Светка даже немного всплакнула, когда накануне мы с ней прощались у неё дома. Родаков не было, она так расчувствовалась, что дала мне дважды, а потом мы лежали, обнявшись на её узкой кровати. Она клятвенно обещала, что приедет ко мне при первой же возможности. Она была постарше меня, уже работала.
Мы с ней познакомились как-то на дискотеке. Там было темно и душно. Она сама подошла и позвала меня на медленный танец. В темноте она и не разглядела, что я – «малолетка». Тем более, что ростом и комплекцией был уже вполне мужчина. Её теплое тело сливалось с моим под медленную музыку, а я балдел от запаха её волос и еще какого-то аромата, исходившего от её кожи. У меня закономерно встал. Но она не отпрянула. Наоборот, кажется её это только заводило, она стала еще сильнее ко мне льнуть, старалась теснее прижать своё бедро к моему паху, почувствовать мой стояк. И всё, после того танца мы уже не расставались. Сосались по углам, а потом она затащила меня к себе и стала моей первой женщиной. Только под утро, когда я собрался уходить, она рассмотрела моё лицо в утренней заре: «господи, сколько же тебе лет?!». Я ответил. Она опять тихо ахнула и зарылась от стыда лицом в подушку. «Меня посадят!» - запричитала она. «Да не бойся, это ж по любви!» - успокаивал я её. Пришлось остаться "ещё на разочек", в итоге я ушел от неё только к полудню.
С тех пор я был у неё "под присмотром". Мы встречались несколько раз в неделю, стараясь не показываться на глаза людям. Хотя городок наш маленький и все всё конечно знали. Я привык к её телу, женской нежности и ласке, её обожанию, даже можно сказать. Когда мы были вместе, она всегда смотрела на меня восхищенными недоверчивыми глазами как на нереально чудо, которое вот-вот и рассеется, исчезнет. И вот теперь её опасения воплощались в реальность, а для наших отношений наступали тяжелые времена. Конечно, она не хотела меня отпускать, ждала наверно, что я вырасту и женюсь на ней, но я всегда хотел вырваться из нашей глуши в более развитые места. Трудно было отлеплять себя от женской юбки, домашней устроенности и регулярного секса, но мужчина должен идти своей дорогой. Так я считаю.
Я подал документы и прошел в колледж вычислительной техники и электроники в областном центре, который после моего родного поселка Овощи с двумя половинами тысяч населения считая кур, казался чуть ли не мегаполисом. Мы съездили туда с мамкой на разведку, осмотрелись, сдали документы, получили общагу. И вот теперь, в последние дни августа я прощался родными и милыми местами и отправлялся в большую жизнь.
— Ты меня и не вспомнишь больше! - гундела Светка в ухо. - Такой красавчик, местные девки тебе проходу не дадут. Рукой она теребила моё естество, голая грудь тепло прижималась к моему боку, а гладкое бедро елозило по моей ноге. - Послушай, вдруг встрепенулась она, а может мне с тобой? Устроюсь там на работу, город большой, найду что-нибудь. Будем с тобой жить?
— Как ты будешь со мной жить, мне всего 16? Это здесь всем пофиг. А там город большой, все на виду. - тяжело было ей возражать, когда она держала меня за самое чувствительное место.
— И то верно. Ой, ну я и сучка, совратила малолетку! - картинно запричитала Светка и откинулась на спину, закрыв лицо ладонью.
— Не стони, я никому не расскажу. Я буду приезжать на каникулы, а через пару годиков уже можно и съехаться. – Я говорил как взрослый рассудительный мужчина и сам себе этим нравился.
— За "пару годиков" я превращусь старуху, а у тебя будет десять новых женщин. - Вон ты какой у меня, ладненький, белобрысый, улыбчивый. Торчок у тебя тоже знатный, - потрепала она за мой отдыхающий после трудов член.
— Ты чо, ты чо, так больно, пусти! - я прикрыл своё достоинство от её цепких и проворных рук. Она снова прильнула ко мне, собираясь, видимо нанюхаться меня впрок.
— М....Ванька. Как я тебя люблю! Ты даже не представляешь! Ты как глоток воздуха после того, как вынырнула из Учи! Такой весь, молоденький, худенький как воробышек. Я прямо не могу! Обещай, что не забудешь меня! Обещай!
— Да всё, хватит щипать! Прекрати! обещаю-у-у-у! - мы завозились борясь, пока её губы вновь не раскрылись и не поглотили мои, а её мягкое и родное тело не навалилось с силой и страстью, чтобы вобрать мой вновь поднявшийся член в своё уютное гнёздышко.
***
Ехать на коротком ПАЗике было недалеко, но долго, три часа. Через Светлоград и Гарчёвку. Автобус останавливался на каждой остановке. Люди часто менялись. Мне удалось занять место на задних рядах, и я потихоньку дремал, уткнувшись в свою сумку.
Мне никто не мешал. Пока на одной из остановок рядом не брякнулся кто-то резкий и жесткий. Он с размаху приземлился на соседнее сидения, так что вся моя дрема соскочила разом.
— Чё, давно едешь? - Развязно спросил севший рядом. Это был парень кавказской или цыганской внешности, лет тридцати. Одет не смотря на лето был во все черное. Даже на ногах были лаковые запылённые ботинки с острыми носами. Он зыркал на меня, внимательно осматривая.
