Она встретилась мне в долгом международном автобусе, отправившемся из *** в шесть вечера десятого октября. У неё было место 33, у меня - 34 ("Внимание! Нечётные места расположены у окна, чётные - у прохода.") . Молча глянула на меня с улыбкой, пока я сверял номер места с билетом и усаживался; потом отвернулась к окну. Мальчишеское лицо, коротко стриженные каштановые волосы, зато грудь заметная и под синим плащом, а когда она расстегнула его - соски проступили сквозь тонкий свитер: от ещё незакрытой двери вдоль автобуса тянуло холодом.
Совершенно игнорировала нехитрые автобусные телерадости - наушники в уши, глаза - за окно, в осеннюю Польшу. В 21: 05 телевизор потух и свет в салоне приглушили: детское время, спи, турист. В 21: 38 у неё села батарейка в плеере. У меня был запас в кармане куртки, но я отчего-то протянул ей не батарейки, а один из своих наушников - моя дорожно-рок-н-рольная смесь как нельзя лучше ложилась на этот вечер и дорогу. В начале одиннадцатого оказалось, что её зовут Яна, а меня - Саша. Три слова в час, обо всём - кто, что, книги-фильмы - и ни о чём: ни город, ни работа, ни конечный пункт путешествия. Время ночное, автобус спит, музыка подходит, шутки смешат обоих - и нормально.
Хорошая девочка, заведомо несбывшаяся близость, скрипка и ударные, все хорошие. Невидимое напряжение. "- Чего ты ищешь? - Пёстрых ощущений. Пёстрых. Такого почти невозможного, но безопасного. - И находишь? - Иногда. - Например?" - вот так. Я всегда задаю на один вопрос больше, чем нужно. Она не ответит: это против правил игры в "понимаем с полуслова". Она и не ответила. А сказала вот что: "Давай помастурбируем вместе". "- Прямо сейчас? - А что? Все спят" - и, глядя на меня вопросительно, приподняла свитер и расстегнула несколько пуговиц на джинсах (стало видно кусочек бледно-жёлтых трусиков с какой-то мультяшной птицей) .
Не могу сказать, что я задумался или засомневался. В конце концов, если ей подходит моя музыка, почему мне не подойдут её пёстрые ощущения? Скорее тут требовалось решиться и не оказаться при этом дураком, как в детском споре "на слабо" - поэтому, уже кивнув "Хорошо" , ещё несколько секунд сидел, просто положив руки на ширинку и смотрел, как она стягивает джинсы вместе с трусиками до щиколоток, перекладывает плащ, чтобы прикрыть колени (и быстро прикрыть остальное в случае чего) , лобок у неё подбрит до узкой полоски длинных нестриженых завитков, раздвигает колени - и всё это глядя прямо на меня с вот той самой "на слабо" улыбкой. Тогда и я расстегнул джинсы и стянул их и трусы до колен, по её примеру бросил куртку на колени, полуразвернулся, прикрывая нас от соседей через проход.
Я был уже полувозбуждён, она, наверное, тоже, но некоторое время сидела, положив руки по обе стороны лобка - затягивала "прелюдию" , я тоже ничего и не делал, смотрел ей между ног и чувствовал, как её взгляд перетекает по моему лицу. Половые губы у неё были без волос, и мне казалось, что я вижу, как они набухают и расходятся в стороны. Она сдвинула одну руку и положила ладонь поверх лобка, кончик среднего пальца утопила между губ и стала двигать им влево-вправо. Я оторвался от этого зрелища, чтобы улыбнуться ей и в свою очередь положил руку поверх члена.
Через несколько минут я почти оправился от микроинсульта, стал замечать смену песен в плеере, и замечать, что её палец шевелится в такт музыке, и замечать, что у неё тоже изменился тембр голоса (да, не молчать же? - какие-то шутки, что-то про детство, я, кажется, пошутил-таки про "слабо" , она поняла) . Потом словно открылось второе дыхание - стало совсем легко, я просто двигал рукой вверх-вниз, иногда приостанавливался, улыбался ей, видел, как торчат соски под серым свитером, и как вторая её рука под этим свитером сначала легла на живот, потом поднялась под правую грудь, потом два пальца сошлись на соске. В автобусе притушили почти весь свет, но за окном поплыл какой-то сонный город, мы на пару минут оба уставились туда, и краем глаза я видел, как в полутьме автобуса по её телу запрыгали пятна света, а рука, лежавшая на лобке, на несколько секунд скользнула ниже, в следующем движении - с вслхлюпом - обозначились костяшки кисти, она обернулась, ухмыльнулась и снова подняла руку повыше (в проблеске следующего фонаря средний и указательный пальцы мокро блеснули) . "- Красивый город. - Угу. Знать бы, какой. - Неважно."
На выезде из города кто-то сонный, чертыхаясь, протопал по проходу к туалету - мы еле успели прикрытьсяи зачем-то прикинулись спящими. В ожидании, пока попутчик вернётся на место, я из-под прикрытого века наблюдал, как шевелится её плащ в районе лобка - и ухмыльнулся, заметив, что край куртки не прикрыл её голые коленки. В автобусе снова "безопасно" , куртки сдвинуты, она кладёт обе руки на внутренние стороны бёдер, и широко раздвигает ноги (правое колено касается моего, я неподвижен, притворяясь деталью интерьера автобуса, только рука двигается вверх-вниз, всматриваюсь в её живот, лобок, ниже - рассмотреть бы что-то, что?) , потом кладёт обе руки в промежность, одна поверх другой (снова хлюп) , улыбается мне: "Вообще-то не думала, что ты согласишься. - Смешно получилось, да? - Ага. Кончим вместе?" "Давай. Командуй" - не без ехидства соглашаюсь: она уже совсем рассеяно смотрит мимо меня.
Но она кивает, улыбается, закусывает губу, мне видно только, как двигаются обе её ладони: как сложенные крылья, которые только что прилетевшая птица пытается уложить поудобнее. Через минуту-другую её руки останавливаются, взгляд сосредотачивается на мне "ну что, даже жалко заканчивать, да?" Киваю, смотрю на неё с нежностью: отчаянное существо, себе на уме. Боковым зрением вижу, как напрягаются её кисти (обидно что боковым, но лицо её сейчас видеть важнее) , таз отрывается от кресла, тело, от коленей до шеи, вытягивается в прямую, плащ соскальзывает на пол, но она, не отворачиваясь, смотрит на меня и не закрывает глаза.
