И, наконец, вышла. Я кинулся к Юрке, откинул простынь, готовясь не увидеть ложку: по закону физики, открытому еще Ломоносовым-Лавуазье, и по устройству Юркиного жопешника, которого я никак забыть не мог за годы разлуки, ложка должна была уже утопнуть! Но самый краешек ручки все-таки блестел снаружи.
Я попытался осторожненько ухватить ложку за кончик ручки, но вазелиновое масло служило плохую службу.
- Сделай такое движение, как будто ты хочешь пукнуть, - попросил я Юрку.
И он пукнул. Так пёрнул, как умирающим, думаю, не свойственно.
Ложка пулей выскочила на простыню. У меня отлегло от сердца. Самое главное, что резинка в жопе не осталась, а то бывает, что с члена сползет, потом и не достанешь:
Но рано я радовался: ложка в Юрке не утонула, зато член больного взвился с новой силой.
- Сейчас уже некогда, - шептал я торопливо, - она едет с обедом! Потом, после!
Но Юрка спешил жить:
- Пошла она в жопу с ее обедом - хочу спустить, хочу кончить, Алеша! Еби меня дальше!
Ну, что ты будешь делать с этими умирающими! Нельзя же отказать в последней просьбе:
Повернул Юрку опять на бок, ввел черпало в очко - и стал ебать: туда-сюда, туда-сюда, а рукой член надрачиваю. Юрка блаженствует! А у меня сердце колотится: неровен час - какой там час! Минута! - войдет со своей тележкой чуткая Люся-слон!
- Да кончай ты скорее, я слышу тележку, уже, наверное, у соседней палаты!
Тут Юрка, наконец, осознал опасность момента.
- После обеда, - распорядился он. - А то еще Юленьке расскажет. Они ей по мобильнику все докладывают, каждый мой шаг. Шпионки.
Я вынул ложку, быстро стянул с нее резинку, и умирающий вернулся в исходное положение: вновь повернулся на спину.
- Никогда еще у меня так не стоял, - сказал он, когда я вернулся из туалета.
Отворилась дверь. Вошла торжественная Люся, держа в руках две железные миски. За ней следом вошла девушка с чайником и потребовала порожнюю чашку. Из носика в чашку полилось что-то сиреневого цвета.
- Что это? - спросили мы с Юркой хором.
Девушка ответила:
- Как что? Кисель.
Люся важно ушла. Девушка - за ней.
Мы вгляделись в содержимое мисок. На дне одной колебалась желтая вода:
- Гороховый суп, - сказал обреченно Юра.
На дне второй было размазано что-то серое: картофельное пюре. На нем слабо распластался рыбий бочок.
- А ты ничего, кроме йогурта, не принес? - робко спросил Юрка.
Я признался:
- Знаешь, есть куриная ножка и отварная картошка. Взял на всякий случай.
Юрка не поверил:
- Неужели прямо здесь? В портфеле?!
Я вымыл руки, как перед операцией, затем достал из портфеля коробку с куриным бедром и банку с картошкой. Юрка набросился на передачу и всю сожрал.
Минут через пять скрипнула дверь - Люся забрала обе миски.
- Опять ничего не съели! - сказала она в сердцах. - Откуда в вас будут силы-то?
Посмотрела на меня - я пожал плечами.
Как только дверь закрылась, мы продолжили.
В больнице наступил тихий час.
Натянул на ложку новую резинку - и проебал своего любимого Юрку так, как еще никогда не ебал членом! Он извивался от счастья, стоны глушил в подушку. Спустил короткими очередями, поцеловал меня, благодарный, - и тут же уснул. Еще бы: мужик впервые поел по-настоящему:
Уже стемнело, когда в палату вошла другая оплаченная шпионка - Вера. Я попросил ее не шебуршиться, дать больному поспать.
Вера, женщина приземистая и с лицом, как НЛО - круглым и загадочным, попятилась и скрылась за скрипнувшей дверью. Минуты через три у Юрки заиграл мобильник. Юрка вздрогнул и проснулся, схватил трубку. Звонила жена Юленька.
Юрка стал оправдываться, что к нему пришел товарищ Алеша, вот навестил: Долго объяснял про своего товарища: "Я тебе про Алешу говорил, ты забыла! . ." Из его разговора я понял, что любимая Юленька недовольна моим приходом. Ее возмутило особенно то, что я пришел без ее разрешения. Сначала я должен был написать заявление, она бы его рассмотрела, написала бы резолюцию. На меня она не жалела денег - Юрка никак не мог ей втолковать, что Алеша - это "один там товарищ". Потом перешли собственно к Юрке. "Я пообедал: - оправдывался он. - Врет, ее в обед не было, Люсю спроси: я съел обед: Ну, значит, Люся ее обманула:". Наконец, разговор закончился.
- Любит меня безумно, - сказал, потягиваясь, Юрка. И добавил с тоской: - Скоро ужин.
Действительно, через минуту дверь отворилась и медсестра Вера внесла железную миску. За ней шла та же девушка с чайником. Из его носика в порожнюю чашку полился слабый раствор мочи.
