активы корпорации в Европе, Азии, Центральной Америке и так далее. Эти документы доказывают, что вы задолжали небольшое состояние неуплаченным налогам не только Налоговому управлению США, но и практически любому другому агентству по сбору налогов на Земле. Вы хоть представляете, на что похожи тюрьмы в других странах? Если я передам эту информацию полиции, а вы куда-нибудь сбежите, вы будете умолять Госдепартамент США выдать вас обратно".
Разгневанная молодая женщина позволила своим последним словам зловеще повиснуть в воздухе, и Дороти почувствовала, что самообладание покидает ее. Нравится ей это или нет, но она знала, что секретарша была права. Страх всколыхнулся в ее груди, когда она представила, как убегает от властей здесь, в Соединенных Штатах, чтобы отправиться в какое-нибудь тропическое место, только для того, чтобы оказаться брошенной в какую-нибудь ужасную бетонную дыру в тот момент, когда она выйдет из самолета. Дрожь пробежала по ее телу. "Могло быть даже хуже", - поняла она, вспомнив все крупные скандалы последних нескольких лет. С тех пор, как экономика рухнула, ходило множество страшных историй о том, как разгневанные присяжные обрушивали кару на бизнесменов-растратчиков, сомнительных
банкиров и коррумпированных брокеров. Она могла только представить, как к ней отнесется суд, особенно когда судьи узнают, что большая часть ее доходов была получена непосредственно из фондов охраны труда сотрудников, а также пенсионных и страховых фондов. Они наверняка сделают из нее пример. Она сглотнула и, наконец, снова посмотрела на Глэдис. Кривая улыбка, появившаяся на губах рыжеволосой, ясно дала понять, что двадцатитрехлетняя девушка знала, что выиграла. "Ладно, хорошо. Сколько я должна заплатить, чтобы это, - Дороти указала на папку, - исчезло?" Она начала доставать чековую книжку, но Глэдис остановила ее, покачав головой. "О нет, Тупица, ты не сможешь откупиться от этого, Тупица".
От этого имени по спине Дороти пробежал холодок. Тупица. Ее не называли так с... с тех пор.... С ее первого дня в старшей школе. Ее отец решил забрать ее из частной школы, чтобы отдать в какую-то ужасную маленькую государственную школу, до отказа набитую ужасно неотесанными, бедными детьми. Она все еще помнила его слова, когда он говорил ей, что это для ее же блага, что ей нужно научиться общаться с нормальными людьми, а не просто общаться плечом к плечу с другими богатыми детьми. Как же она ненавидела это место, Уолперс Хай. Она пробыла там не более
десяти минут, прежде чем учительница вызвала ее в переднюю часть класса и попросила представиться. Не успела она гордо сообщить некультурным пеонам, что она "Дороти Тереза Цукер", как маленькие сорванцы начали хихикать и передавать записки. Еще до конца дня все, как ученики, так и учителя, называли ее Тупица. Голос Глэдис прервал ее размышления: "Тупица, Вернись, Тупица!!! Ты вообще слушаешь?! Может, мне все-таки стоит отдать эту папку копам. Видит бог, я бы с удовольствием посмотрела, как они вытаскивают тебя отсюда. Может быть, они даже сначала надели бы на тебя наручники?".
Дороти покачала головой, ее внезапное воспоминание отодвинулось на задворки сознания, чтобы спрятаться вместе со всеми другими давно похороненными кошмарами. "Нет, нет, пожалуйста, ты не можешь этого сделать!" - сказала она, поморщившись, когда случайно произнесла "пожалуйста". К счастью, Глэдис, казалось, приняла ее мольбу за искреннюю.
- Хорошо... Думаю, я пока не стану тебя сдавать. В любом случае, будет веселее водить тебя за нос какое-то время.
Она начала складывать бумаги обратно в папку, вернула защелку на место, закрыв папку, а затем подвинула ее через стол все еще бледной генеральному директору. "Вот, сохраните это как напоминание; у меня много копий, поверьте мне. Теперь, как я уже сказала, вы будете платить, но не так, как ожидали. Я работала под вашим началом весь прошлый год, долгие часы с дерьмовой оплатой, без льгот, без прибавок к зарплате. Я знаю, что ты тоже держала меня здесь, отказываясь позволить мне перейти на реальную должность в другой отдел."
Глэдис впилась взглядом в Дороти, и в кои-то веки обнаружила, что не может спокойно смотреть женщине в глаза. Она действительно удерживала рыжеволосую там, где та была, оставляя сидеть на дурацком маленьком стуле за дешевым маленьким письменным столом. Женщина подала заявление на должность секретаря год назад, когда заканчивала учебу, и явно планировала перевестись, как только выпустится через несколько месяцев. Однако в течение последних шести месяцев Дороти отклоняла все ее просьбы о переводе. Не потому, что женщина не подходила для более высокооплачиваемой, более престижной должности в компании. Но просто потому, что Дороти находила забавным заставлять маленькую выпускницу колледжа сидеть за этим столом, выполняя ее приказы каждый день. Поскольку экономика все еще была в упадке, она знала, что у девочки не было другого выбора, кроме как мириться с ее бесконечными требованиями, и провела последние полгода, с удовольствием придумывая всевозможные бессмысленные, черные задания, чтобы занять ее.
Внезапно прошедший год показался мне далеко не таким веселым, как накануне.
"Я взяла на себя смелость положить несколько вещей в твою машину". Глэдис продолжила: "Я ожидаю, что ты наденешь каждый из этих предметов завтра на работу и все последующие дни, пока я не скажу иначе. Считай, что это твой собственный новый офисный дресс-код". Последние слова она произнесла с широкой ухмылкой и направилась к двери.
Дороти почувствовала, как краснеет ее бледное лицо. Всего месяц назад она с восторгом ввела новый дресс-код, заставив весь секретарский персонал верхнего этажа носить только мини-юбки, трехдюймовые каблуки или выше и запретив все строгие костюмы и тому подобное. Но румянец исчез так же быстро, как и появился, сменившись кривой ухмылкой. Она знала, что новая политика возмутила многих секретарш, особенно таких, как Глэдис, которые восприняли идею "одевайся для работы, которую ты хочешь, а не для той, которая у тебя есть" как евангелие. И теперь, глядя вслед рыжеволосой женщине, выходившей из офиса, Дороти с немалым удовлетворением отметила, что Глэдис в точности следует ее новому кодексу. Улыбка стала шире, когда она заметила, как юбка Глэдис скользила вверх и вниз по бедрам при каждом шаге, обнажая слишком много кожи; или как молодая рыжеволосая девушка неуверенно покачивалась на своих высоких каблуках, когда переступала порог. Только после того, как секретарша захлопнула за собой дверь кабинета, Дороти взглянула на свою одежду: темно-серый брючный костюм и практичные туфли на низком каблуке. Но она прикусила губу и улыбка исчезла, когда она подумала о своем свой роскошном седане, припаркованный на ее личном парковочном месте перед входом.
