Она делает это рукой. Разгоняясь и останавливаясь, когда я подхожу к краю.
Я дрожу, извиваюсь, выгибаюсь и кричу, но она только смеется и продолжает отталкивать меня от края, когда я уже почти… а потом подводить снова, когда я немного остыну…
В моем кабинете сексолога-психотерапевта молодой мужчина. Ему двадцать шесть лет и он девственник. С этим он пришел. Но на шестом сеансе он рассказывает, что регулярно занимается сексом со своей приемной матерью тайком от своего отца.
Я понимаю отца. После смерти матери он три года был в глубокой депрессии. Говорил только о том, как они познакомились как любил ее.
Думаю он тосковал по ней даже сильнее, чем я и младшая сестра.
Поэтому, когда в нашем доме появилась Валентина мы с сестрой были только за.
– Дети, вы уже взрослые, – сказал он, – ваше мнение важно для меня… и если вы…
Мы в один голос ответили:
– Пап, мы не против.
– Мы уже взрослые, добавила сестра.
– Это твоя жизнь и ты ничего не должен ни нам ни матери.
Так Валентина появилась в нашем доме. И пускай у нас сестрой были кое-какие сомнения на ее счет (которые потом ой как подтвердились), но мы хотели видеть улыбку на лице отца. А с ней он улыбался.
Валентина была хороша. Высокая стройная женщина. В свои 38 она выглядела как тридцатилетняя стриптизерша. Всегда идеальная осанка. Стройная, длинные волосы блонд струящиеся по острым приподнятым плечикам.
Большая пластиковая грудь четвертого размера, не умещающаяся ни в одной блузке.
Облегающие платья, стройные длинные ноги почти всегда на высокой шпильке.
Мне было двадцать и я не мог оторвать от нее глаз.
Чулки, платья, спортивный костюм – все на ней смотрелось идеально.
Почему бы и нет. Отец это заслужил. Он был верным мужем и у него двое взрослых детей.
А она… Она ломбарджини в мире женщин.
Одна проблема…
С первого дня у меня на нее дико стоял. Я пытался отвлечься на девочек ровесниц. Пробовал называть ее «мамой», чтобы отбить желание, но…
Все становилось только хуже.
Порой я нарочно втыкал в приставку, чтобы не замечать ее, пока она не уедет в город, но… стук шпилек по паркету, и… ее запах…
И вот я уже сижу и жду, когда она уедет с палаткой на серых спортивках. А когда дверь захлопывалась…
Мне нужно было меньше минуты, чтобы наполнить салфетки своей свежей бурной спермой молодого девственника.
Да. Не буду скрывать в двадцать я был еще девственником, хоть мемы, шуточки и поведение должны были указывать на обратное.
В семье я был «парнем нарасхват». Такой имидж.
Валентина поддерживала этот имидж. При людях…
– Не думаю, что есть хотя бы одна девушка в универе, которую ты еще не «осчастливил» милый, – подыгрывала она за семейным ужином.
Я улыбался и реально верил, что она считала меня молодым альфачом.
Время шло. Валентина освоилась у нас в квартире, приучила отца ухаживать за ней, так как ей было необходимо. А нас с сестрой называть её «мамочкой».
Я пялился на нее тайком. Просто невозможно было не пялиться: бесконечные стройные ноги на высоких шпильках. Легкие блузки с глубоким декольте или что-нибудь обтягивающее ее потрясающий сочный зад.
Грация. Линии. Походка. Осанка. Всегда яркий мейкап.
Она была даже лучше, чем девушки из порно.
У меня был железный стояк и часами я проводил время за мастурбацией представляя, как увижу ее голой. Или как она сделает мне минет.
Моя фантазия не знала покоя. Я понимал, что это неправильно. У нас большая разница в возрасте и вообще: я же называю ее «мамочкой». Разве правильно дрочить свой стояк на того, когда называешь так?
Нюхал ли я ее вещи?
Да.
Все началось с бежевых туфель лодочек, оставленных в прихожей.
Я проходил мимо. Зацепился взглядом. И… поднял одну, чтобы… «рассмотреть поближе». В легкие проник божественный дурман. Густой и насыщенный. Такой женственный и при этом неотвратимый. У меня моментально все напряглось в брюках.
С минуту на минуту могла прийти мачеха или сестра, но… я просто опустился на колени прямо в прихожей и сделал это рукой. Очень быстро. Секунд пятнадцать на все про все от старта до финиша.
Через минуту работы салфетками следов уже не было.
Быстрее, чем мои игры в нид фо спид.
Довольно быстро это вошло в привычку. Если она оставляла туфли в коридоре, то… Я не мог удержаться от того, чтобы брызнуть на пол рядом с ними.
Я не знаю, что со мной. Я никогда не думал, что стану каким-то извращенцем. Да я и не видел в этом ничего извращенного. Честно говоря.