- Что это? - хором спросили мы с Юркой.
- Как что? Чай, - ответила, уходя вслед за Верой, девушка.
На дне железной миски было что-то черное. Я понюхал - ничем не пахло.
- Что это? - спросил я Юрку.
- Гречневая каша. Вывали ее в унитаз.
Я взял чайную ложечку и в два приема кашу съел.
- Больничная еда выглядит непривлекательно, но она безопасна, - высказал я ученую сентенцию.
Из портфеля я достал банку и коробку.
- Что это у тебя? - спросил Юрка.
- Знаешь, это вторая куриная ножка. Я ее приготовил в сметане. Ее можно макать в холодную сметану - вот она. Или макать хлеб, заедая ножку.
Я достал белую булку. Юрка хорошо все уплел.
В середине трапезы раздался телефонный оркестр. Звонила Юленька.
- Я ем, - оправдывался Юрка, - она все врет, я кашу съел, вот, доедаю:
Он обсасывал куриную ножку и доедал сметану. И тут же вошла вечерняя шпионка.
- Ой, кашу съели.
- Сегодня вкусная, - сказал Юрка, зажимая косточку в руке.
НЛО скрылась за дверью.
Наевшись, Юрка взял меня за обе руки. Он говорил мне о своей любви ко мне и о том, как ему не хватает в жизни именно меня. Я слушал его - кивал согласно и не верил ни единому слову. Юрка жил своей жизнью. Еще при входе в больницу, когда я получал пропуск, регистраторша сказала мне, что я - первый посетитель за полтора месяца. А Юрка пел мне песню о Юленьке, которая обещала наложить на себя руки, если он уйдет раньше нее.
- Мы поклялись, что уйдем вместе, что не будем жить друг без друга:
Больница засыпает рано. Вскоре после ужина у Юрки стали слипаться глаза. Я ушел.
Утром позвонил в справочную - мне сказали, что состояние Голубцова средней тяжести, температура нормальная.
Я приехал в больницу после обеда, принес уже полный горячий обед: первое, второе, третье. В сумке был и ужин. Набил холодильник, чтобы не таскаться сюда каждый день с баночками и кастрюльками, нужными продуктами. Юрка поел, захотел сесть.
Сел. Я у него хорошо отсосал, он хорошо кончил.
Склонял меня к греху после ужина, но дежурила опять глазастая и ушастая Люся, и я ушел.
Назавтра я снова был тут, снова накормил Юрку. Мы с ним походили по палате, сделали один круг в коридоре. И тут в больницу примчалась любимая Юленька.
- Я на минуту - меня ждет машина.
Затем начались ужасы:
- Боже мой! Чем это вы наполнили холодильник?! Творог! Творожник!! Боже мой, колбаса!!! Сыр!!! Рулет!!! А это что в какой-то банке?!
- Котлеты.
- Вы знаете, что Юрочке ничего этого нельзя?!
Я ей сказал:
- А это не ему.
Она оху: Извините, обалдела:
- А кому же?
- Я это принес себе. Должен же я что-то перекусить. Это пища для здорового человека, ясно.
Юленька кинулась к Юрке, обняла его:
- Юрочка, ляг, тебе нельзя вставать. Ты советовался с врачом: тебе можно подниматься? У тебя кружится головка?
Юрка доверчиво отвечал:
- Первое время кружилась, Юленька, а теперь уже я твердо могу стоять. Я дохожу уже до окна. А утром сегодня сам ходил в уборную. Стул обильный, цвет характерный и хорошая консистенция. С Алешей ходили по палате и по коридору.
- По коридору?! - закричала в ужасе Юленька. - Не надо. Мне дурно. Ни в коем случае! Не повторяй этого! Ты можешь упасть, тут везде острые углы - стол, батарея: Только постельный режим! Вот у тебя утка рядом, девочки всегда помогут. Для большого - судно.
- На судне, Юленька, неудобно, у меня не получается.
- Получается. Попроси девочек помочь. Я им не зря доплачиваю. На будущей неделе освобожусь, обязательно забегу, поговорю с врачом и передам тебе, можно ли тебе вставать. Лежи. Постельный режим.
- Хорошо.
Юрка побежал к койке, стремительно лег и с подушки взирал на Юленьку, как на икону. На меня Юленька не кинула больше ни одного взгляда, я для нее не существовал. Она обратилась ко мне только в самом конце своего визита:
- Вы не уходите еще?
- Да нет, я недавно пришел, посижу с полчасика.
- А я бы не рекомендовала беспокоить Юрочку. Вы все-таки в больнице, а не на товарищеской встрече.
Что ей скажешь? Ответить нечего. Ее муж - что хочет, то с ним и делает: Пришлось уйти.
Жаль. Как раз на этот вечер планировал засадить ему по-настоящему, раз он начал вставать. Уже разработал стратегический план: ставлю его передом к подоконнику, сгибаю и всаживаю, не снимая брюк, из ширинки. А если в это время в палату кто-то входит - Слон или НЛО, то я как будто стою за его спиной и страхую:
Что ж делать, значит, не судьба.
