"Чо читаешь? - спросила Дашка, взглянув на обложку книги у меня в руках. - У, Мопассан. В школе задали или сам? А тебе не рано?". Зеленые глаза ее весело искрились, но лицо она старалась сохранять предельно строгое, как подобает старшей сестре. "Там, видишь ли, про французскую половую жизнь. А знаешь ли ты, что такое половая жизнь? - сдерживая себя, чтобы не расплыться в улыбке, продолжала она. - А половая жизнь - это:". "Знаю. Не маленький" - буркнул я в ответ, желая поскорее избавиться от невольного свидетеля моего книжного интереса.
Дарья - не то, чтобы сестра, но все равно какая-то родственница. Дальняя. Семья их жила в Таджикистане, куда ее отца после окончания института отправили работать по распределению. Он закончил Автодор и укатил строить таджикам автодороги. И все было нормально. Отец Дарьи дослужился до большого начальника, они имели четырехкомнатную квартиру в центре Душанбе, "Жигули" - "шоху" , служебное авто и прочие преференции до весны 1990 года, когда за то, что ты русский там могли просто убить. А женщину изнасиловать, а потом убить. Резня началась масштабная, на пол и возраст не смотрели. Женщин, девушек насиловали, резали, трупы бросали в арыки. Детей тоже. Короче, вырезали семьями и аулами. Так и не дождавшись мира, Дашкина семья рванула из Душанбе куда глаза глядят. Тогда многие бросали свои квартиры и имущество, уезжали на чем могли, с теми пожитками, которые успевали собрать за ночь.
Уезжали в никуда. Родители ее чудом сумели закрепиться в Иркутске, а дочь свою отправили к нам, поступать в Автодор, чтобы потом строить дороги очередным таджикам. Ну, или кому там еще. Не важно. Дарья легко поступила, получила место в общаге, но часто жила у нас - там шумно и мешают заниматься. Все-таки второй курс. Регулярно отсутствующие родители мои были сильно "за" , она здорово помогала по хозяйству, лихо готовила и убирала. Тем более, папа с мамой считали, что и за мной стоит приглядывать и помогать с уроками, если понадобиться. ХХ лет - такой возраст, что нужен глаз да глаз.
Меня бесило то, что Дашка была красивой девчонкой. Шикарная фигурка, пышная копна вьющихся рыжих волос, конопушки по всему лицу и плечам и зеленые, совершенно шалые глаза. Я часто видел, как на улице на нее оглядываются мужики самых разных сроков годности. Как меня распирало желание - не передать. Мне-то приходилось и сидеть с ней рядом за столом, или там телек смотреть, или просто находиться вместе в одной квартире, или представлять ее в ванной или в душе, как она плещется там, за закрытой дверью. Домашний ее халат или треники с толстовкой были еще терпимы, но вот когда она наряжалась в шортики и майку, чтобы помыть пол или попылесосить, то смотреть на нее было сплошным мучением. У меня вставал сразу и навсегда и я совершенно не знал, куда себя деть. Поэтому в преддверии ее уборки я старался убраться из дома подальше. На крайняк, в магазин или мусор вынести. А ночью, облегчая себя рукой, я кончал на ее усыпанное веснушками улыбающееся лицо. В мечтах, конечно.
Но однажды мне выпал счастливый случай узнать, насколько мои мечты близки к оригиналу. Как-то в школе на подстанции рубанули электричество и нас вынужденно отпустили по домам. Родители на работе, Дарья в институте на парах и пока никого не было дома, я хотел по-быстрому посмотреть фильмы из тех, что не были рекомендованы школьной программой и родителями. Включив телек, я отправился на кухню сообразить себе бутеры, но вдруг: "В рассказах часто встречается это "но вдруг" - так считал и Чехов. Так вот. Вдруг дверь ванной комнаты отворилась и на пороге появилась Дарья с тюрбаном из полотенца на голове, упрятавшим ее роскошные волосы. Больше на ней ничего не было.
Только еще одно банное полотенце в руке. Мы оба остолбенели от неожиданности. Она была уверена, что одна в квартире, а я - от ослепительной и совершенной ее наготы: гибкое спортивное тело, крепкие грудки со вздернутыми сосками, тонкая талия, упоительно крутые бедра, рыженькая полоска волос на лобке меж ними и изящные точеные ноги с миниатюрными ступнями. И веснушки. Она была в веснушках вся. Состояла их них. Даже не так. На теле не было ни одного, даже самого потаенного местечка без конопушек. Веснушки были даже на попе. (Как позже выяснилось. Никогда в жизни такого не встречал...) На пятках и на ладошках веснушек не было - врать не буду. Но и только.
Она первая пришла в себя: "Ну, что уставился? Джентльмены не должны так откровенно пялиться на голую девушку. И на одетую тоже. Отвернись". Я отвернулся и, как сомнабула, отправился к себе в комнату. Я уселся на постель и пытался сообразить, что теперь делать и как себя вести. Мыслительному процессу настойчиво мешало острое желание передернуть, пока перед глазами отчетливой картинкой стояла голая конопатая Дашка. Нисколько не сомневался, что увиденное сегодня даст моей фантазии пищу на год вперед и рукоблудничать я буду только на нее, на ее офигительное тело. Мне мучительно хотелось сделать это прямо сейчас хоть в ванной, хоть в туалете, трусы распирало от желания, но я стеснялся выйти из комнаты в таком виде.
