Я хотел взять ледышку, чтобы охладить синяк, но лежавший на подушке мобильник заиграл и отвлёк меня. Определитель номера показал мне фамилию ПЧЕЛИНЦЕВ, быстро поднял с раскладушки и погнал на террасу, я мельком огляделся - увидел десять утра на большом будильнике, спящую на диване безмятежную Наталью и яркий свет начавшегося дня, который давно заполнил комнату, перебивая включённый тусклый торшер.
- Здравствуйте, Евгений Саныч, - и я плотно закрыл дверь террасы.
- Привет, Константин Юрич! - бодрым голосом воскликнул главный редактор. - Что с нашим китайским чаем?
- Закипает, Евгений Саныч! - я постарался ответить тем же тоном.
- И как думаешь, через недельку вскипит? - спросил он с явной улыбкой.
- Обязательно!
- Значит, уложишься в срок?
- Конечно!
- Молодец, жду с нетерпением! Как съездил в Петербург?
- Не совсем удачно, Евгений Саныч! Не тот художник, о чём я думал!
- И ладно! Для общего развития съездил и нормально! Тут художников на твою тему целая очередь, я тебе говорил!
- Понял, Евгений Саныч!
- Добро! Через неделю жду! Рад был слышать твоё отличное ЗДРАВИЕ! - и дал резкий отбой.
По поводу "отличного ЗДРАВИЯ" он немного ошибся, приходилось накачивать себя, чтобы удачно завершить писанину, уж очень подводили гнуснейшие события личной жизни. Я стукнул кулаком по притолоке двери и громко настойчиво сказал, даже не сказал, а приказал:
- Писать! Писать! Во что бы то ни стало писать и дописать! Ты понял?!
Дверь террасы вдруг медленно приоткрылась, вошла Наталья с копной взъерошенных волос и тихо сказала сонным голосом:
- Не убивайся, Костик. Ты же всё время пишешь и пишешь, и очень хорошо пишешь, и обязательно допишешь, я верю.
- Это кто тут такая? Откуда тебе знать: хорошо или плохо? Ты что, успела прочитать?
- Я не читала, клянусь. Я за водой пришла, - и Наталья шатко направилась к чайнику. - Костик, я вчера лишнего ничего ни болтала?
- Не успела, свалилась и заснула: иди-ка досыпать, не раздражай меня с утра:
- Ой, гадкая водка, воды-воды. У меня во рту, как в пустыне, такая сухота.
- Сухота - на дорогах, а в пустыне - сухость, тоже мне знаток русского языка. Чему вас только в школах учат?
Она меня сильно нервировала, я пулей влетел в комнату и взял из шкафа большое чистое полотенце.
- Костик, какой же ты образованный и умный писатель, - проговорила Наталья, жадно глотая воду из алюминиевой кружки, - и как же тебе здорово в этой пижаме, ты в ней такой домашний, такой хорошенький.
- Слушай, ты: пей воду и ступай досыпать! Очень прошу тебя!
И я решительно двинулся обратно на террасу - прямо на Наталью, стоявшую в проёме двери. Она ахнула, отпрянула в сторону и закрыла лицо руками, подумав совсем о другом.
- Да ты что, сдурела?! Больно ты мне нужна, чёрт бы тебя побрал! - я промчался мимо, завернул на направо и распахнул смежную дверь, ведущую по лестнице на второй этаж.
Пробежав по ступенькам наверх, я ворвался в ванную комнату, швырнул полотенце на вешалку, хотел открыть воду, но в кармане пижамы снова заиграл мобильник. Я вынул телефон и посмотрел на него.
Там вспыхнуло знакомое имя - ОЛЕНЬКА.
Пришлось опять врать, будто радуюсь до глубины души:
- Здравствуй, Оленька! Здравствуй, дорогая моя!
- Костик, любимый! Как ты там?! - она играла похлеще меня. - Как же я соскучилась по тебе, по твоим рукам, по твоим глазам, по твоим ласкам, ты просто не представляешь себе!