Я просто сходил с ума по этой галантной и властной женщине, которая охомутала моего отца.
– Ты стал, настоящим подкаблучником!– с улыбкой шутила сестра за обеденным столом.
– Дорогая, настоящий мужчина рад и счастлив быть подкаблучником, – вторила ей Валентина, покачивая лакированной туфелькой на стройной ножке.
И по улыбке моего отца можно было быть уверенным, что так оно и есть.
Все изменилось, когда однажды мы остались дома одни.
«Мамочка», как обычно собиралась по магазинам и накручивала свои чудесные локоны дайсоном. Расхаживала на каблуках под дому, цокая и отвлекая меня от домашки по аналитической геометрии.
– А ты не видел мои бежевые лабутены?
– Я? – пытался сделать удивленный вид я. Почему она спрашивает меня про свои туфли?
Валентина вошла в комнату и встала между моим учебным столом и телевизором, на котором была включена музыка для уроков.
– Да. Ты. Не видел их?
Ее силуэт был бесподобен: густые роскошно уложенные волосы, осиная талия, широко расставленные точеные ножки на шпильках. Неприлично большая упругая грудь в лопающемся на груди блейзере.
– Думаешь, я не знаю?
Я сглотнул и попытался отвести взгляд.
– Что ты глазки потупил, песик? У нас весь паркет в коридоре в пятнах!
В ее голосе появилась уверенная строгость, от которой я лишь тихонько сглотнул.
Член предательски вскочил как шишка в спортивках. Я попытался пересесть так, чтобы это было менее заметно.
– А чего ты его убираешь! Ты же так любишь его наяривать тут и там!
Я не знаю, откуда она знала, но у меня было ощущение, что меня видят на сквозь и это заставляло меня волноваться еще сильнее.
– Милый, ты не должен стесняться этого… – как то подозрительно быстро сменила гнев на милость она, – ты не должен стесняться того, что ты мужчина.
Я опустил глаза в тетрадку и попытался сделать вид, что у меня много уроков.
– Доставай, – безапелляционно сказала она.
– Ну…
– Доставай, живо!
Она дернула меня за брюки. Я успел схватиться спереди, но мой зад оголился.
– Я хочу посмотреть, какой он у тебя.
– Ну не надо…
Мачеха нежно и бережно спустила с меня спортивки, а затем и оттопырила трусы.
– Ооо… хорош… Ну давай, покажи мне, что ты тут делаешь, пока никого не дома?
Я сидел на стуле с вертикальным стояком, а моя мачеха гладила мои бедра.
– Подрочи, для мамочки… – ласково подлизывалась она. Ее голубые глаза и красные губы гипнотизировали меня.
Я, сам не веря себе, начал двигать по члену вверх вниз. Прямо перед ее лицом. Не знаю, почему я подчинился, но это было реально, как то, что ты сейчас читаешь эти строки.
Я дрочил перед своей сногсшибательно красивой приёмной матерью.
– Дрочи, дрочи, дрочи! Я хочу, чтобы ты залил здесь все своей спермой!!! – она показывала рукой скорость, с которой я должен был дергать член перед ней. Мне казалось я сейчас взорвусь.
Давление росло с каждой секундой. Член буквально одеревенел в руке
– Стоп!!!
Я у меня чуть сердце не разорвалось.
– Стоп, я сказала!!! Что ты делаешь!!! А ну убери его сейчас же!
Моя приемная мама моментально переменилась в лице и осуждающе смотрела на меня, словно только что застукала.
– Гадкий мальчишка, я же твоя мать!
Она ударила меня по рукам своими красивыми наманикюренными пальцами. Член не хотел успокаиваться и только болтался у меня между ног.
– Немедленно убери это безобразие, подонок! – Валентина развернулась и прошла на высоких шпильках к своему трюмо.
В отражении она хищно улыбалась, хоть секунду назад и смотрела на меня с нахмуренным отвращением.
– Значит так. Видимо настало время ввести правила в этом доме. Мы не дрочим на членов нашей семьи, понятно?
Я сидел абсолютно безмозглый с двадцатисантиметровым вставшим членом между ног перед своей наглой мачехой, которая устанавливала свои правила пока моей сестры и отца не было дома.
– …Без разрешения, – улыбнулась она.
Я не понял сначала, а потом до меня дошло. Что дрочить будет можно получив разрешение.
– Убирай, убирай.
– Я, эээ…
– Без разрешения я буду обламывать тебя. Ну как сейчас… Ясно?
Я кивнул, натягивая штаны на все еще твердый отросток.
– Это не правильно, что такой взрослый мальчик дрочит. Дрочка это для маленьких мальчиков, которым не дают. А ты разве маленький мальчик? Или ты мужчина? А вот если ты попросишь… То я тебе сама… подрочу…
Она снова приветливо улыбнулась.
– Окей? И конечно мы ничего не скажем папе, верно?
