Я оказалась на рынке курортного поселка в панамке и босоножках. И даже хуже, когда я попыталась бежать, я сломала каблук, и от босоножек пришлось избавиться тоже. Села на бордюр, закрыла лицо руками и расплакалась, сломанные босоножки и панамку положила рядом с собой.
Первый летний отдых без родителей, сразу после выпуска из школы, с моим теперь уже бывшим парнем, безнадежно испорчен. Этот мудак, выкинул меня тут на рынке из машины, сорвал с меня летнее платье, в котором я была, мокрый купальник, я естественно сняла еще на пляже, не ходить же в нем. Он кричал, что раз мне так нравится заголяться на публике, то вот, получи! И уехал. А я всего-то хотела загар без следов от купальника, и не видела большой проблемы в загорании топлесс, и с распущенными лямками трусиков бикини, ну да, ткани сзади не было, тоже для загара, и что такого??? Все мои вещи остались в машине, телефон, карточка и паспорт. Я сидела, плакала и ждала, что он вернется. Он не вернулся. Я сидела и плакала, голая, на бордюре прямо посреди рынка, за весь день, ко мне никто не подошел, люди обтекали со всех сторон, кидали косые взгляды, но никто не остановился, не поучаствовал, не утешил, не спросил: “что случилось?”, будто я всего лишь пыль под ногами.
Она меня подобрала, подобрала меня так легко. Уже темнело. Она остановилась около меня и сказала, чтобы я шла с ней и побуду пока у неё, а потом мы обязательно придумаем, как мне помочь. На вид за 70, но одета не как бабка, которые сидят у подъездов, загорелая, седая и морщинистая, но с ладной фигурой, на лице дорогой макияж. Я встала и пошла за ней. Панамку я взять забыла.
Идти было недалеко. Совсем недалеко от рынка, мы свернули, на пыльную неасфальтированную улицу, ведущую к морю. Дошли до забора большого дома, но вошли не в основные ворота, а в маленькую калитку. Как, я потом узнала, основной дом, сдавался туристам, а в маленьком коттедже с милым маленьким двориком, жила она сама. Посредине двора рос огромный старый персик, именно под него, она мне показала, и сказала, что спать я буду здесь, и просто ушла в дом. Даже не вынесла никакой тряпочки, я немного подождала, потом села на голую землю, привалилась к стволу и уснула. Разбудила, грубо встряхнув за плечо. Передо мной, стояла миска с едой, макароны по-флотски, и салат. Столовых приборов не было. Потянулась к миске, и была остановлена окриком: "Без рук!". Я заплакала, она молча стояла и ждала. Есть очень хотелось, унижаться не хотелось, но время шло, в животе уже давно урчало, совсем легкий завтрак был давно, она терпеливо ждала. Я села на коленки, наклонилась к миске, и попробовала взять еду. Это оказалось очень сложно, приходилось широко открывать рот и хватать еду сверху, иначе она просто вываливалась из миски, и конечно я вся измазалась, всё лицо было в масле от макарон и сметане от салата. Когда миска опустела, она её забрала и молча ушла в дом.
Я проснулась от того что мне на лицо текла вода и она грубо водила по нему ладонью, как будто мыла миску. Закончив меня мыть, пошла, задрала платье, и села в кресло. Раздвинула ноги, трусов не было. Тихо, но властно сказала: "Иди, сюда!". Я, конечно, догадалась, что к этому идет, и практически заранее смирилась, и даже немного возбудилась. Я встала и пошла к ней, чуть на носочках, ставя одну ногу перед другой. Опустилась на колени. И поцеловала её старую киску. Потом лизнула, и попробовала было отстраниться, но она поймала мою голову, и обеими руками вжала себе в промежность, почти прорычала: "Лижи!". Как это делается, я видела только в порнофильмах и пребывала в некоторой растерянности, но когда я высунула язык, она сама начала двигать моей головой, мне оставалось только держать язык высунутым и напряженным, остальное она делала сама. Когда она кончала, она заливала моё лицо выделениями, и я ощущала их вкус, противно не было. Наконец она встала и присела надо мной, теперь она держала мою голову, с высунутым языком, неподвижно, а сама в бешеном темпе трахала моё лицо, елозя по нему киской. Наконец оттолкнула меня, так что я села на попу, а сама рухнула в кресло. Мы сидели и тяжело дышали, потом она встала и молча ушла в домик. Фонарь, освещающий дворик, погас. Она мной просто попользовалась и бросила во дворе. Я пошла, нашла чуть ли не на ощупь персик, и кое как устроилась на голой земле.