- А уж я-то как, если бы ты знала! Когда приедешь?!
- Через два дня!
- Наконец-то! Какой поезд?! Я встречу!
- Нет-нет, сама доберусь!
Я заранее знал, что она откажется, потому что никакого поезда не будет, а будет машина моего отца из Петербурга в Москву, но я уверенно продолжал свою линию, слушая наглое враньё.
- Как это сама?! Я люблю тебя и хочу встретить?!
- Любишь-любишь, только не надо! Я ещё не знаю, какой поезд... а потом с вокзала мы поедем на базу на нашем автобусе! Понял?!
- Не понял, зачем с вокзала - на базу, вы что совсем "ку-ку"?!
- Это не мы "ку-ку" , это тренер "кукукнулся" , хочет сразу учинить разборки!
- Значит, приеду на базу и дождусь тебя! - не унимался я. - Во сколько приехать!
Её голос нервозно задребезжал:
- Костик, не надо суеты изо всяких пустяков! Я буду дома около часа дня! Я сама! Если любишь, то пойми - сама!
- Тихо-тихо!
- Всё, Костик, меня зовут в зал! До встречи! Целую! - и дала отбой.
Я секунду помолчал, набрал отцовский номер и стал глупо мрачно повторять одно и то же:
- Целую... Целу-ю... Целую:
- Я тоже, сын мой! Но почему так немило?! - пробасил голос.
- О-о, привет, родной! Ты совсем загулял, отец, а потом ещё претензии: "почему так немило"! А почему не звонишь?!
- Хотел звонить, не вру, но эта бесконечная тусовка, пьянки, вылазки на природу окончательно закрутили, а Миша Саенко просто какой-то неугомонный тип!
- Как выставка?!
- Шедевр двадцать первого века! Безумно смелое откровение! Вернусь, расскажу, сын мой!
- И когда вернёшься?!
- Думаю... через два дня!
- Ну, надо же! - удивился я вполне правдоподобно. - И Ольга через два дня!
- Да ты что?! - засмеялся он и радостно заорал в трубку. - Невероятное совпадение! Не может быть?!
- Может, отец! Она недавно звонила!
- Прекрасно! Цирк-шапито собирается снова: акробаты и клоуны, птицы и звери!
- Ладно-ладно, слушай... клоун: во сколько приедешь?! Хочу быть дома и встретить, как положено!
- Ах, похвально! Вот это - сын: "ВСТРЕТИТЬ, КАК ПОЛОЖЕНО!" : Жди, часам к трём буду!
- Отлично, отец! Всё! Спешу! Пока! - и дал резкий отбой, убрав мобильник в карман, потому что разговаривать дальше было тошно, а затем прошептал сам себе. - Жду, циркачи мои, приезжайте, с нетерпением жду...
Чисто выбритый, освежённый душем и почти одетый, я стоял на террасе, допивал кофе и поглядывал на диван, где спала Наталья.
Сунув ноги в ботинки и нацепив куртку, я вышел из дома и закрыл дверь на два замка:
Как только мои шаги закончили стучать по ступенькам, Наталья сбросила одеяло, вскочила с дивана, метнулась к тюлевой занавеске окна и осторожно начала наблюдать.
Моя машина стояла у ворот, а я спешил по тропинке участка к высокой калитке, быстро открыл её, и тут же влетели четыре породистых здоровенных овчарки, а за ними следом вошёл сторож в длинном плаще защитного цвета. Собаки бегали, носились друг за другом, а мы со сторожем пожали руки и стали беседовать.
- Интересненько... - проговорила Наталья, продолжая следить.
Я достал из кармана деньги, отсчитал, отдал сторожу и кинулся к воротам, он мигом догнал меня и услужливо помог распахнуть. Сказав ещё
пару слов и дружелюбно хлопнув его по плечу, я нырнул в машину и рванулся за ворота, скрылся.