В общем, он мне сразу не понравился. Сначала разбудил. Теперь базарил и пялился. Я пытался отвернуться от него и смотреть в окно. Но он не унимался и стал задавать мне всякие вопросы. Куда еду, откуда. Сколько лет. Кто родители.
Я скупо и односложно отвечал, надеясь, что вот-вот сейчас он от меня отстанет. Но он не отставал. Наоборот, когда узнал, что еду в колледж, развел волынку, что все это образование только потеря времени, и что прямо сейчас парень вроде меня может заколачивать по три тысячи в день и за год купить себе все что хочет.
— Слышал про сельскохозяйственный бум? Так это у нас. Мы же - житница! Это как Клондайк, но только золото уже давно кончилось, а урожай каждый год новый вырастает. Там только на субсидиях можно озолотиться. А если хозяйству хорошо, так и работникам офигенно. Такие деньги заколачивают, мама дорогая! Чё, пацан, не хочешь поработать?
Я пробубнил что-то в том духе, что выбрал для себя вычислительные технологии и на сельское хозяйство за свою жизнь до тошноты насмотрелся в своих Овощах.
Он гоготнул, и вроде бы отстал. Воткнулся в телефон и с кем-то активно переписывался, - постоянные "дзынь-дзынь" от его телефона, поставленного на полную громкость, утомили меня ещё больше, чем его разговоры.
В автобусе было жарко, я смотрел на проплывающие мимо разноцветные поля с работающими на них людьми-муравьями и мысленно прощался с этим навсегда. В моих ближайших планах было получить специальность программиста, научиться, найти работу и уехать в Москву или куда подальше. Мне грезилась совсем другая жизнь, чуть ли не в Силиконовой долине, среди стартапщиков и их подруг, прыгающих в бассейн вместе с коктейлями. До мечты было всего-то ничего.
Позади осталась Светка, мать с младшей сестрой, отец, появляющийся только в день рождения уже пьяный, и родной поселок с говорящим названием.
Убаюканный мерным качанием автобуса и жарой я опять закимарил.
Очнулся я от того, что автобус стоял. Мотор был заглушен, а водительское место пустовало. Двери были раскрыты настежь и часть народа вышло под тенек придорожных тополей. Мы стояли в каком-то городке на остановке. Соседа моего тоже не было. Я с облегчением подумал, что он сошел или пересел. Чем-то он меня смущал и тревожил, но я никак не мог понять причину своего страха.
Наконец, водитель вернулся, бибикнул, призывая всех пассажиров обратно. Народ быстренько занял свои места. К моему разочарованию мой сосед цыган-кавказец тоже вернулся, вбежал в последнюю минуту, держа в руках две открытые бутылки пива.
Одну из них он с ходу сунул мне:
— На, держи малец. Надо отметить начало самостоятельной жизни! - с улыбкой предложил он. - Попросил открыть в магазине, а то с собой открывашки то нет! - Пояснил он.
Я хотел было отказаться. Но он произнес два заветных слова: "самостоятельная жизнь", и я как человек теперь взрослый и независимый действительно мог себе позволить отметить данное эпохальное событие. Все же отъезд из родного дома, начало учебы. В общем, я с благодарностью принял эту бутылку пива, и мы чокнулись горлышками.
Пиво было невкусным, теплым, отдавало какой-то горечью. Но парень активно балагурил, снова и снова поднимая тосты. После каждого мне приходилось понемногу отпивать эту невкусную бурду. Хоть оно было и некрепкое, я вдруг почувствовал, что меня развозит как после хорошей порции водки. В один момент мое сознание помутилось, руки и ноги ослабли и онемели и последнее, что я запомнил это как сосед подхватывает из моих слабеющих рук недопитую бутылку пива со словами:
— Э, брат, как тебя развезло с бутылки пива! Нехорошо!
Пробуждение моё было тяжелым. Голова страшно болела. Во рту стоял передаваемый смрад. А главное - я не мог понять, где я нахожусь. Очнулся я в темной комнате, на двухярусной кровати, кругом, в темноте угадывались еще ряды таких же кроватей. В комнате стоял тяжелый смрад и храп большого числа людей.
На общагу это было ну никак не похоже - там обещали комнаты по двое. Ночлежка? Тюрьма? Я терялся в догадках. Мне хотелось в туалет, и я тихонько стал сползать с кровати. Ноги тряслись как после попойки и не держали. Я двигался на освещенный квадрат двери и скоро выполз в коридор. Было похоже на недостроенный дом - голые стены со штукатуркой, бетонные полы, лампочки на черных проводах без цоколей. Никого не было. Я пополз по коридору в поисках туалета.
***
Галина разлила по бокалам вино и пододвинула Людмиле сырную нарезку:
— Попробуй, наши местные сыры, очень достойные, недалеко фермеры делают.
— М-м-м. – Положила кусочек в рот гостья. - И правда очень достойно. Хотя, если честно, я к сырам равнодушна. Ем, конечно, но не понимаю, чего все так над ними плещутся. Этот, скажем, вонючий бри, во Франции, так ведь дышать невозможно, такая вонь. Мы когда с Витюшей туда ездили, так я просила такое не заказывать. Вино, конечно, у них шикарное и кругом, но сыры... Только что пармезан, разве что. Остальное не для меня. Все же мы росли на Российском и Советском, поэтому козьи мягкие сыры нам как протухшая простокваша. Галь, ну ведь так, согласись!
