Но Гриша еще плохо воспринимал рабынь в качестве сексуального объекта и отправился не в свою спальню с горничной, а осматривать хозяйство бати. Всего-то у бати много, всюду трудятся рабы и крепостные, вызванные из села в усадьбу. И не только женщины, но и мужчины рабы, которых Батя помаленьку покупает на аукционе. Рабы мужчины в штанах и рубахах, а знаком рабского состояния является железный ошейник с колечком для поводка.
Как любого мальчика, Гришу тянуло к машинам и другой технике. Потому он отправился в гараж к Толику, старому соратнику бати. Толик с тремя рабынями-шоферками возился с неисправным грузовиком. Рабыни были одеты в стандартные синие комбинезоны. На каждую из них полагалось два летних и два зимних утепленных комбинезона. Спереди внизу живота на нем был клапан, который полагалось отстегивать в присутствии Хозяина. В отстегнутом виде клапан открывал низ живота, лобок и вставленное под ним стальное колечко. За это колечко можно было взять рабыню на поводок, не снимая с нее комбинезона. На поводке рабынь отводили к домашним экзекуторам. При незначительной провинности ее могли просто привязать за поводок к перилам крыльца. Увидит привязанную Хозяин и лично отшлепает - все лучше, чем под розги ложиться.
Хотя Гриша формально не был Хозяином, а только его сыном, шоферки расстегнули клапаны и только после этого поклонились ему. Дворней Гриша воспринимался не как карающий господин, а как мальчик, который не раз спасал провинившихся от гнева Бати.
Рассказав Тольку о жизни в гарнизоне, Гриша направился, было к казарме рабов, но одной из шоферок не терпелось обратиться к молодому барину с просьбой. Расстегнув пуговицы комбинезона, она спустила рабочую одежду на щиколотки ног. На девушке остался только короткий топик, и весь ее вид более чем соответствовал правилу "голая ниже пояса". Молодая шоферка опустилась на колени и коснулась лбом земли. Ее высоко поднятый голый зад заранее был подставлен под плеть господина, если тот посчитает просьбу рабыни неправомерной.
- Молодой Хозяин, прошу вашей милости. Разрешите мне стать третьей женой кузнеца. Но я до сих пор не была в постели старшего Хозяина. Пожалуйста, возьмите мою целку!
Право первой ночи было неофициальным, но строго соблюдалось всеми фермерами и помещиками. Пренебрегший им помещик мог подвергнуться полному бойкоту других рабовладельцев. В имениях с сотнями рабынь, как у Бати, девушке иногда приходилось подолгу ждать, пока господин найдет для нее время и после этого разрешит вступить в брак. Приезды мамы Наташи из санатория воспринимались рабынями-невестами, как стихийное бедствие. В этом случае Хозяин неделями проводил ночи в постели только с матерью своих сыновей.
Недостаток мужчин в обществе привел к тому, что многоженство всячески поощрялось. Самый завалящий мужичонка из числа крепостных имел три, а то и четыре жены. Кузнец с двумя женами относился, по общему мнению, к числу маложенатых. И с этой стороны препятствий к браку не было.
Во время всего разговора перед глазами Гриши была согнутая спина с выступающими позвонками, узкая талия девушки и раздвоенная округлость ее попки. Сейчас Гриша это зрелище воспринимал не как привычный ритуал разговора рабыни и господина, а как вид зовущего девичьего тела. Гриша нагнулся и, в первый раз в своей жизни, ПОГЛАДИЛ девичью попку, которая под его рукой ощутимо напряглась.
- Батя действительно очень занят, но я поговорю с ним. Думаю, что старший Хозяин разрешит мне выполнить за него право первой ночи. Тебя известят и, возможно, уже завтра вы сможете назначить свадьбу.
- Спасибо, добрый Хозяин, извините, если я окажусь неловкой под вами. Но я буду стараться, женщины рассказывали мне, как надо себя вести в барской постели.
Срок в одну ночь, назначенный Гришей, был необычно коротким. Некоторые помещики превращали первую ночь почти в месяц. Остальным рабыням-невестам оставалось только терпеливо ждать своей очереди.
В казарме по случаю рабочего времени было пусто. Только две здоровенные бабы экзекуторши готовили нерадивую доярку к наказанию розгами. Этих баб Хозяин специально держал для наблюдения над казармой и наказания провинившихся. Их преданность Хозяину не знала границ. Одна их них когда-то находилась под следствием трибунала за грабеж, другая за убийство своего мужа. Обоим светила смертная казнь, но Батя не пожалел денег на взятки судейским офицерам. Женщины потеряли статус свободных граждан Особой Зоны и были за символическую плату проданы помещику Картошкину в рабство.
