Блондин легко поднялся на ноги и уже повернулся, когда Никита неожиданно для себя самого схватил его за руку.
- Не уходи, пожалуйста!
- Уверен?
- Конечно. С чего мне должно быть противно? Я ничем не лучше тебя!
И тут долго сдерживаемые слёзы, выйдя из-под контроля, предательски поползли по щекам. И вновь до безумия захотелось с кем-то поговорить. Не успев даже узнать имени этого парня, Никита рассказал ему всё. Всё, начиная с того момента, как он приехал в Архангельск. Рассказал, как мыкался без работы, как колебался, принимая предложение с "Вестника". Как ему понравилось в первый раз с боцманом. Как потом этот боцман жёстко трахал его вместе со старпомом с двух сторон. Как ему приходилось столько сосать, что начинало сводить челюсти. Как один из матросов так глубоко засовывал ему в горло хуй, что его один раз чуть не вырвало. Как он уставал до такой степени, что порой отключался и засыпал в процессе ёбли. Он всё говорил, говорил, а его визави внимательно слушал, время от времени задавая наводящие вопросы. Потом они вместе что-то пили - толи вино, толи водку, это Никита уже плохо помнил. Его новый знакомый тоже ему что-то рассказывал, но это в памяти не отложилось. Запомнилось только, что блондин родом был из Саратова. Почему-то из всех слов в голове засел только этот Саратов. А потом Никита просто вырубился.
Проснулся он с жуткой головной болью. Открыл глаза, огляделся. Комната незнакомая. Он лежит на постели. Тускловатый утренний свет пробивается через задёрнутые шторы. Никита потёр заспанные глаза и только хотел потянуться, как вдруг краем глаза заметил нечто, заставившее его подпрыгнуть на кровати от неожиданности. Рядом с ним, разметав золотистые волосы по подушке, сладко спал его вчерашний случайный знакомый.
"Опа! - подумал Никита. - Так я ещё и переспал с ним? Интересно, кто кого: он меня, или я его?"
Ему вдруг стало неловко. А, вспомнив свои вчерашние откровения, он смутился окончательно. Смотреть этому парню в глаза при свете дня ему совсем не хотелось. Медленно, стараясь не разбудить блондина, Никита выполз из-под одеяла, молча оделся и тихо-тихо выскользнул за дверь.
***
Два дня спустя Никита возился с канатами на судне. Все потихоньку готовили судно к отходу, который был назначен на завтра. Вдруг с берега кто-то звонко крикнул:
- Эй, Никита!
Обернувшись на крик, парень увидел на берегу своего недавнего знакомого и нахмурился. "Чего ему здесь надо? - подумал он. - И как он меня нашёл? Ах, да! Я же ему сам название судна сказал".
- Тебе чего? - спросил он, подойдя ближе к борту.
- Помнишь меня? Спустись на десять минут, разговор есть.
- Какой разговор?
- Деловой.
Никита вздохнул и пошёл к трапу, дорогой пытаясь вспомнить, как зовут парня. "Юрой, кажется: Да, точно, Юрка! Уф, хоть это вспомнил!" - облегчённо вздохнул он, спускаясь.
Когда ребята уселись на парапете набережной, Никита смущённо поёжился, пытаясь угадать, что за "дело" может быть к нему у местной шлюхи.
- Ты чего тогда так тихо слинял? Разбудил бы меня.
- Я торопился, - соврал Никита.
- Жаль, я поговорить с тобой хотел утром. Но можно и здесь. Хочу тебе кое-что предложить.
- Что?
- Хочу занять твоё место.
- Чего?! - вытаращился на него Никита.
- Ну, или, по крайней мере, в помощники к тебе устроиться. Разделим обязанности. Ты будешь палубу драить, а я - матросов обслуживать. Жалование можешь себе забрать, у меня есть деньги, - с улыбкой пояснил Юрка.
- Не въеду, зачем тебе это?
- Зачем-зачем: Надо. Ты мне как о своем житье-бытье тут рассказал, я аж обзавидовался весь! Понимаешь, Никитка, как бы тебе это объяснить? Мне секса надо много. Очень. Ну, вот уж так я устроен. А здесь дела у меня плохо идут. Матросам мужские задницы в плавании надоедают, и когда они на берег сходят, им только баб подавай, на парней они и не смотрят. Ко мне только конченые педерасты клеятся. А я хочу, чтобы меня нормальные мужики отымели по полной программе. Натрахаться я хочу хоть раз в жизни, что тут непонятного?
- Так это: капитан же не согласится. И боцман тоже. Зачем им два юнги на корабле?
- А ты им меня покажи. Там посмотрим, - хитро усмехнулся Юрка.
Резон в его словах, безусловно, был. Сейчас, при свете дня, Никита мог уже нормально рассмотреть своего знакомого. И вновь поразился его красоте. Особенно покоряли огромные тёмно-серые глаза и брови с изящным изломом. "Хоть картину пиши" , - подумал Никита.
- Тебе лет-то сколько? - спросил он Юрку.
- Девятнадцать.
- Да ну? Выглядишь младше.
- Знаю.
Никита чуть помедлил, обдумывая решение.
- Ладно, идём.
Боцман слушал Никиту молча, не сводя при этом глаз с Юрки. И, видимо, внешний вид будущего второго юнги убеждал его куда больше, чем никитины доводы.
- Жалование одно на двоих получать будете, - буркнул он.
