История с Андрейкой получила несколько неожиданное продолжение через пару лет. Сам Андрейка на тот момент был студентом медицинского, и вполне успешным, поддерживал отношения с нашей семьей по праздникам. Он тогда встречался с милой девушкой по имени Лера; продолжал ли он при этом спать с моим отцом я не знаю, но подозреваю, что эти отношения со временем сошли на нет... Сам же отец тогда получил повышение и перешёл в другую школу директором, что окончательно лишило его свободного времени. Я закачивал школу, готовился к поступлению и начал знакомиться с парнями для горизонтального времяпрепровождения. Мама везла на себе дом и пыталась сохранять видимость идеальной семьи, несмотря на то, что мы потихоньку дрейфовали друг от друга.
Для поступления мне надо было сдавать математику и сочинение: и если с первой проблем никогда не было, то грамотность моя хромала на обе ноги и отец уговорил Андрея Николаевича позаниматься со мной. Андрей Николаевич был в нашей семье фигурой полумифической: отец любил цитировать те или иные словечки Андрея Николаевича, но никто из нас его никогда не видел. В юности Андрей Николаевич преподавал в сельской школе, в которой учились отец и тётя Нюра, и даже подарил отцу на выпускной томик Пушкина, "Милому Мише, по случаю окончания школы. А. Н. ", которым отец очень гордился. Потом он вроде перебрался в наш город, и когда отец учился здесь в институте они даже иногда виделись, но потом он как-то исчез. Поговаривали даже, что он переехал в Москву... Так ли иначе, через школьные связи отцу снова удалось найти Андрея Николаевича, как оказалось, всё ещё жившего в нашем городе, и он даже согласился позаниматься со мной.
Когда мы познакомились Андрею Николаевичу было за семьдесят, и он выглядел человеком другой эпохи. Седой, в роговых очках, всегда в костюме, с каким-то необыкновенным шейным платком, украшенным пестрыми флагами всех наций мира, с тросточкой, с которой он играл, прохаживаясь по гостиной и диктуя мне бесконечные тексты о колоссальных (одна эль, два эс) дощатых террасах (два эр, одно эс) , соснах-красавицах и вызывающих ощущение счастья уголках нашей земли. Когда террасы, сосны и уголки становились совсем невыносимы, он приносил нам чай в фарфоровых чашках с кобальтовой сеткой и мы рассматривали его коллекцию подписанных фотографий давно умерших актёров.
Так ли иначе, благодаря стараниям Андрея Николаевича и финансовым вливаниям родителей мне удалось сдать вступительное сочинение. По такому случаю родители решили нанести Андрею Николаевичу визит благодарности: точнее, решила мама, а наносить оный визит предстояло отцу и мне - Андрей Николаевич жил не далеко от отцовской школы, а маме туда пришлось бы добираться на двух автобусах. Надо сказать, что отец не слишком горел энтузиазмом, что меня несколько удивило - когда-то А. Н. был его любимым учителем. Впрочем наш визит расставил всё на свои места.
Хорошо помню, что я влетел в квартиру Андрея Николаевича и начал что-то щебетать про сочинение, оценки и приём, но он смотрел мимо меня на вырисовавшуюся в дверном проёме фигуру отца. "Миша?", изумился Андрей Николаевич. "Миша, " - повторил он со сталью в голосе, продолжая игнорировать меня, и не сводя глаз с отца. Я несколько опешил от происходящего и замолк, наблюдая за почти бессловесным разговором мявшегося в дверном проёме отца и Андрея Николаевича. Куда делись кобальтовая сетка и роговые очки!
Казалось, что Андрей Николаевич вырос на несколько сантиметров и практически навис над совсем немаленьким отцом. "Миша", - в третий раз повторил Андрей Николаевич, и мой отец неожиданно опустился перед ним на колени. "Дверь закрой", - продолжил Андрей Николаевич, расстёгивая брюки, в первый раз кои-то образом отреагировав на моё присутствие. Я попятился к двери - у меня даже была мысль ускользнуть домой - но вид отца, стоящего на коленях перед расстёгивающим брюки А. Н. показался мне завораживающим. Отец же нисколько не смущаясь моим присутствием или всё ещё открытой дверью взял член Андрея Николаевича в рот и начал самозабвенно сосать. В этот момент мне более всего хотелось увидеть его лицо, встать рядом с ним, но один взгляд Андрея Николаевича остановил меня в этом стремлении.
