- Нет, наоборот, я такого никогда не чувствовала, так хорошо, что по телу мурашки бегали и ноги как ватные становились, я еле встала, когда уже не вытерпела.
Ну, я успокоился, не знал, что она чувствует, когда я щекочу там... Я снова начал гладить живот и мне захотелось посмотреть, какая там "целка" у девочек есть.
- А можно, я посмотрю, какая целка?
- Угу, - Лена кивнула головой и наблюдала, как я раздвигаю ей половинки писи и заглядываю внутрь. Там я увидел бело-розовое блестящее пятнышко и мааленькую дырочку в середине. Когда начинал раздвигать, было обыкновенное сухое тело, а после разглядывания, по красному месту между половинок, заблестела жидкость, покрывшая это место и дырочку внизу. Я подумал, что из неё и писают девочки. А когда рвут их, то как потом писают? Ну, раз им надо, значит ничего страшного, как-то это делается.
Мой писюн опять встал как палка и залупка надулась. Я взял его пальцами и приставил залупку к красной дырочке, и стал потихоньку вдавливать во внутрь, как делал Оле. Но Лена протянула руку к этому месту и сказала:
- Оой, подожди, больно.
Я замер, знал уже, что надо ей привыкнуть, а потом пройдёт.
- Подтяни ноги ближе к себе, - посоветовал деловито я. Девочка подтянула ступни ближе и развела в стороны колени, пися и раскрылась больше, отчего залупка свободно продвинулась ещё чут-чуть и упёрлась в мягкую преграду.
- Ааа! - застонала Лена, помотала головой и достала рукой до сарафана, подтянула его и вставила один край в рот, сжав зубами. Посмотрела на меня и видя, что я жду её разрешения, сказала: - Давай... - и взяла мою голову руками. Я молча, стал вдавливать писюн в нутрь Лены и она заскулила с закусанным сарафаном во рту. Я чуть ослабил давление и чуть вынул писюна, но он оставался внутри, вернее, внутри была только залупка. Лена глубоко подышала и вновь посмотрела на меня и я повторил вдавливание писюна в её лоно.
Достигнув препятствия, опять приостановился и посмотрел в её глаза, из которых выступили две слезинки, зрачки помокрели и расширились. Я был немного в испуге, не знал, продолжать ли, или ей так нестерпимо больно и я что-то делаю не так. А как? С Олей было тоже так, я надавил и всё... Я надавил сильнее, Лена протяжно промычала "Уууу!" и её пися сжалась и обняла мой, провалившийся во внутрь писюн. Я всё время продолжал смотреть то в глаза Лене, то на свой торчащий из неё писюн. И когда он внутри наткнулся на другое препятствие, я не стал давить, а затих в таком положении. Лена вынула изо рта сарафан и горько улыбнувшись, со вздохом сказала: - Всё, нету, - и стала теребить на голове мои короткие волосы.
- Порвал? - уточнил я.
- Угу.
- Это, когда ты запищала?
- Угу, - она кивнула головой и рукой протёрла глаза и виски, куда скатились слезинки.
- Ты чувствовала, когда рвётся? - осведомился я.
- Да, когда защипало.
Мне захотелось подвигаться внутри и я стал медленно вытаскивать писюн, но Лена опять ойкнула.
- Больно? - я опять замер, не вынимая писюна.
- Да, щиплет.
- Может вынуть, легче будет?
- Попробуй.
Я стал вытягивать из неё свой писюн и увидел, как она скривилась и дёрнула попой. Но я всё-таки быстро вынул и завис над пахом девочки, посмотрев на своего героя-любовника. От залупки до его середины, шла полоска розовой крови. Лена тоже посмотрела и увидев кровь, улыбнулась. Она протянула, наверно уставшие от напряжения ноги. Её руки потянули мою голову к себе и она прильнула к моим губам, целуя их и лаская язячком между ними. Я никогда раньше не знал, что при поцелуях в губы, такое удовольствие от язычка. Ну, знал, целуются близкие люди. Но, чтоб при этом язык всовывать в кого-то... Бррр. А, вот же, приятно оказывается!
Мне опять захотелось погладить такие аппетитные сисечки. Я не знал, от чего больше получаю кайф, от сисечек, или от писечек, наверно, всё-таки и от того, и от того. Такое всё в девочке было привлекательное, приятное, заманивающее. Так хотелось всё потрогать, поцеловать, понежиться в обнимку. Я стал снова гладить сиси и чувствовать их тепло своей грудью. Я распластался по всему её хрупкому телу. Чувствовал стучащее сердечко, чувствовал упругий и гладкий живот своим животом, чувствовал горячую промежность стволиком своего писюна, ловко уместившегося между двух половинок её писи, а яички прилипли внизу промежности. Чтоб не задавить своим телом девочку, я упирался на локти с боков от неё. Внизу меня, какой-то инстинкт сработал и мои колени стали раздвигать ноги Лены, и она тут же ступни придвинула ближе, а мой писюн начал искать дырочку, куда бы нырнуть. Нащупав залупкой горячее мокрое гнёздышко, писюн начал углубляться в него. Лена опять простонала, но не препятствовала проникновению внутрь неё. Я чувствовал, как её внутренности плотно обнимают стволик моего писюна, а он по скользким и очень гладким внутренностям углубляется больше и больше. Вдруг, во что-то упёрся, от чего Лена нервно дёрнулась.
- Больно? - спросил я.
- Чуть-чуть, терпимо, - тихо ответила она.
- А что это...? Во что-то упёрся.
- Наверно матка. Сильно не толкай, больновато.
Ну, что такое матка, я не знал, но в принципе догадался, что у девочек в нутри есть что-то особенное, чего нет у мальчиков. Но это и не важно. Инстинкт подталкивал совершать движения пахом вверх, вниз. Я стал поднимать попу и писюн немного вылазил, опускать, и он опять входил на всю длину во внутрь. Я получал удовольствие и задвигался чуть быстрее, Лена молчит, только смотрит куда-то по верх меня.
- Ты как, терпишь? - спросил я.
- Хорошо. Терплю, - послышался тихий ответ.
Инстинкт сам управлял моим задом и он двигался вверх-вниз, вверх-вниз, и так до тех пор, пока по мне не пробежал импульс какой-то энергии и через копчик в писюн и... Я испугался! Ведь я не спросил, можно ли... в неё? Я уже был опытным и знал, что у девочек есть месячные и что после них девочка может забеременеть, если спустить молофью в неё. Я вынул писюн и направил его в сторону травы. Лена посмотрела на меня, что я делаю и в это время из залупки выстрелила струйка белой жидкости, потом вторая, а третья упала в траву около коврика.
- Я не спросил тебя, можно ли в тебя. Не забеременеешь?
- Наверно нет. Я научилась считать, за десять дней до месячных можно свободно. У меня через десять дней...
Я достал из кармана брюк чистый носовой платок и стал обтирать залупку от остатков выделившейся жидкости. Лена продолжала так же лежать и я перевернув платочек чистой стороной, протёр у неё мокроту по половинкам "пирожка" и между половинок, а потом и внизу, между ягодиц. Положив платочек на траву у одежды, я втиснулся рядом с Леной на коврик и повернув её на бок, рядом сомной, обнял и прижался к её горячему телу.
- Ты как...? Больно ещё? - спросил я.
- Уу, - мотнула она головой.
- А что ты чувствуешь? Приятно от этого бывает?
- Сейчас особой приятности не чувствую, то ожидание этого и та боль, что получается при этом, переживание от того, что произшло то, чего так желала, как-то не очень приятно. А девочки говорили, что второй и другие разы приятно и они тащутся, когда это происходит.
Я гладил свою девочку по спине, по ягодицам, поцеловал её в губы.
- Я хочу поцеловать тебя туда, - я показал головой в сторону низа. Высвободивши руку из-под Ленки, я переполз опять между её ног и раздвинул их пошире, чтоб увидеть то заветное место. Ту дырочку, в которой я получил столько удовольствия. - И хочу посмотреть, что получилось у нас. - я развёл пальцами половинки писи и пошире внизу, где углубление было, а теперь отверстие в красноту. Больше бело-розовой преграды я не видел, только блестящие красные внутренности углублялись внутрь. - Нету, - значительно заключил я и прильнул губами к этому самому, красному и горячему месту. Какая приятная мякоть в этом месте! Я несколько раз поцеловал прямо внутрь, потом и всю писю по кругу и мой дружок стал напрягаться и очень быстро отвердел и торчал вызывающе. Я выпрямился на коленях и Лена увидела то, чем только что изменили её статус.
- Я тоже хочу поцеловать его, - она выпрямила ноги и села на коврик. Взяв мой писюн обеими руками, погладила его, чем создала ещё высшее напряжение в нём. Затем придвинулась к нему и прижалась губами к залупке. - Какой он гладкий и горячий, - заметила девочка и ещё раз поцеловала.
- А хочешь, я тебе что-то покажу? - спросил я.
- Что?