- Идёт, - ответил Никита.
- Ай, чёрт! - вдруг расстроенно вскрикнул боцман. - Фролов-то всё равно не согласится. Лишний рот на корабле, лишняя койка: Да и вообще:
- Кто такой Фролов? - шепнул Юрка Никите.
- Капитан наш.
Боцман ещё минуту колебался, а потом махнул рукой.
- А-а, попытка - не пытка. Идём.
Он кивком велел Юрке следовать за собой. Никита, хоть его и не звали, поплёлся следом. Дойдя до капитанской каюты, боцман бросил пацанам:
- Ждите здесь, - и, оставив их в коридоре, зашёл внутрь.
- А почему он капитану меня не показывает? - шепнул мне Юрка.
- Кажется, Фролов мальчиками не интересуется. Меня, во всяком случае, он ни разу не имел.
- А может, ты ему просто не нравишься, - усмехнулся блондин, на что Никита показал ему язык.
Разговор за дверью каюты проходил, видимо, напряжённо. Робкий голос боцмана всё чаще заглушался громким басом Фролова. Парни уже могли разобрать обрывки фраз:
- Нет, я сказал! - гремел капитан. - Ты и так судно в плавучий бордель превратил! Сколько раз я требовал это прекратить? Уволю, к чёртовой матери, и тебя, и твоих шлюх!
Вдруг тяжёлые шаги стали приближаться и дверь распахнулась. На пороге стоял капитан, держащий своей громадной ручищей за шиворот испуганного боцмана. Прямоугольник света выхватил из тёмного коридора хрупкую фигуру испуганного Юрки, стоящего прямо против двери в каюту. Увидев его, капитан застыл и медленно разжал руку, сжимающую боцманский воротник.
- Это он? - спросил Фролов, рассмотрев паренька хорошенько.
- Да, - хрипло ответил боцман, потирая шею.
Капитан помолчал. Потом его грубоватое лицо с массивной челюстью вдруг исказилось каким-то болезненным выражением.
- Делайте, что хотите, - только и сказал он, вернувшись в каюту и захлопнув за собой дверь.
- Ну, что, ребятки? Наша взяла! - улыбаясь, обернулся к ним боцман.
***
Появление второго юнги было встречено на корабле с подлинным энтузиазмом. Как ни много матросы поначалу трахали Никиту, его "заместителю" досталось ещё больше. Но тот не жаловался. В общей каюте для Юрки разложили на полу широкий матрас и отгородили его занавеской. Почти всё время красавчик валялся голый на этом матрасе, ведя приём жаждущих его тела матросов. Занавеску не всегда задергивали, и Никита имел возможность регулярно видеть, как имеют Юрку. Ему нравилось смотреть на это. Зрелище было возбуждающим. А сладострастные стоны второго юнги не оставляли места для сомнений в том, что Юрка получает истинное удовольствие. Тот старался раздёргивать занавеску почаще, ему нравилось, когда на него смотрят. Он любил показывать себя матросам. Прогибался, как кошечка, демонстрируя всем желающим свою пухлую попку с неприлично разработанной дырой. Ещё он умел сжимать её, потом расслаблять, так, что дырка то открывалась, то закрывалась. Это у любого вызывало стояк. И его ебали снова и снова.
Особенно Юрка любил матросов с большими членами. Был в экипаже один татарин, которого парень с особым удовольствием обслуживал, поскольку хуй у того был, как у коня.
- Асанчик, - сладко шептал Юрка со своего матраса, едва завидев татарина, - иди ко мне, - и призывно двигал попкой.
Асан всегда охотно откликался на этот призыв, и Никита вновь и вновь наблюдал, как на спине у блондина появляются бисеринки пота, когда он выгибает спину от удовольствия, доставляемого ему этим огромным хуем.
Ещё Юрка любил сосать. Иногда по два-три матроса обступали его, спустив штаны, а он сидел на полу и поочерёдно с жадностью сосал их члены, сладко причмокивая.
Иногда он поднимался на верхнюю палубу. Но и здесь его не оставляли в покое. Матросы сразу лезли к нему обжиматься. Лапали его, как хотели. Только присутствие капитана могло заставить их не распускать руки.
Капитана Юрка боялся. По крайней мере, до одного случая. Как-то утром паренёк вышел на палубу, где его тут же стали тискать матросы. Он, разумеется, не сопротивлялся, а напротив, стал в ответ поглаживать их вздыбленные бугорки на штанах. Во время этой эротической сцены вдруг, откуда ни возьмись, появился капитан. Увлечённые матросы его поначалу не заметили. Фролов некоторое время наблюдал за тем, как постанывающему Юрке несколько мужиков залезают в штаны. А потом крикнул:
- Эй, ты, сучонок!
Матросы, моментально оставив пацана, рассыпались по палубе. Юрка, подтягивая сползшие штаны, испуганно воззрился на капитана.
- Иди со мной! - скомандовал тот и быстро пошёл в направлении своей каюты. Юноша, разумеется, послушно поплёлся за ним.
Лишь спустя два часа Юрка вновь поднялся на палубу. Двигался он как-то осторожно, широко расставляя ноги. Взволнованный Никита подошёл к нему.
- Что он тебе сделал?
Юрка посмотрел на своего товарища и блаженно улыбнулся.
- Понятно, - усмехнулся Никита.
- Тебе повезло, что он тебя не имел, - хмыкнул блондин. - Ты бы видел его размер!