Собаки кинулись за мной, но громкий хозяйский окрик вернул их на участок, сторож торопливо закрыл ворота на засов, широко расставил ноги, закурил папиросу и внимательно посмотрел на окно, за которым стояла Наталья.
- Глупо, - сказала она и отошла на середину комнаты, - было бы очень глупо, Костик, бежать от собственной дачи, своего хозяйства и лесных просторов, я никуда отсюда не стремлюсь, хоть сторожи меня сотнями собак, дурачок...
На моём рабочем столе к великому несчастью мелькал монитор ноутбука.
Наталья смело шагнула к нему и радостно воскликнула:
- Ой! Опять забыл выключить! Который раз! . . Видит Бог - я не виновата! Костик, ты сам забыл! Не виновата я! - она потёрла руки, села на стул, примостилась поудобней и с нетерпением нажала клавишу. - Так-так-так:
Монитор красочно засветился, и быстро возник титульный лист моего китайского романа:
ЧАЙ ИЗ УТРЕННЕЙ РОСЫ
фэнтези
- Ага-А-А! Врёшь, от меня не уйдёшь! Забыл - так забыл!
Нажав очередную клавишу, она быстро подняла страницы вверх, отыскала необходимую строчку и увлечённо продолжила читать дальше, когда-то остановившись раньше именно на этом месте:
Накрапывал то ли дождь, то ли мокрый снег, и я спешил по сырому и мрачному двору к своему дружище Майклу. Место нашей встречи оставалось всё тем же - огромный скелет заброшенного "Москвича". Однако Майкл не сидел в нём как раньше, а стоял рядом, держа в руке открытый зонт, и смотрел в мою сторону, как я приближаюсь всё ближе и ближе.
Он протянул мне руку:
- Держи кардан, Костяшка!
- Привет! - ответил я.
Мы хлопнули ладонями, и Майкл сказал:
- Посмотри, Костяшка, как безжалостно пытали эту голимую машину: ободрали, покорёжили, сожгли... как человеческую душу: Атасс местечко, сколько здесь бываю, оно всё больше и больше нравиться - в нём есть страшная боль и жалкая беззащитность.
- Ты чего? - удивился я.
- Ничего, просто мерзкая погода, и какой-то дикий смурняк... - и он спросил. - Коньяк привёз?
- Привёз, - и я протянул ему пакет.
Он вынул оттуда рифлёную бутылку похожую на большую гранату и воскликнул, прочитав этикетку:
- Ой-ёй-ёй!"МАРТИН ЛУИС ТРИНАДЦАТЫЙ"! Ну, Костяшка, угодил! Такого в моём баре нет! Да-а-а, другарёк ты мой, спасибо! - он положил коньяк обратно и вытянул из-под куртки упакованный свёрток. - А вот подарочек тебе! Чай из утренней росы, здесь две пачки "Индийского" , да смотри сам случайно не выпей! Я умоляю тебя, будь осторожен!
И у меня вдруг неожиданно вырвалось:
- Прямо чертовщина какая-то! - я словно заворожённый держал в руках этот свёрток и глазел на него. - Как ты сказал? Чай:
- Чай из утренней росы, Костяшка.
- Кошмар, просто чертовщина какая-то.
Майкл, конечно, ничего не понял:
Ворота моего участка были распахнуты настежь, и предвещали что-то неладное, я въехал вовнутрь, остановился и выскочил из машины.
Уже темнело, и в этих лёгких сумерках около дома игриво носились все четыре ряженые овчарки. Именно ряженные. На голове одной из них пикантно сидела круглая женская шляпка с дырками для ушей. Другая собака красовалась в старой Ольгиной куртке, в рукава которой были просунуты лапы, а молния застёгнута на спине. Третья была одета в мой тренировочный костюм со спортивной шапочкой. Четвёртая напоминала кухонную хозяйку, обвязанную пёстрым передником и косынкой между ушей, а на лапе болталась щётка для чистки кастрюль.