Я закрыл глаза. Передо мной всплыла сцена с Андрейкой - моим сводным братом - с которым отец занимался сексом у меня на глазах пару лет назад. Были ли отец и Андрей Николаевич давними любовниками? Потому ли он назвал старшего сына Андреем? От одной этой мысли мой хуй встал и я решил, что в этот раз созерцанием ограничиваться не буду. Я быстро сбросил штаны на пол и со стоящим хуём отправился к Андрею Николаевичу и отцу. Николаич - как-то странно называть любовников по имени и отчеству - развернул меня лицом к отцу и он покорно взял в рот два члена - семидесятилетний и восемнадцатилетний. Пока отец полировал наши палки я решил познакомиться поближе с Николаичем и запустил язык в его рот; он же приобнял меня и заинтересовался противоположным - его палец отправился на поиск моего входа.
Конечно, он не был первым предпринявшим подобную попытку, но лицезрение Николаичева хуя несколько меня напрягло, так что я высвободился из его объятий и перешёл к столу, освобождая на нём место для дальнейшего. К сожалению, для этого мне пришлось переложить на пол бесконечные словари и справочники, которыми Николаич мучал учеников, и тем самым несколько раз продемонстрировать попу всем заинтересованным лицам. Естественно, что от Николаича это не укрылось и в скорейшем времени я почувствовал уже два пальца... "Приготовь его для меня", - сказал Николаич. Отец несколько замялся - похоже, что отсосать своему младшему сыну он был готов, и даже был готов к тому, что меня выебёт его любовник, но соединение своего хуя с моей дыркой его несколько напрягло. Мне же более всего хотелось именно этого: если Андрейке можно было скакать на отцовском хуе, то чем я хуже?! Николаич же заметил замешательство отца и решил изменить план - он лёг на стол на спину, так что его хуй устремился в потолок и показал на него отцу.
Отец всё понял, смачно сплюнул на ладони, поводил ими по хую Николаича и начал насаживаться на него. Николаичу, конечно, было грех жаловаться - вместо свежей попки он получил опытную, я же, хотя и наслаждался видом мускулистых отцовских полушарий, скользящих вверх и вниз по Николаичеву хую, опять остался не при делах. И тут меня посетила идея: если отец не хочет выебать меня, то я выебу его! В конце концов, он встал на колени перед Николаичем и превратил визит вежливости в тройник. Вот пусть теперь и расплачивается 🙂 Убедив себя в собственной правоте, я послюнил палец и вставил его отцу, рядом с хуем старшего товарища.
Отец промычал что-то невнятное, но явно одобряющее; Николаич удостоил меня ухмылкой, и стал похож на актёра Богатырёва, на чьей фотографии Николаич непременно останавливался когда мы рассматривали его коллекцию автографов. "Чужой среди своих"! Впрочем мне-то повезло много больше - мой хуй скользил по Николаичеву стволу в гостеприимной заднице отца и я в первый раз в жизни почувствовал себя "своим среди своих", частью некоего единого целого, в котором не было ни времени, ни пространства, а были только ебущиеся тела. Мои руки сами нашли соски Николаича, а его - хуй моего отца. Понятно, что в восемнадцать лет терпения у меня не было совсем и я быстро кончил, отец же снова взял мой член в рот и слизал с него последние капельки спермы. Он слез со ствола Николаича, лег рядом с ним на стол и приподнял ноги, давая мне полюбоваться широко открытым входом, в глубине которого где-то скрывались плоды моего оргазма. Николаич лениво потянулся за небольшой штучкой, которую я принял за пресс-папье, и оказавшуюся анальной пробкой и загнал её отцу в жопу. После этого он столь же неспешно встал со стола, и подрачивая член удалился, всем своим видом давая понять, что визит вежливости закончен.
