Потом мы лежали рядом, я положил руку ей на грудь, а она прижала мою руку своей.
- Ну, и что дальше, милый братец?
- Что захотим, то и будет.
Она помолчала, и вдруг сказала:
- Миш, а можно я у тебя его там рассмотрю?
- Да смотри, конечно. Ты что, его не видела, что ли?
- Видела, но все время как-то украдкой.
Она опустилась лицом к моему торчащему, изнывающему члену, взялась за него рукой, и нежно подвигала кожицу туда-сюда. А потом вдруг взяла в рот и начала такие сладкие движения, что я не выдержал и со стоном выпустил ей прямо в рот свои струи. Она не отпрянула, и не выплюнула, наоборот, тщательно все облизала:
- Ну вот, долг тебе вернула. А ты ничего, вкусненький!
- Манюня, а ты у меня восхитительно сладенькая!
- Все, Мишка, давай быстро вставать, одеваться и порядок наводить. Скоро мама придет с работы. Книгу прячь, я сейчас учебники принесу, делаем уроки вместе!
На другой день, после школы, пока мамы еще не было, мы разделись, легли в постель, и занялись друг другом.
- Мишка, только я тебе не дам, и не мечтай! - отрывисто прошептала Маша.
Мы прижались друг к другу бедрами, я взялся за ее соски, и мы принялись целоваться. Потом я спустился чуть ниже и принялся целовать ее сисечки. Я быстро понял, как делать ей наиболее приятно. Она слабо охала, и опять прижимала к себе мою голову. Я опустился еще ниже, и вот - самое-самое! Я, почти касаясь носом ее милой писечки, задираю ей ноги и раздвигаю губки. В тот раз я так и не успел все рассмотреть, а сейчас - вот оно! Вверху - затейливо сложенный капюшончик клитора, а внизу - заветная дырочка, перегороженная полумесяцем бело-розовой пленочки. Целочка ты моя милая, Машенька, сестренка моя! Губами трубочкой взял клитор, мелко и быстро пососал кончик туда-сюда, Машка затихла.
Втянул его в рот весь, стал ласкать языком - машкины руки оказались у меня на затылке. Мой язык загулял по всей ее щелочке, мой рот засасывал ее губки и клитор, из ее дырочки уже текло, я опять вставил мокрый палец ей в попку - сначала на одну фалангу, а потом и весь. Не знаю, сколько времени прошло, когда Машка выгнулась, застонала каким-то животным стоном, сильно прижала мою голову к своей письке, задрожала, и - расслабилась, опустив ноги. Я лег рядом. Она повернулась ко мне, несколько раз поцеловала, улыбнулась:
- У тебя все лицо мокрое!
Моя жизнь стала сказочно прекрасной. Почти каждый день мы начинали наши занятия с чудесного орального секса, в котором скоро поднаторели оба. Потом шли занятия по массажу. Мы уже выучили и попрактиковали друг на друге кроме общего еще и несколько видов специального массажа, и даже несколько видов сексуального массажа. Потом садились за стол и делали уроки. Поскольку это стало системой, то и успеваемость у нас обоих, на радость маме, стала значительно лучше.
Я узнал, что такое критические дни. В эти дни Маша категорически отказывалась раздеваться, и мы проводили время вдвоем в основном за уроками.
Однажды Машка сказала:
- Мишка, хочешь, я тебе дам?
- А как же твоя девственность?
- Да зачем она мне? Ну, так как, дать, что ли?
- Манюня, милая, конечно, я тебя все время хочу!
- В понедельник. И чтобы обязательно был презерватив. Без презерватива - только в рот!
И вот она, торжественная минута. Мы уже обцеловали друг другу все, Машка уже течет от возбуждения, я дрожащими руками раскатываю презерватив по стволу, сажусь на корточки между ее раскинутых ног, вожу головкой вверх-вниз вдоль щелочки, приставляю к дырочке, и плавно ввожу его на всю длину. Машка вскрикивает от боли, мы замираем, но вот она сама начинает осторожные движения. Тогда я ложусь на нее и начинаю ее плавно и осторожно трахать. Вот она та поза, о которой я мечтал¬ - она лежит на спине, подняв и раскинув ноги, я - на ней, мой член в ее дырочке, и я им двигаю, двигаю! Маша сладко посапывает, я нахожу пальцами ее соски и принимаюсь за них. Но вот она начинает напрягаться, и постанывает.
Я задвигаю ей уже резче, до самого дна, это заводит ее еще больше, и вот она уже громко стонет и бьется подо мной, ее влагалище сокращается и обжимает меня, отчего я тоже толчками спускаю семя в презерватив. Оказывается, какой кайф - лежать на ней, не вынимая члена, и ждать, когда он сам оттуда выскочит.
