Ладно, напарились, вымылись, окатились холодной водой и пошли в предбанник отдыхать. Сидим на полу на простыне. Ольга расчесывает мокрые волосы, и опять ножки подобрала, так что киска видна. Срамные губки у нее слегка раскрыты и между ними видна щелочка. Ольга на мой член смотрит, рот приоткрыла и губы колечком сделала. Видимо представляет, как это мой торчащий член в ротик взять и язычком погладить. От этих мыслей вдруг налилась она краской, прикрыла ладошками тити: - "да ну, вас"! - и повернулась ко мне спиной.
Этот неожиданно появившийся у Ольги стыд был для меня как команда "фас" для служебной собаки. Просунул я свои лапы под ее ладошки. "Где тут наши мягкие бархатные титечки? Вот они титечки! Где наши маленькие сосочки"? Помял, покатал сосочки и они напряглись, торчать стали. А Ольгины ладошки надавили на мои лапы и их плотнее к титям прижимают.
Поцелуй в шейку ниже затылка. Голову ей приподнял и теперь можно спереди поцеловать в губы и в ямку между ключицами. Медленно развел в сторону ее руки и приник губами к соску. Ольга охнула и выгнула спину, выставила навстречу мне свои тити. Медленно-медленно положил ее спиной на простыню и скользнул губами на животик, поцелуями добрался до пупка и пощекотал его языком. Все мои ласки принимает покорно, но не отвечает на них, только крепко сжимает мое плечо. Поцеловал самый низ животика, в паху, там где бедро начинается. Провел губами вниз вдоль бедра. Теперь пора раздвинуть ее коленки и целовать внутреннюю сторону бедра, поднимаясь до самой киски.
И тут Ольга заволновалась. Нет, коленки не сдвигает, но пальчиками прикрыла заветную девичью щелку.
- Нет! Пожалуйста, только не ТУДА! - шепчет и не дает проникнуть шаловливым лапам к ее нижним губкам.
Сила у нее в руках просто нечеловеческая, но настоящего отпора не дает. Защищая свое сокровище перевернулась на живот и плотно сдвинула ляжки. Подхватил я Ольгу за бедра, приподнял ее попку. Опирается она на колени, зад подняла, а плечи и голова на полу лежат. Что она, свою попку моему члену подставляет? Так сказать "во вторую дырочку..." Но меня интересует старательно оберегаемая целка.
Когда девушка обращена к тебе попкой, то, даже при плотно сдвинутых ляжках, ниже ягодиц остается пещерка, открывающая дорогу туда... между губок, в заветное место.
Поднял я ее попку повыше - Ольга послушно подобрала под себя колени - утвердилась в высокой позиции. Играя я провел членом между ее ягодичек, спустился вниз, в пещерку между ляжек, нащупал головкой члена щелку и вход во влагалище и сильно воткнул в нее своего хулигана.
Не ожидавшая такого коварства Ольга взвизгнула, дернулась вперед и упала животом на пол.
- Нет! Не надо туда!
- АЙ-й-й-й!
Но я уже там! Воткнулся, вошел, углубился и... прощай целка! Молодая целка порвалась легко. И ничего что я сзади, мой хулиган не какой-нибудь недомерок - вполне достает в ее влагалище. А лежать животом на упругой девичьей попке это дополнительный кайф! Ольга расслабилась, задрала голову и тихонько поскуливает (что-то вроде "не хочу большой живот") , а я продолжаю вечные как мир мужские толчки в женском чреве. Даже после длительного воздержания меня хватило надолго.
А потом я начал извергать в нее сперму, вылил много. Но член еще не упал. Ладно, продолжим. Перевернул Ольгу-Никит? на спину и широко раздвинул ей ляжки. Лежит моя девочка, смотрит жалобно и всхлипывает:
- Теперь я не смогу охранять Мишу. Будет у меня большой живот и тити молочные, тогда меня ликвидируют как негодный образец... А Мише другую не дадут:
Это даже интересно, у нее должен быть сильно ослаблен инстинкт самосохранения, а она так боится ликвидации. Но оказалось, что ее по-прежнему заботит не своя жизнь, а служебное задание:
- Уничтожат меня, как негодную, бракованную, кто тогда Мишу будет охранять, когда он по улице гуляет. Кто о нем будет заботиться? Да-а-а... Он так любит мой задочек гладить, кто ему будет обед готовить, сторожить его, когда он спит. У кого он будет титечки мять и соски целовать?
И пошла и поехала. Действительно, страшная проблема - Мише не у кого будет попку гладить и тити мять! Лег на нее всем весом своего тела, поерзал, занимая удобное положение, и снова воткнул в нее своего хулигана. Лежит покорно, даже колени широко разведенные сама подняла. Руки мои мнут ее титечки, трут розовые сосочки. Но никакое удовольствие не бывает вечным, поник мой хулиган. Но в душе ангелы поют. Эту убийцу, эту грозную боевую машину я изнасиловал, как школьницу. Всадил член между ее ляжек, до пупа достал! И она не могла отстоять свою целку. Ух!!! Ай, да я, ай да молодец!