Тихо приоткрыв дверь, Даша вошла ко мне в комнату и, придержав полы халата, молча опустилась передо мной на колени. Одной рукой она потянула резинку моих треников вниз, а другой сразу вынула мой член из трусов. Как громом пораженный я сидел молча, опасаясь сделать какое-либо движение и ошалело смотрел на нее. Щеки и лоб заливал жар от стыда из-за колом стоящего члена, нагло уставившегося своим единственным глазом прямо на девушку. Дарья, откинув чуть влажные волосы в сторону, склонилась и осторожно взяла в рот мой дрожащий от напряжения член, быстро облизнув головку. Горячий рот ее наполнился слюной и она задвигала головой все быстрее и быстрее, заглатывая его почти до самого основания. Сладкие судороги разливались по моему телу, ноги и руки мелко дрожали от напряжения и я попытался придерживать ее голову, чтобы глубже вогнать в нее член. Внезапно тело мое резко выгнулось, я скрипнул зубами и с силой притянул к себе голову девушки.
Кончил я быстро, можно сказать, мгновенно, чувствуя как пульсирует член у нее во рту, мощно выталкивая сперму и ее было так много, что Даша чуть не поперхнулась, но смогла все проглотить. Кончив, я ощутил неимоверную, томительную слабость во всем теле и откинулся назад, стукнувшись затылком о стенку. "Полегчало? - тихо спросила она. - Это называется французский поцелуй, читал у Мопассана?". Она улыбнулась, встала и быстро вышла из комнаты. Я ошалело продолжал сидеть на месте. Смущенный, сконфуженный, не верящий в произошедшее, но дико счастливый. Внутри просто рвалось все и кричало: вот он, мой первый секс!! Вот он!! С настоящей девушкой. Вот оно! Вооооот оноооооо! Я так и не посмел выйти из своей комнаты. Слышал только, как она крикнула мне из прихожей, что она - в институт, и что обед на плите и что будет не поздно.
Однажды вечером мы все вместе смотрели какой-то фильм из итальянской жизни. По ходу действия последовала длинная эротическая сцена и я быстро взглянул на Дашу, представляя ее и себя в этом фильме.
Она перехватила мой взгляд и посмотрела в мои глаза с понимающей полуусмешкой, я смущенно отвернулся, но было поздно. У меня уже встал. Я взял диванную подушку, чтобы прикрыться, но Дарья все равно заметила. "Н-да, нынче в кино не церемонятся - прокомментировал происходящее на экране мой папа. - Скоро будут просто порнуху показывать". "Так уже, - подхватила мама, - сама видела по какому-то каналу". Я мельком глянул на Дарью пару раз, но она, не отрываясь, смотрела фильм, и на губах ее играла легкая почти незаметная улыбка. Ночью, когда в доме все стихло, дверь в мою комнату отворилась и Дашка осторожно прокралась к моей кровати. Она приложила палец к губам, приподняла одеяло и нырнула под него головой, сразу же погрузив мой стоящий член в свой горячий рот.
Это был уже экстрим - родители были дома и только что уснули в соседней комнате. Я так мучительно хотел поиметь каждую ее веснушку, что ей не пришлось долго трудиться, и Дашка проглотила толчками излившуюся теплую жидкость. Она продолжала облизывать и посасывать член, пока он не успокоился, потом встала, вытерла ладошкой рот, накрыла меня одеялом до подбородка, поцеловала в лоб и тихонько вышла. Нянечка. Уснуть я не смог, пока дважды не облегчил себя рукой, представляя Дашкино тело.
О ее личной жизни я мог только догадываться и мучительно ревновать. Однажды, в промозглый осенний вечер, Дарья вернулась домой в мрачном настроении. Родители мои были в отъезде и я оставался на ее попечении. Надо сказать, что слишком часто шалостей себе и тем более мне она не позволяла. Я зря надеялся. Пройдя на кухню, она устроила мне головомойку за немытую посуду и нетронутый ужин. Отругав, отправила меня в мою комнату, сказав, что разогреет ужин и позовет меня, а я пока "чтоб за уроки". Поужинали в полном молчании. Она хмурилась и видно было, что ее все бесит. Я не лез и после ужина смотался в свою комнату. Я слышал, как она гремела посудой, потом бродила по комнате, включила телевизор, а сама заперлась в ванной и пустила воду, потом опять все стихло. Телек сам с собой трындел на разные голоса, как душевнобольной. Выйдя из комнаты, я увидел, что Даша, свернувшись "в калачик" лежит на диване. Я принес плед и осторожно накрыл ее, лежащую лицом к стене, погасил свет, выключил телевизор и ушел к себе. Прислушался. Тишина. Скоро Даша вошла в мою комнату и тихо спросила:
- Ты можешь мне помочь? Я ведь тебе помогаю.
- Конечно, Даш. Все, что смогу:
