Ключей в стальном ящичке на вахте не было. И под ящичком не было. Не было их и на полу, и в столе, и на безобразном несгораемом сейфе.
Озадаченная Варвара Ивановна беспомощно посмотрев на Тину, пожала плечами и пошла вглубь библиотеки.
Лестница в подвал оказалась спрятанной между темной глухой подсобкой и наглухо закрашенным в незапамятные времена окном. Лестница была узкой и крутой, и найти ее в этом темном углу, не зная, что она тут есть, казалось совершенно невозможным.
Варвара Ивановна, несмотря на то, что была на каблуках, уверенно шагнула в проем и стала грациозно спускаться по высоким ступенькам. Тина хмыкнула, глядя как упруго перекатываются обтянутые узким платьем ягодицы начальницы, и последовала за ней.
Серая узкая бетонная лестница заканчивалась шикарной полированной дверью цвета благородного красного дерева. Дверь выглядела массивной и тяжелой, но легко и неслышно подалась от легкого толчка Варвары Ивановны.
Вместе с ярким теплым светом из открывшегося проема на женщин хлынули звуки. И звуки эти наводили на мысль, что в подвале медленно и с особым садизмом убивают корову - слышались шлепки, отчаянное утробное мычание истерзанного животного, взвизги и мокрое чавканье.
Варвара Ивановна с ужасом обернулась на Тину, и рванулась внутрь.
Длинный, красиво оштукатуренный в персиковый цвет, коридор, имел пять дверей, но лишь одна из них была приоткрыта. Моргая от яркого света, Тина догнала Варвару Ивановну, застывшую на пороге небольшого зала. Первое, что бросалось в глаза - тощий белый зад методиста Саши, с остервенением долбящегося в обильную мягкую жопу Вероники Матвеевны.
Лежащая животом на гимнастическом козле завхозиха усердно озвучивала усилия своего ебаря зычным, слегка сиплым мычанием. Ее жопа (другого слова Тина подобрать не могла) перекатывалась волнами под Сашиными ударами, а жирное чавканье, доносящееся из района пенетрации, свидетельствовало, что коитус близится к своему пику.
В воздухе остро пахло женским потом и дешевыми духами.
- Так: - с безупречной начальственной интонацией произнесла Варвара Ивановна.
Саша резко дернулся и, оглянувшись, присел от ужаса. Было видно, как под прикрытием длинной челки в электрическом свете блестят белки его закатившихся глаз. Его длинный но какой-то тонковатый член, мокро блестя выскользнул из чисто выбритой на удивление аккуратной пизды и стал стремительно скукоживаться.
Вероника Матвеевна, судорожно пыталась подняться, упираясь руками в козла, но ладони соскальзывали по черной коже, и женщина, охая и причитая, шлепалась обратно.
- Осссподи: Божжжже: Ох!!! Оссподи:
- : и что же тут происходит? - в зале дохнуло арктическим холодом.
С точки зрения Тины, происходящее было предельно очевидным, но вмешиваться в воспитательный процесс она посчитала неправильным, поэтому просто героически боролась с рвущимся изнутри смехом.
- Вар: Вар: Варварочка: Ивановна, - пыхтела завхозиха, пытаясь одновременно прикрыть руками блестящий от влаги лобок, наклониться в полуприседе, подхватить болтающиеся на щиколотках огромные розовые в кокетливых кружевах трусы и натянуть их на широкие бедра. - Помоги же, Сашок, помоги: Варварочка Ивановна, нечистый попутал, истинно говорю, нечистый:
От пережитого стресса завхозиха явно пыталась перейти на неизвестный ей церковно-славянский язык.
- Значит так. Приводите себя в порядок и через час жду вас обоих у меня в кабинете. С объяснительными. Пойдем, Валя.
Варвара Ивановна захлопнула дверь и согнулась в приступе беззвучного хохота.
Все еще задыхаясь и всхлипывая, она повела Тину осматривать свои хоромы.
А посмотреть тут было на что.
Помещение состояло из двух параллельных галерей, вдоль которых располагались небольшие залы и кабинеты. Правая от входы галерея была приспособлена под спа и всевозможные водные процедуры, включая две сауны (сейчас не функционирующие) , несколько крохотных пустых бассейнов, больше напоминавших большие ванны, кабинетов с массажными столами и оборудованием.
Помещения левой галереи были отданы под тренажерные залы, залы для аэройоги, пилатеса и каких-то еще, не известных Тине, новомодных занятий. Особенно Тину впечатлили два небольших зала с одной стеклянной стеной, выходящей в коридор, и противоположной - зеркальной. Комнаты были оборудованы потолочными кронштейнами, какими-то блоками и проушинами, видимо предназначенными для подвешивания гимнастических снарядов.
Удивление вызывало то, что в одной из комнат пол был кафельным, но на Тинин вопрос Варвара с гордостью продемонстрировала, что пол оснащен системой подогрева. Оказалось, что эту комнату сначала готовили под душевую-раздевалку, но потом почему-то передумали. От старого проекта остались тот самый странный пол, два вмонтированных в стену блестящих смесителя, отверстие слива в полу и одинокий унитаз в углу комнаты, закрытый от взглядов наскоро сколоченной фанерной тумбой.
На Тинин вкус этот подвал идеально подходил для их планов. Просто идеально.
А то, что свет искусственный, так это пусть! Не рисовать же они здесь собираются!
Тина хихикнула.
Такой уж сегодня смешливый день выдался.
ВАРВАРА
Деликатный стук в дверь отвлек Варвару Ивановну от философских размышлений над очередным отчетом.