Отвалился я, лежу, рукой глажу ее животик и волосики на лобке, стараюсь отдышаться. Повернулась моя девочка на бок, попкой ко мне, и ревет как белуга, переживает потерю целки. Я просунул руку между ляжек Ольги, провел по щелке и показал ей пальцы в девичьей крови.
- Смотри: теперь ты женщина, настоящая моя ЖЕНА. С этого дня будешь со мной в одной постели спать, сама ножки подо мной раздвигать. Сама будешь меня обнимать-целовать. Будешь радоваться, когда я тебя ебу. Раз муж жену ебет, значит, он любит ее. А я тебя люблю, никому не дам тебя ликвидировать, никакого другого охранника и защитника мне не надо. До большого живота еще ой как далеко - ребеночка в тебе еще нет. Но и когда будет у любимой Оленьки большой-большой животик, я тебя никому не отдам! Будешь деточек мне рожать, будешь их молочком кормить. Будут дети сосать твои грудочки и будут эти грудочки уже не титечки, а сисички.
Бормочу такую ахинею и глажу Оленьку по животику и по ляжке. Утихла изнасилованная телохранительница. Повернулась, положила голову мне на плечо и обняла. Вздыхает тихонько. И вдруг говорит:
- Поцелуй меня.
Ну, как же отказать женщине, которая мне девичью невинность отдала! Приник к ее губам долгим поцелуем и с удивлением чувствую, что Оля на него отвечает! Оттаяла моя снежная королева, моя ледяная телохранительница, проснулась в теле андроида женщина.
Обняла она меня шею и замерла. Так и лежим голые на полу предбанника, целуемся да обнимаемся.
Долго лежали, даже холодно нам стало. Подмылись, пошли в дом. Оля - Никит? трахнутая - халатик надела и плотно его запахнула. Иду позади нее, созерцаю Олины ножки. И потянуло меня на философские рассуждения. Прежде она наготы не стыдилась, как Ева до грехопадения. Теперь это грехопадение состоялось, надо думать, познала лишенная девственности Ева, что такое зло и что такое добро. Ну, о зле она и до этого знала предостаточно. А постигла ли она, что есть добро? Может ли она любить или при первом удобном случае мне голову оторвет? Вроде и попросила ее поцеловать и выгибалась, груди под ласку подставляла.
Или возникнет перед ней дилемма: с одной стороны, она должна меня охранять; с другой стороны, брюхатая (большой живот, молочные сиси) она лишается возможности выполнять поставленную задачу. Кто это сделал? Миша. Что за это надо сделать с Мишей? То-то! Кажется, в какой то повести у Артура Кларка робот сошел с ума от нестандартной ситуации: и его действие, и бездействие в равной мере приносили вред человеку. Только мне нехватало еще сумасшедшего андроида убийцы. Что она делать будет? Заведет себе железные трусы по образу средневекового "пояса верности" или мне яйца оторвет? Страшно, опасно, но... возбуждает желание. "Есть упоение в бою, как и у бездны на краю". И дело даже не в адреналине, просто скучно жить стало, а тут развлечение неизведанное, желание покорить себе это дикое существо. Чтобы любила, жаждала, сама напрашивалась.
Когда сели ужинать, глаза у Оли еще были заплаканные. Вздыхает тихонько, но ложкой работает исправно. Оля в своем халатике, как из бани пришла, я в одних тренировочных штанах. Для поднятия ее духа достал из холодильника брикет мороженного:
- Ешь вволю, лакомка.
Сам приподнял ее халатик и усадил голой попой себе на колени. Оля мороженное уписывает за обе щеки, вся мордашка сладким измазана. А я по ляжкам ее глажу, на лобке волосики перебираю. Доела моя телохранительница и развеселилась, стала хулиганить. Цапнула меня зубами за ухо и шутливо рычит:
- Откушу-у-у.
Я ее пальцами тоже схватил за ухо:
- Оторву-у-у!
Вскочила с моих коленей и язык показывает:
- Не поймаешь!
- А вот поймаю! - зацепил рукой за ворот и сдернул с нее халатик.
Кинулась она от меня голышом. Конечно, если она того не захочет, мне ее никогда не поймать. Но поймал... в комнате у дивана, на котором я обычно сплю. Стоит Оленька широко расставленными коленями на диване, носом в стену и больше не вырывается. Аппетитная попочка призывно выставлена и приглашает "возьми меня"! Я из штанов и трусов выскочил со страшной скоростью.
И чувствую, замерла моя девочка и ждет продолжения. Значит, торопиться нам некуда. Будем лакомиться неспеша, со вкусом, с чувством, с толком, с расстановкой. Огладил узкую спинку, взял за талию и потянул на себя. Оленька назад подалась и попкой в меня уперлась. А я раздвинул пальцами ее губки - ба... а щелочка то мокренькая! Готова моя грозная Никит? , пришла в охоту! Теперь пальцами клитор ухватил, покатал его
