Привет! Меня зовут Мария, и я поведаю вам часть своей истории, думаю, самую интересную.
Я росла вполне себе спокойным ребенком, развивалась согласно возрасту, делала успехи в учебе, всегда была окружена здоровым вниманием родителей и друзьями. До некоего возраста я даже не помышляла не о чём таком, о чём грезит каждый мальчик с детсадовского возраста и половина девочек. Ничего такого не было, и тем это для меня удивительнее, учитывая, как я изменилась потом.
Когда же это началось? Помню смутные желания от звуков, подслушанных за стеною родительской спальни. Какие-то волнения от разговоров, фильмов, книг. Но всё это было невинно, трогало своей неизведанностью, таинственностью, будущностью.
В то лето я была уже вполне сформировавшейся крепкой еврейской девушкой, достаточно рослой, с черными кудрями до лопаток, выразительными бровями и озорным взглядом, с выросшей внезапно и округлившейся упругой грудью, и развитыми, как по мне - так чересчур, бёдрами. Мой голос тоже приобрел глубину, а вопросы "ниже пояса" заняли в моих мыслях значительное место.
Разговоры с подружками, мечтания, фантазии, информация ОБ ЭТОМ, подчерпнутая из умных научных книжек. Все это отзывалось ноющим томлением внизу живота и тяжестью в груди, назревало. Но выхода еще пока не находило. Эти мучения от предвкушений были для меня прелюдией к произошедшему и окупились втройне.
Всё изменилось одним вечером в летнем лагере. За пару дней до конца смены, после длинного жаркого дня, наполненного событиями, мы были в душе в моей двоюродной сестрой, Алёной. Она была на год старше, совсем взрослая на мой тогдашний взгляд, но ростом чуть ниже меня, с небольшой грудью и светлыми волосами до плеч. Мы были подругами с детства. И эта смена в лагере была для нас не первой. Сколько было всего переговорено за это время и прошёптано в тишине вечеров, сидя на соседних кроватях и во время прогулок! Мы обсуждали на них знакомых ребят, сплетничали. Представляли, кто из них дружит, обсуждали как они целуются по углам, как парни дают волю своим рукам, с какими глазами потом девчонки возвращаются в отряд и всякое такое. Алёна в этом была куда более осведомлённой чем я. Она рассказывала, как что происходит, какие ласки и какой секс бывает, вспоминала или придумывала (сейчас и не поймёшь) всякие истории про своих подруг, которые "уже попробовали". Я могла эту слушать часами, задавала каверзные вопросы и просила пересказать особенно сальные истории. Ох, как меня это заводило! У меня эти разговоры оказывали даже физическое воздействие: я начинала часто дышать, щеки горели, сердце колотилось, а по низу живота разливался тяжелый горячий прилив.
Но смена закачивалась, и с пониманием этого приходило чувство чего-то несделанного, упущенного. Между мной и Алёной в это лето возникла какая-то особенная близость. Мы всё чаще держались за руки, и подруга молчаливо гладила мою руку, или проводила по волосам, плечам, как бы присматриваясь, раздумывая. Обе мы чувствовали, что, между нами, что-то назревало.
И вот, вечером, в душе, где мы задержались после других и остались вдвоём, она, оглядывая меня нагую и мокрую, в пене от мыла, хитро заглянула мне в глаза, закусила губу и медленно, на показ и как будто красуясь стала гладить руками свои мокрые белые живот и бедра, постепенно приближаясь к пушистому темному бугорку между ног. Выглядело это как в эротическом фильме: любующаяся собой и дразнящая девушка под струями воды, которая смывает мыльную пену. Я замерла, пожирая глазами все её движения. Она, чуть улыбнулась моему ошарашенному взгляду и со стоном запустила пальцы себе между ног, чуть присев и раздвинув колени. "Как же я поэтому скучала, " - застонала она. Откинувшись и второй, не занятой рукой опершись на стену, она осталась под душем только ниже груди. Я не могла поверить, что это происходит здесь, сейчас, с моей подругой, на моих глазах. Так развратно, так волнующе, так близко и так живо!
— Это то, что я думаю? - с нервным смешком, срывающимся голосом спросила я, судорожно тиская мочалку. Мы говорили о самоудовлетворении буквально только что, по дороге в душ. Алена тогда с жаром рассказывала, как это здорово и полезно для женщины - знать своё тело и не зависеть в удовольствии от других.
— О да, это как раз то, о чем ты ДУМАЕШЬ! - ответила Алёна, останавливаясь на каждом слове. Её, определённо разбирало, движения её правой руки всё ускорялись, ноги слабели, и она пыталась держаться за скользкую стену. Еще несколько мгновений и всё ее тело пришло в судорожные движения, колени сжались, вместе с замершей между ними рукой. Она медленно осела на пол под струями воды.