- Входите, входите, не стесняйтесь! - саркастически прищурилась она, поднимаясь из кресла.
В кабинет, бочком, демонстрируя виноватый вид протиснулась завхозиха, а за ней понурившийся Саша, с лицом, наглухо зашторенным длиннющей челкой.
- Написали?
- Написали: вот: - Вероника Матвеевна с опаской приблизилась, положила исписанные листки на стол и попятилась.
- Садитесь. - указала на стулья Варвара Ивановна и сделала грозное лицо, беря в руки исчерканный "документ".
Она начала читать, хмыкнула, присела на край стола и с выражением продекламировала, акцентируя голосом грамматические ошибки:
- "ДАКЛАДНАЯ. Я ни знаю как так вышло я просто смотрел на тетину жопу и захотел ебацца а она говорит пашли в падвал и мы пашли и она лигла на казла и гаварит еби и я ебал..."
- Так. - оторвалась от рукописного шедевра Варвара. - Что это за тетя такая? Почему - тетя?
Незадачливые любовники переглянулись.
- Ну, как же! Сашенька же мой племянник, я же вам говорила, когда он устраивался. Или нет? Ой, может и не говорила: Закрутилась, наверное. Он же сирота у меня, родители уже лет десять как погибли, вот он у меня и живет, а где ж ему еще, как не у тетки, тем более я одинокая, ни мужа, ни детей:
- Стоп! Подождите! Саша ваш племянник и живет с вами? Так? - Варвара Ивановна почувствовала легкий, но отчетливый звон в ушах.
- Ну, да, я же и говорю, вырос он у меня, так что же мне делать, ему же работать где-то надо, а я же его тетка все-таки, вот и пристроила:
- Ага! Понятно: - Варвара Ивановна с трудом переваривала обрушившуюся на нее информацию. - Ну, и давно: это у вас?
- Что - это? - удивилась Вероника Матвеевна.
- Ну: секс?
- А-а-а! Да как сестра-то моя, царствие ей небесное, с мужем-то разбились, так, считайте, через месяц где-то и срослось у нас. Дите-то совсем убитое тогда было. Сашок-то. Плакал же все время, по матери тосковал. Кошмары снились ему, так я его к себе-то в кровать брала. Уткнется, бывало, мне в бок и хлюпает, кутенок. А однажды просыпаюсь, а под ляжкой-то у меня мокро. Пощупала, понюхала - а это Сашок мне на ляжку-то спустил. Видать приспичило во сне-то, может сон какой увидел, потерся об тетку да и слил малофейку-то. Дело молодое. Да и я сразу как унюхала его мужские дела-то, считай что и пропала - мужиков в моей кровати к тому времени уже года два как не бывало...
Варвара Ивановна чувствовала, как под звуки этой нарочито простонародной размеренной речи впадает в транс и начинает возбуждаться. Это было ну совсем не ко времени сейчас, но найти в себе силы, чтобы стряхнуть этот приторный морок, она не могла.
- : в общем, решила я тогда: чему быть - того не миновать. После той ночи я ему в его комнате уже и не стелила - у меня спал. Раньше-то я ночнушки надевала, а тут прикупила себе халатик, короткий такой, прозрачный совсем, стала в нем перед сном ходить, чтобы, значит, он меня получше рассмотреть мог, потом выключала свет, халатик скидывала и голая ложилась. А я-то тогда ничего себе была, в теле. Опять же в порядок себя привела, везде где нужно подбрила, лишнее повыдергивала, таблетки, вишь ты, стала пить, я же с пониманием, нельзя нам деток-то:
Вероника Матвеевна встала со стула, приобняла племянника, и, нежно посматривая на него, стала поглаживать по длинным волосам.
- Ну и гляжу, а у суслика моего хуек на тетку-то прямо аж вскакивает - головенка еще не соображает что к чему, а естество-то мужицкое не обманешь: чует бабу. Да и я прям разохотилась так, прям невтерпеж уже мне было. Пару ночей так промаялись: сама-то я трусиха, грех ведь, опять же, а так думаю, если он сам, то может и не такой грех-то: А он только меня обнимает, да дрожит весь. А на третью ночь-то чую - он меня за титьку щупает. Тихонько так. А я на боку-то лежала, спиной к нему. Может думал, что сплю уже. А я его ладошку-то и прижала посильнее: щупай, мол, не против я:
Варвара Ивановна вдруг поняла, что зачем-тот сдерживает дыхание, и принужденно выдохнула, пытаясь расслабить сжатые бедра.
- Он сначала-то испугался немножко, а потом так расхорохорился, жуть! И за сиськи меня, и за жопу, и хуйком своим тычется, мычит чего-то. Я ляжку только приподняла, а он, пострел, шасть - и уже там. Откуда что и взялось-то! Природа! Так раздухарился - только держись! А моя-то лоханка дово-о-ольная! Знай себе чмокает да попердывает.
Варвара Ивановна почувствовала прикосновение и вдруг поняла, что завхозиха уже стоит рядом с ней, и, продолжая говорить, заботливо поглаживает ее по напряженной руке.
- Так и пошло у нас. Жили не тужили. Сашок-то ебливый мужичонка оказался. Да и причиндал его прямо как по мне кроили. Так что хорошо нам было всегда. А как подрос он, захотел других баб понюхать, так я и не против, пускай. От меня не убудет. Одна даже с нами как-то жила. Да такая затейница по женской части, прямо как Валька ваша. Научила и меня кой-чему.
