ДЕБЮТ
Виктор, плавно выплывая из сна, зажмурился от яркого и теплого прикосновения зимнего солнечного луча, невесть как прорвавшегося сквозь плотные шторы спальни, потянулся и повернулся на другой бок. Уткнувшись носом в пушистые волосы мамы Беаты, Виктор вдохнул ее чуть горьковатый, ночной запах и окончательно проснулся.
Завозившись, он прижался к теплой со сна попе женщины, и нащупал ее плотные, горячие от накопившегося за ночь молока, груди.
- Виктор, отвали, я же сплю…- недовольно пробурчала мама Беата.
Виктор прижался еще плотнее, тыкаясь напряженным кутасом ей под попу.
- Совсем совесть потерял, всю ночь раком отстояла… а беременным это вредно, ты хоть понимаешь?!
Женщина грузно зашевелилась, отталкивая назойливого любовника.
- Да три же раза всего! - обиженно надулся Виктор. - Какая ночь!?
- Матка Боска, вот же неугомонный ребенок, - ворчала мама Беата, отдирая его жадные ладони от грудей. - Пуссссти, больно же!
Одержав тактическую победу, она плотнее закуталась в одеяло и решительно засопела, обозначая глубокий, беспробудный сон.
Виктор разочарованно сполз с кровати и зашлепал на кухню, откуда раздавался типичные утренние запахи и шум — мама Хелена готовила завтрак и был ненулевой шанс удовлетворить утреннее желание там.
- Что, отказала? - понимающе хмыкнула мама Хелена, пряча в уголках глаз улыбку.- Вон как насупился, прямо недовольный бурундук!
Виктор трагически вздохнул и с надеждой посмотрел на женщину.
Мама Хелена разговаривала с заметным русским акцентом, что придавало ее речи совершенно дикую сексуальность. И еще этот ее особый тембр, заставляющий вибрировать каждую жилочку в районе и без того напряженной простаты, превращал казалось бы обычную, хоть и очень миловидную тридцатипятилетнюю женщину в настоящую секс-бомбу. Ну, во всяком случае для него, Виктора.
Одета она была не по-утреннему: строгий гладкий бордовый бюстгальтер лишь слегка приподнимал грудь, намеренно не скрывая выступающих пуговок сосков, обтягивающие гладкие-же боксеры фиксирующие слегка угадывающуюся прокладку, телесного цвета гольфы и черные туфли на платформе — не хватало только блузки и костюма. Мама была полностью причесана и в макияже. Вот же невезуха!
- Не смотри на меня так, дорогой, - с явным сожалением продолжила мама Хелена. - Нам же через час уже надо быть на вокзале, или ты забыл? Быстренько ешь, одевайся и поехали!
- Ну, ма-а-а! - заныл Виктор, демонстративно подавая бедра вперед и демонстрируя звонкий стоячок. - Как я с ЭТИМ-то поеду?
Мама Хелена скептически сощурилась, оценивая такую перспективу, и, покачав головой, нехотя согласилась:
- Н-да, незадача… Тогда меняем диспозицию.
Женщина, решительно взяв Виктора за предплечье, подтолкнула его к стулу.
- Сядь. Возьми вилку. Ешь.
Виктор послушно подцепил вилкой кусочек омлета и демонстративно запихнул его в рот, глядя на маму честными невинными глазами.
- Молодец. Так и продолжай, - похвалила мама Хелена, опускаясь на корточки. - Колени врозь! Орудие к бою!
Через секунду погруженный в нежный упругий рот мамы Хелены, кутас Виктора сладко завибрировал, а сам мальчишка выгнулся от острого удовольствия.
- Так! Мы договаривались, что кто-то будет честно завтракать, пока несчастная мать будет его орально удовлетворять! - выпуская изо-рта холодеющий кутас притворно возмутилась мама.
Виктор испуганно застучал вилкой по тарелке, накалывая омлет, и мама Хелена, нежно урча, вернулась к своему приятному занятию.
Она мерно двигала головой, втянув щеки и прижав языком упругую головку кутаса к нёбу, так, что теплая влажная плоть обжимала его со всех сторон и кутас скользил в ней почти как во влагалище, но только лучше. Намного лучше!
У Виктора не было слов, чтобы описывать счастье. Счастьем была вся его жизнь с двумя такими разными, но одинаково любимыми мамами. Счастьем была их бесконечная любовь к нему, приемышу, буквально вырванному мамой Беатой из челюстей торговавшей людьми русской мафии. Счастьем была их совместная работа в Фонде, который был создан мамой Хеленой для помощи женщинам, находящимся в безвыходных ситуациях, о которых нельзя было рассказать никому другому.
И теперь, купаясь в сладкой кататонии, Виктор только блаженно щурился, полностью отдавшись материнским губам, языку, ритму.
Он даже не уловил момент, когда начал кончать, и понял это лишь когда услышал, как мама Хелена намеренно шумно сглатывает его жижицу — уж кто-кто, а мама была женщина с понятием: знала как угодить самцу, даже такому юному, как Виктор, и никогда не упускала такую возможность.
- Хм, а я-то думала, там у тебя боезапас, а там какие-то жалкие крохи! - мама Беата встала и подошла к зеркалу, стирая в уголках рта белесую влагу и поправляя макияж. Ее глаза смеялись. - Вот скажи мне, Виктор, ты зачем ночью Беатку мучил, а? Ночью надо спать, а не приставать к несчастной беременной матери! Неужто тебя так ее брюхо заводит?
Виктор важно приосанился, по праву гордясь своей ночной удалью, одним глотком допил кофе и вылез из-за стола.
- Почему это — брюхо? Если бы кое-кто из присутствующих тут дам не отказал несчастному сыну в близости, то и мама Беата бы не пострадала.