Это было восхитительно. Она крупно вздрагивала и стонала, приоткрыв рот. Моё собственное тело от такого представления налилось свинцом, щеки покраснели, дыхание сбилось, в глазах туманилось. Еще чуть-чуть и я могла бы потерять сознание от избытка накативших чувств. Но не успела. Встрепенувшись, Алена двинулась ко мне и жарко обняла меня. Наши губы слились в неловком поцелуе. Я как могла отвечала её ищущим губам. Отстраняясь, Алёна стиснула мне скользкие груди. Движения ее были порывистыми, но сильными и умелыми. Я ахнула от напора. В её пальцах мои соски моментально напряглись и стали до боли чувствительными. Сладость от прикосновений сжала мои живот и лоно, стала закручиваться узлами по всему телу. Постояв так немного, накручивая мои соски и облизывая мне шею, Алёна снова обняла меня, подхватила за попку и вновь припала к губам. Тут не было места словам. Я вцепилась в неё и отдалась чувствам. Она гладила меня и целовала в шею, а вторая рука её постепенно мигрировала ко мне между ног. Теперь одна её рука была спереди, другая держала попку сзади. Я чувствовала, как она проникла к моему лону. Это не были обычные прикосновения к коже, как я могла бы представить. Гамма новый интенсивных ощущений стала накрывать меня. Передо мной замысловатой мозаикой стала открываться та истина о моём теле, которую я уже давно подспудно подозревала.
Она жадно ощупывала пальцами мою покрытую черными густыми волосами невинную промежность, касаясь разных закутков, проникая всю глубже во вход. Это было необычно, приятно, тепло и мокро. Казалось, у меня между ног растаяло сливочное масло. Затем она коснулась чего-то вешу, под лобком, и это пронзило меня особой острой и яркой сладострастной молнией, заставив все тело напрячься в струну. Я охнула от неожиданности, и чтобы не упасть вцепилась в Алинины плечи. А её палец начал массировать эту область, вызывая все более усиливающуюся пронзительную сладость. Мне пришлось закусить губу, чтобы не закричать: и ЭТО молнией пронзило меня. Несколько движений пальцем, и нарастающее сладострастие взорвалось сияющей бомбой, обрушило в жар и пошло пульсирующими волнами от "девочки" скручивая всё тело. Я не смогла сдержать вскрик и ослабла, повиснув на подруге. Целуя, Алена продолжала гладить меня. Теперь мой рот уже не устоял перед её умениями, он был раскрыт так же бесстыдно, как и чуть раньше мои ноги, а язык Алены хозяйничал в неё, как и пальцы внизу живота. Я же, еле держась на ногах, висела на ней, содрогаясь всем телом.
Мучительно сладостные судороги не отпускали целую вечность, но постепенно стихли. Однако это был далеко не конец. Почувствовав, что я успокоилась, и уже осмысленнее отвечаю на её поцелуи, Алена продолжила свои ласки спереди, опустившись ниже, к вульве, теребя там всё. А сзади настойчивый палец подруги неожиданно проник в мою мокрую попку. Я опешила на мгновение, но позволила продолжить, так как уже совершенно доверяла ей. Впервые что-то проникло в меня, и это было почти как представлялось мне в настоящем сексе: оно двигалось, задевая стенки, входило и выходило как маленький член. И тепло, и запретность этих развратных действий стало горячими волнами смещаться от моей попки к лону, примешиваясь к ощущениям от Алининой руки спереди.
Хватило нескольких мгновений и новый оргазм поразил меня, еще глубже и сильнее. Теперь центр его сместился назад, к пальцу в заднем проходе. Я чувствовала, как волнами сжимаю в себе её палец. Потом Алёна мучила меня снова и снова, экспериментируя как спереди, так и сзади. Под конец я уже смело целовалась, отвечая жадному рту подруги своим языком. Я отдавалась этим поцелуям, не в силах как-то еще выразить свою признательность за эти подарки. Скупо пыталась ласкать её грудь, или, вдруг, прижимала к себе за попку. Даже набралась смелости и стыдливо касалась её влажных губок половой щели обследуя там с интересом. Её же рука прописалась у меня в промежности, а палец, а может и два, всё глубже проникали в попку, привнося в последующие оргазмы дополнительный стыд от развращенности этого действия.
Наконец, мы с трудом остановились. Просто удивительно, что наш порыв остался в тайне - никто за это время не зашел в душевую и не увидел эту картину – мечту эротомана: две мокрые девушки, слившиеся в подлинной страсти под струями душа.
В эти минуты конца лета, мне открылась вся правда взрослого мира, и сокрушительная мощь чувств и способности моего тела. Взрослая жизнь приобрела очертания, перспективы обозначились и заиграли манящими красками. С удивлением я поняла, что имею множественные оргазмы, получаю их очень быстро, от разных ласк, и практически неутомима.
Конечно, теперь мои отношения с сестрой перешли на новый уровень. В те последние дни в лагере я как одержимая стремилась в её умелые руки. Той ночью вообще не могла спокойно спать, крутилась под одеялом, вспоминая мгновения близости. Весь следующий день смотрела на неё как щенок, прося ласки. Она краснела от моих откровенных взглядов, делала страшные круглые глаза и кусала губы. Мы целовались украдкой по всему лагерю, искали потайные места, прятались и сбегали с мероприятий. Вся та смена, в итоге, и запомнилась мне этими последними днями, этой сладостной лихорадкой, щедро сдобренной ласками, и тонким ароматом девичьих выделений на моих руках, которым я наслаждалась в автобусе, возвращаясь в город.