Машка открывает глаза, я нежно целую ее. Но вот она спихивает меня с себя, садится, и пытается заглянуть себе в промежность. Кровь есть, но ее немного, и она вся на подстилочке, которую мы предусмотрительно подложили.
- Пошли в ванную, а то тут все будет в крови! - говорит моя милая.
Мы идем в ванную, вместе становимся под душ, тщательно подмываем каждый себя, вытираемся. Маша надевает чистые трусики, положив прокладку, дает мне надеть на нее лифчик. Мы одеваемся, сегодня - никакого массажа, садимся делать уроки.
С тех пор мы трахались почти каждый день. Оказалось, что это можно делать в самых разных позах - и лежа, и сидя, и раком. Больше всего мне нравилось, когда я лежу на спине, а она скачет на мне, насадившись на мой член - я любовался ее писечкой напоказ, ее прыгающими грудками. Почти всегда мы кончали вместе. Теперь для нас это уже не было чем-то новым, это было наше любимое занятие.
Однажды мама пришла с работы усталая, с болью в спине. Похвалила за то, что уроки делаем вместе:
- Придется еще раз Татьяну Евлампиевну звать, хотя бы на пять сеансов. Что-то разболелась опять моя спинушка бурлацкая.
Мы с Машей переглянулись. Когда мама вышла на кухню, Маша спросила:
- А что, Мишка, может, ты уже и сам сможешь сделать ей массаж?
- Не знаю. - неуверенно сказал я. - Посмотреть бы, что эта делает. Да мама не пустит.
- Давай я посмотрю, меня пустит.
- Давай! - обрадовался я. - Только запиши все подробно! И как-нибудь сделай вид, что другим занята, чтобы эта Ламповна не завозникала.
Мне очень хотелось заняться массажем на маме. Во-первых - реальная практика. Во-вторых - помочь маме. В-третьих - экономия семейного бюджета. В-четвертых - что-то он плохо доверял этой Ламповне. А в-пятых - о, в-пятых! Ведь мама будет совершенно голая!
На другой день было воскресенье. Когда пришла мосластая Евлампиевна, Маша напросилась остаться в комнате, делать уроки, а то Мишка мешает. Мама скрепя сердце согласилась, а Ламповне было все пофиг. Маша раскрыла тетрадь и под видом уроков тщательно записала, что и как делала Ламповна, в каком порядке, сколько времени на каждую операцию.
Мы разобрались во всем. Выяснили, какой массаж она делает, выяснили даже, чем она пренебрегает, то есть, недорабатывает.
- Мишка, возьмись! Ты же сделаешь лучше! - уговаривала меня Маша.
- Да ты понимаешь, мамка, наверное, раздеваться передо мной постесняется.
- А ты уговори! Пусть в первый раз, для развязки, будет в трусах и лифчике. А потом уговори! Мишка, а ты что, не хочешь ее, а? Да ты посмотри, какая женщина наша мамка! Какие классные сиськи, и, между прочим, почти не обвисшие!
- Машка, ты что, чокнулась? - пробормотал я неуверенно. Хотел, хотел, еще как хотел! - Как же я буду с мамой?
- Э, засранец ты, Мишка! Значит, с родной сестрой можно, а с мамой нет?
- Да она же не даст:
- А помнишь, как я тебе позволила меня вылизать? Что-то ты не очень спрашивал позволения!
Я помолчал.
- Маш, а ты не будешь ревновать? Я тебя не хочу потерять.
- Нет, Мишка, к мамке - не буду. Вот когда придет время, и ты другую девчонку трахнешь - тогда больше не дам, а мамку - сколько угодно.
Вечером за ужином Маша произнесла речь.
- Мамочка, послушай. Эта Ламповна - сачок. А массаж тебе очень нужен. Ты вот не знаешь, а наш Мишка уже несколько месяцев занимается этим. Я специально подсмотрела, что и как она тебе делает, и скажу, что Мишка это сделает лучше. Кроме того, бесплатно, и не столько раз, на сколько денег хватит, а столько, сколько нужно. Не зови ее больше, пусть тобой Мишка займется!
Мама офигела от такого сообщения:
- И что, Миша, ты это все умеешь? . .
- Да, мамуль, и, похоже, лучше, чем эта Ламповна.
- Я ее и позвала, потому что у нее подешевле.
- Рыбка дешевая - юшка хреновая! - высказался я.
- И что, и когда ты можешь?
- Да вот хоть прямо сейчас. И хоть каждый день после работы.
- Ладно. Я пошла в ванную.
Пока она мылась, я быстренько просмотрел конспект для вводного массажа, взял массажное масло и стал ждать. Пришла Машка:
- Иди, она ждет.