Несмотря на усталость, уснуть сразу не смогла. Лежала, вспоминала день: выходку своего парня, безразличие людей на рынке, кормежку и как первый раз в жизни лизала. К своему удивлению возбудилась, начала тереть киску сначала снаружи, а потом запустила пальцы внутрь, кончила очень сладко, раз, второй, а потом еще и облизала пальцы от своих соков. Мне стало так стыдно, я почувствовала, что у меня горит не только лицо, но и всё тело, получается, я только что обкончалась от воспоминаний о собственных унижениях!
Возбуждение ушло, сон не пришел. Лежала и думала, как быть дальше, даже выпросив у кого-то телефон, я не смогу куда-то дозвониться, не помню наизусть ни одного телефона, все телефоны записаны в телефонной книжке, в соцсетях не помню пароли, они запомнены в браузере в телефоне и без подтверждения по тому же самому телефону не получится их восстановить. Я не могу восстановить симку без паспорта. Я не знаю точные адреса и названия работ ни папы, ни мамы. Можно украсть одежду и уехать автостопом, но это очень опасно, моей молодостью и беззащитностью очень большой соблазн воспользоваться, что собственно и делает хозяйка, да я уже считала её хозяйкой, а кто тогда я??? Ответа на этот вопрос я не знала. Но всё равно, решила не спешить бежать в неизвестность, хотя понимала, что меня ждут новые унижения. Наконец уснула, наверное, уже было утро.
Утром проснулась от тычка ногой под ребра. Хозяйка сказала, чтобы я пошла пописала в угол двора, и сказала, что если увидит что я насрала во дворе, заставит съесть. Пока я писала, она принесла миску, яичница с колбасой и помидорами, очень вкусная, только вот очень унизительный способ употребления. Хозяйка села в кресло, задрав платье, и сделала приглашающий жест. Я послушно приблизилась, села на коленки, прямо на каменный пол, на котором стояло кресло, в отличии от вечера мне пришлось всё делать самой, она только иногда придерживала мою голову руками, на мою попытку подключить руки, я по ним получила, и пребольно. По окончании опять оттолкнула меня и встала. Сказала, что раз уж я приехала отдыхать, чтобы я шла на пляж, и до вечера не возвращалась.
Дойти до пляжа для меня было не просто. Я стеснялась и шарахалась от каждой тени. Впрочем, было еще рано и туристы еще не потянулись на пляж. Еще пришлось кусты искать, по дороге, чтобы покакать. Но я справилась. На пляже было хорошо. Я купалась и загорала. А когда проснулись туристы, стала играть с детьми бегала с ними и строила песочные замки. Взрослые вначале на меня бросали косые взгляды, но потом привыкли. Дети стали просить у родителей раздеться, показывая на меня, некоторые разрешали.
Потекли дни, похожие один на другой. Как-то утром, она сказала, что нужно сходить на рынок. Одежды я никакой не получила, ходила за ней, носила всё тяжелеющие сумки, даже прикрыться не могла, вся напоказ. Некоторые мужики присвистывали, некоторые тыкали пальцем, некоторые женщины возмущались., и я краснела от эпитетов, которыми они меня осыпали. Наконец новое унижение закончилось, и меня отпустили на пляж. Пляж превратился в полунудистский, люди прослышали, что тут можно быть раздетыми, девушки приходили загорать топлесс, и раздетыми, дети бегали голышом.
Постепенно вечерний ритуал стал удлиняться, и я не только вылизывала хозяйке киску, но и лизала и сосала её пыльные ступни. Сначала целовала ласково каждый пальчик, потом покрывала поцелуями всю ножку. Потом начинала посасывать каждый пальчик по отдельности, потом вылизывала всю ступню полностью. И только потом поднималась выше к ждущей киске, которая уже обильно текла. Потом я должна была обязательно испачкать лицо в её выделениях и посмотреть на неё. Тут уже она хватала меня за голову, вжимала в промежность и начиналась долгая сессия тщательного вылизывания.
Я сама возбуждалась, но никогда не ласкала себя при хозяйке.
Я потеряла счет дням и обрела покой, удивительно, но меня всё устраивало. Я вдруг поняла, что она со мной не разговаривает, только отдает команды, а я за всё время вообще не произнесла ни слова.
