Тишину спящей улицы нарушило одинокое цоканье женских каблучков. В желтое пятно фонаря словно впрыгнула эффектная брюнетка в легком летнем сарафане в горошек. Это было мамино платье. И ее красивые коленки, и знакомая прядь, по обыкновению выбившаяся на высокий лоб.
— Константин, что ты тут делаешь? — удивилась она, сдерживая потаенную радость вкупе со смятением.
— Диму жду, обещал к 11 подойти, добрый вечер, Ирина Михайловна, — невозмутимо ответил Костя. Он заприметил соседа, курящего на балконе второго этажа и поэтому отрабатывал "легенду".
— Здравствуй, куда это вы намылились на ночь глядя?
— Доброго вечерочка, ИринМихална. Это Димки вашего, значит, корешок. А я уж думал, домушник на стрёме стоит, давно каланчу эту бдю, он еще днем заходил, — пенсионер дядя Коля был нашим дворником и присматривал за порядком.
— Да за этой молодежью глаз да глаз, дядь Коль, — с некоторым разочарованием произнесла мама.
— Мам, привет, — я пожал Косте руку, вставая спиной к балконному сторожу. Ты с ключами? Батя, наверное, накирялся уже и дрыхнет. Я пойду еще погуляю, — я усиленно подмигивал и косил глазом в сторону черного хода: из нашей 7-ми этажки было два выхода, парадный, возле которого мы стояли, и "черный", выходящий к мусорным контейнерам и площадке для сушки белья, окруженной рощицей. — Ну что, Костян, потопали?
— До свидания, Ирина Михайловна! — мы с Костей направились в обход дома, надеясь, что мама догадается выйти к черному ходу.
Я подергал ручку "задней" двери: безрезультатно. Изнутри её можно было открыть, просто потянув защёлку. По всем расчетам, мама, если бы хотела, уже бы ее открыла. — Облом, — вздохнул я. — Погодь, может, она для вида за мусорным ведром сходит, — отказывался унывать Костя. — Да ты прям оптимист, — хмыкнул я.
Тем временем мама, как заправский конспиратор, процокала вверх по лестнице, зная, что с нашими тонкими стенами, бдительный сосед может что-то заподозрить, если не услышит, как она поднимается к себе. Затем на цыпочках аккуратно спустилась, отпирая дверь. Затаённая мысль приятно томила ей грудь: по-видимому, она запала Косте в сердце, а не была случайной "жертвой", соблазненной на пути к Альбине. Увидев высокий Костин силуэт, ее сердечко сначала сжалось, а потом забилось быстрее.
— Ну, рассказывайте, что у вас случилось, я думала, Димка косоглазие заработает, — шепотом сказала она.
— Дим, оставишь нас на минутку? — спросил Костя.
— Без проблем, пойду на площадке посижу. Костя нырнул в дверной проем и дверь тихонько затворилась.
На площадку я, конечно, не пошел, а припал ухом к металлическому полотну.
— Хочу вас в гости пригласить, Ирина Михайловна, — с места в карьер начал Костя.
— Ого, мы теперь на "вы", Константин Борисович? — вполголоса отвечала ему мама. — А по какому случаю? У вас что, день рождения или свадьба?
— Дружеская вечеринка для своих, с дегустацией красного из Нового Света.
— Ммм, как заманчиво, — мама сама подошла ближе и теребила пуговку на костиной тенниске, глядя тому в глаза снизу вверх. — А что с культурной программой?
— Это я могу только на ушко сказать, — нашелся Костик. — В основном, взрослые развлечения, — прошептал он и поцеловал ей мочку.
Мама откинула голову, прижимая его лицо к шее. Костя с жаром припал сначала к изящной шейке, а потом впился в мамин рот, та сладко простонала. За эти два дня она совершенно извелась, изголодалась по мужской ласке. Ноги стали ватными, а её лоно сладко заныло. Костя через сарафан и бюстгальтер ласкал пальцами затвердевшие соски, не торопясь опускаться ниже: он хотел, чтобы Ирочка сама его попросила. Ждать долго не пришлось: она схватила его ладонь и направила себе в промежность.
Костя развернул маму к себе спиной, запуская одну руку в вырез сарафана, а другой сзади под подол, с удовлетворением ощутив влагу на трусиках. — Господи, что он со мной делает, я совсем сошла с ума, — думала мама, — обжимаюсь в грязном углу под лестницей, наплевав на всякие приличия. — Нет, нет, здесь опасно трахаться, соседи увидят, — рассуждала её рассудочная часть сознания, а тело в это время терлось о нахальную руку мальчишки, мечтая заполучить внутрь хотя бы один его пальчик.
Ловкие пальцы отодвинули в сторону трусики и, неглубоко проникнув в сочащуюся пещерку, вернулись уже смазанные к клитору. Другой рукой Костя, добравшись до разбухшего соска, ощутимо сдавил его, потянул, а затем выкрутил, — это острое, приятное, на грани боли ощущение заставило тетю Иру сдавленно вскрикнуть.
