Всем участникам исполнилось 18лет.
- ---------------------------------
Моя бабушка Пелагея Ивановна Подольская, статная женщина и уважаемый в поселке человек. Она заведует домом культуры, который один на пять деревень вокруг. Это самый посещаемый пятак. Место с расклеенными объявлениями, афишками, культурными мероприятиями, и субботними танцами стаек баб с редкими деревенскими мужичками.
Бабушка глянула на фотграфию в рамке. Со старой фотографии на бревенчатой стене избы, смотрел усатый красноармеец в гимнастерке. Дедушка.
Бабушка задрала юбку, и ее тяжелая пышная срака без нижнего белья явилась свету. Перевернутые колокола жирных ляжек в белых чулках. Степенно, по деревенски стянула через голову сарафан. Мелькнули волосатые подмышки и колыхнулись дыни отвисших грудей, покоящиеся на небольшом животике. Между коричневых ареолов сосков висел крестик на веревочке.
Выпятив свой лобковый мохнатый куст, она, уперев руки в бока критически посмотрела меня. Нахмурилась: - Опять коленку разбил малой, - половицы заскрипели под весом ее тела. Ступая черными на платформе туфлями, прошествовала до серванта. Один чулок сполз и висел гармошкой на толстой ноге. Намочила кусочек бинта настойкой адамова корня. Даже со своего места на кровати я учуял спиртовой запах. Отхлебнула глоток, поморщилась, закупорила и поставила бутылку на место. А затем направилась ко мне.
Я перевел взгляд на черно-малиновый ковер на стене. Завитки его узора мне всегда нравилось разглядывать. Приложенный бинтик обжег ранку, но я стерпел, бабушка потрепала меня за волосы.
Коленку я разбил, когда упал с берега. Мой кореш Серега Блинов привел меня на это «рыбное» место. Щеклеек мы натаскали с пол ведра удочками на хлебные мякиши, а вот поклевок на поставленные закидушки не было.
- Дааа, - протянул я, - Две версты шли. Как будто нет щеклеек на мостиках, где бабы полощут белье.
- Я тебе говорю, вооот такой окунь был.
- Ты говорил щука.
- Щука тоже была, ее я в прошлый раз поймал.
- А почему ты мне ни разу не показал свою большую пойманную рыбу?
В это лето 1930 года, женщины нашего поселка разомлели от жары. Почти каждый женатый мужик, брал на себя важную миссию – опекать чужую бабу, а иногда и не одну. К нам заглядывал сосед Иннокентий, как называла его мама - «Кешкин гвоздь», артиллерист и водитель колхозной полуторки.
Сегодня я сидел в бане после рыбалки. И мама застукала меня, когда я баловался с писюном.
- Дрын-то вырос у тебя, - объявила мне мама, улыбнувшись.
Бабушка Пелагея плескалась, раскорячившись над тазиком. Белые тестообразные половинки ее зада разошлись, и на меня смотрел коричневый сморщенный анус размером с половину моей ладони. Вокруг него, резкой границей, начинались волоски. Морщинистая бабушкина дырка приоткрылась. И мой писюн дернулся сам собой. Я увидел потаенное отверстие бабушкиной сраки. Она засунула в дырочку мыльный пальчик и начала двигать им туда сюда. А когда вытащила, ее срака, выдула мыльный пузырек.
Бабушка ополоснулась и встала. Стояла и смотрела на меня. Она погладила свою обильную волосню, которая переходила даже на ноги, и ласково, по-доброму улыбнулась мне:
- Мамка сказала, вырос у тебя дрын-то, Витенька. А у нас в семье других мужчин нет.
Рядом жужала муха. Бабушка ловко прибила ее. А затем направилась ко мне. Неумолимо надвигалась на меня, лежащего на кровати. Подошла и приспустила мои штаны. Она начала трогать моего писюна сильными ловкими мозолистыми пальцами: - Даааа, - обдала меня горячим спиртовым дыханием, - И правда вырос. Ты уже совсем большой. Теперь тебя будем учить другим премудростям, – она терла пальчиком головку, на ней выступила капля.
А затем она, руководитель дома культуры, моя старшая родственница, которая занималась со мной по букварю, велела мне встать с кровати. Она медленно легла сама и развела свои жирные в синих венозных жилках ляжки. Крупная волосатая красная щель открылась передо мной. Резко пахло чем-то бабьим. А снизу посреди массивных ягодиц на меня смотрел анус.
- Поцелуй меня там, - твердо и уверенно произнесла она и выпятилась.
Я начал лизать большую бабушкину пизду.
- Даааа, милый, даааа, - закряхтела бабушка, подавая тяжелый зад навстречу, - Хорошо-то как, - ее рука требовательно легла на мой затылок и вжала во влажные складки. Пизда словно присоска, охватила губками мое лицо, и намочила своими женскими соками.
- Даааа милый, даааа. Лижи бабушкину писю, - она цедила властно и уверенно, и жала мою голову к своей утробе. Я водил языком в ее горячей красной писе. Ее огромные ягодицы дрожали, под ними начала намокать от выделений простыня.
- Посмотри мне в глаза, - приказала она и подняла меня за подбородок, - Витя, ты уже большой мальчик, но в школе об этом говорить нельзя, - ее взгляд цепко впился в меня, - Ты все понял?
- Да бабушка. А выебать тебя можно?
Щелочки ее глаз сузились, она приподнялась, и шлепнула меня. Своей рукой, она легко поднимала мешок картошки, который мне никогда не поднять. Шлепок больно обжег меня: - Не смей так говорить, - выговорила она, - Это неуважение к женщинам. Ты понял меня?
- Да бабушка, - на моих глазах, от шлепка выступили слезы.
Она снова откинулась на подушках. Рука ее погладила мою голову и снова вжала между ног.
- Лижи мою писю, - потребовала она.
Я снова начал лизать большую бабушкину пизду.
Бабушка Пелагея охала и ерзала жопой. Все мое лицо было в ее выделениях. А потом она завизжала и затряслась.
Из пизды в мой рот вылетела струйка, кисло сладкая и резко пахнущая.
Конец первой части.
- ---------------------
Но я не знаю, стоит ли продолжать. Отзывы прошу.