Экзекуторши сняли с доярки рабочие сапоги и комбинезон, прикрепили к лобковому колечку ремешок и голой повели на задний двор, где находились козлы. Последние состояли из двух широких досок, соединенных под тупым углом. У пристегнутой к таким козлам рабыни зад был высоко поднят и, как бы, сам подставлялся под прутья розги. У козел их ждала ключница Домна Петровна, которая и приказала высечь доярку за плохо вымытые молочные бидоны. Назначенные тридцать розг солеными прутьями были наказанием жестоким, но не мешающим уже завтра приступить к работе.
Девушку привязали, экзекуторши взмахнули розгами и на попке доярки появились первые красные полосы. Экзекуторши были мастерами своего дела, рабыня-доярка сразу начала повизгивать. Она вскрикивала и мотала головой, когда розга вновь и вновь ложилась на натянутую кожу ягодиц, прямо на самую высокую их точку.
- Больно! Хваатииит! - доярка сжимала ягодицы в ожидании следующей порции, у нее уже не стало сил ни кричать, ни дергаться. Обращалась она, главным образом, к Грише, а не к Домне Петровне, известной своей строгостью. В конце порки вся попка и ляжки доярки были исчерчены красными полосами, которые продолжали саднить еще не один час. Но Гриша как бы не видел ее исполосованного зада. Ему все мерещилась такая беленькая попка девушки-шоферки.
***
Появление бати с купленным на аукционе "живым товаром" стало причиной переполоха в имении, которое с некоторых пор соседи называли не иначе, чем Картошкино. По случаю приезда Гриши и удачной торговой сделки Хозяин решил дать парадный ужин и позвать на него соседа. Этот чудаковатый помещик был всем известен под прозвищем Барин? к. Настоящее же его имя никто не помнил. Право использовать радиопередатчик имели только официальные власти, потому к соседу послали в качестве конного нарочного девочку подростка. Она постелила на седло полотенце, чтобы не пачкать свои интимные части и помчалась во весь опор к соседу.
В ожидании соседа решено было вставить кольца вновь купленной женщине и ее дочери. Длительная процедура кольцевания девушек из интерната откладывалось на завтра. Перепуганных рабынь экзекуторши привели на задний двор, на котором, кроме козел, находился кол для казни особо строптивых рабов. Пользовались им крайне редко, но он вызывал ужас у всей дворни. Голые мать и ее дочь стояли в окружении мужчин: Хозяина и его сына, деда Матвея и Толька. Все попытки прикрыть интимные места руками строго пресекались экзекуторшами, которые стегали их розгой по пальцам.
- Гриша, тебе пора учиться наказывать провинившихся - сказал сыну Хозяин - выпори этих двух, для первого знакомства.
Гриша неоднократно присутствовал при наказании розгами. Он знал разницу между солеными и не солеными прутьями, между жестокой поркой в один прут и более мягкой пучком из трех-пяти прутьев. В кадетском корпусе курсантов наказывали розгами за неуспеваемость в учебе. И Гриша несколько раз испытал их на своем заду.
Экзекуторши растянули мать на козлах, на перегибе которых теперь возвышался подставленный под розги обширный зад новой рабыни. Легкое похлопывание по задранным к небу ягодицам Мария Петровна ощущала почти как острую боль. Нестерпим был контраст этого прикосновения с ожидаемой поркой. Внутри что-то сжалось и она почувствовала, как подрагивает все открытое чужим взглядам тело. Но ноги разведены и привязаны слишком широко.
Гриша выбрал из бочонка, в котором мокли розги, прут и с оттяжкой стегнул бывшую учительницу и коммерсантку. На ее попе вспух полумесяцем красный рубец. Женщина только охнула, она всеми силами старалась не кричать, чтобы не напугать свою дочь. Второй жгучий удар последовал за первым без промежутка.
- Ай!!!
Она не ждала этого жгучего удара! Дергаться некуда, можно только стискивать пальцы. А розга теперь непрерывно обжигает беззащитную попу, заставляя сводить лопатки и вскидывать голову при каждом ударе. Вначале она еще могла терпеть эту жгучую боль. Надо было только стиснуть зубы покрепче и плотнее закрыть глаза. Не зажмуриться, а просто закрыть. Она знала, что терпения хватит ненадолго, но остатки гордости заставлял молчать хоть сколько-то времени.
- Ууу... - тянула она не разжимая зубов.
Еще пара ударов и она взвизгивает:
- Не надо бить по ногам, ну, пожалуйста!
После десятой розги и десятого рубца ее отвязали. Поротая рабыня поцеловала руку Грише и поблагодарила за науку.
Когда экзекуторши взялись за девочку, та затрепыхалась, как цыпленок в руках повара, но ее быстро уложили на козлы. Мать просила не сечь ее доченьку, а выпороть ее саму второй раз. Но Гриша начал сечь девочку пучком разг. Десять ударов не вместились на ее маленькую попку, потому он исполосовал ей ляжки и поясницу. Потом мать и дочь уложили на лавку киской вверх, сам Хозяин толстым шилом проколол у них отверстие под лобком и вставил стальные колечки.
- Завтра выходишь на работу в бухгалтерию, а дочь будет горничной в доме. - распорядился Хозяин.