Так продолжалось несколько минут: умелые пальцы держали маму на предельной грани возбуждения, не давая скатиться в оргазм. В какой-то момент она начала елозить задом, словно пытаясь нащупать член. Пот стекал по ее спине, а тяжелое прерывистое дыхание подсказывало Косте, что Ирина Михайловна скоро будет молить о случке. В той же рассудок и упрямство пытались бороться с животной стороной ее существа: первый страшил соседским позором, второе настаивало, чтобы Костя сам попросил её о соитии, пусть без слов, одними действиями. Верх, как всегда, одержала природа: Костенька, я хочу тебя. Тот молчал. — Возьми меня, прошу, прошу — еще более жалобно проскулила она, — я больше не мммогу. — А что мне нужно сделать? — прошептал неумолимый Костя. — Засади мне, выеби как последнюю суку, — мама наклонилась, упираясь в стену.
Она подобрала подол сарафана, оголив свой широкий, объемный и дико сексуальный зад. Костя больше не ласкал ее, поэтому прямо сейчас она с остервенением мяла и терла свое лоно. Он залюбовался этой картиной: в полумраке подъезда белела прекрасная, спелая попка, молящая о совокуплении. Его дубина давно уже одеревенела, поэтому он с трудом достал ее из джинсов. Большая головка коснулась половых губ, не пытаясь проникнуть внутрь. Понимая, что помощи ждать неоткуда, мама как заправская шлюшка обхватила ствол рукой и с первого раза насадилась на него. Между ног было так влажно, что увесистый агрегат забурился туда без запинки. — М-м-м, — замычала она от удовольствия.
Костя по-прежнему не предпринимал никаких действий и даже убрал руки за спину, так что мамочке пришлось двигать тазом самой. Она очень злилась на Костю, но ничего не могла с собой поделать: сладкое чувство посасывания в горячей пещерке полностью подчинило её себе. — Костенька, не стой же, еби меня, еби, — довольно громко упрашивала она Костю. Я возбудился не меньше мамы и надрачивал себе через брюки. Мне хотелось видеть, как её натягивают, но я боялся спугнуть, зайдя через парадный вход. Впрочем, одного маминого неровного тона с постанываниями было достаточно, чтобы распалить меня.
Спустя какое-то время Костя всё же сжалился над мамой и начал долбить её с оттяжкой. Та крепко сидела на его вертеле, дрыгаясь при каждом толчке словно ростовая кукла. Чтобы не упасть, ей пришлось сильно, обеими руками упереться в стену. Мама запрокинула голову, приближаясь к оргазму. Видя это, Костя ускорил долбёжку. Маме сейчас очень хотелось заткнуть рот рукой, чтобы не закричать, но это было невозможно. Ы-ы-ы-ы, — ее всхлипы возвестили о начале конца. — А-А-А-А, — раздался ее оргазменный вопль, эхом прошедшийся с первого до седьмого этажа.
Мама развернулась и практически упала в объятия Кости. — Милый мой, люблю тебя, люблю, спасибо, — быстрыми поцелуями она покрывала его лицо. Так они простояли около пяти минут, как вдруг послышались нетвердые шаги. Свет словно моргнул, — кто-то незнакомый шагнул в подъезд, на мгновение заслонив собой свет.
— О, ребятишки, — вы чего там обжимаетесь? В проходе стоял пухлый светловолосый очкарик лет 35. Мамино лицо скрывалось в тени лестничного пролета, поэтому он разглядел только Костю, решив, что и та, что в его объятиях, такого же возраста. К тому же он был довольно пьян и близорук. — Не подскажете хорошему человеку, как ему найти железнодорожную гостиницу? — немного растягивая слова, спросил он. — Я тут первый раз у вас и ничего не узнаю ночью. Мама хорошо знала этот клоповник, тот стоял рядом с вокзалом: их завод арендовал там целый этаж для командировочных, и мама, как начальник отдела кадров и как любовница парочки заезжих, частенько туда наведывалась. Впрочем, городок у нас небольшой, поэтому и Костя знал, где та расположена.
— Не ори, дурик, людей разбудишь, тебе надо выйти и идти прямо до белой высотки минут 10, дальше увидишь железку и сориентируешься по вокзалу.
— Понял, на ус намотал! Вы это, трахаетесь тут что ли?
— А твоё какое дело? — грубо поинтересовался Костик.
— Да я б тоже поучаствовал.
— В качестве кого? — подколола мама.
— В качестве вашего наездника, то есть, кавалера, девушка! — не смутился очкарик.
— А гондоны у тебя есть? — неприятно удивил маму вопросом Костя.
— Найдём, — мотнул головой пухлячок.
— Ир, ты как, не хочешь обслужить гостя?
— Фу, ты за кого меня держишь, — маме хотелось закатить скандал, влепить нахалу пощечину и все в таком духе, но почему-то не было большого запала. С другой стороны, ей хотелось продолжения секса, пусть и с этим залётным. — Шлюха она и есть шлюха, — пронеслось у неё в голове.
— Девушка, не стоит ломаться, от вас не убудет, вон и парень ваш не против. У меня деньги есть, можно ко мне в номер пойти. За стипендией, — хохотнул он.
— Ну уж нет, я давалка честная, денег не беру, — неожиданно для себя выпалила мама. Она снова злилась на несносного Костю, и решила тому отомстить, отдавшись только пухлячку. — Не успел кончить, вот и не получит меня больше, — родился план в маминой голове. — Хотя бы сегодня, — поправила она саму себя.
