Проводив сына взглядом, Ирина грустно вздохнула и отошла от окна. По времени уже давно должно было рассвести, но на улице по-прежнему брезжили зыбкие синие сумерки. Даже фонари гасить не стали и в окнах всех домов ярко горел свет. Ну что же, ничего не поделаешь, в декабре в их огромном северном городе почти не бывает дневного света. Полярная ночь! Теперь и ей самой надо собираться. Ирина преподавала в самом большом городском университете и была там любимицей студентов. Она не только никогда не придиралась к ним и не топила, но наоборот, старалась помочь, чем только могла. Вспоминая свои студенческие годы, она очень хорошо понимала их нужды и проблемы. И студенты платили ей взаимностью. Свою любовь к преподавательнице они переносили и на её предмет, по которому всегда была очень хорошая успеваемость.
Деканатские крысы, конечно, завидовали её популярности, а также злились и на независимость, ведь пользуясь отличным знанием своего предмета и всеобщей любовью, Ирина никогда не выполняла их гадких указаний, направленных на манипуляцию студентами и разжигание травли. Но до поры до времени они только скрипели зубами. И время тоже пока щадило Ирину. Невысокого роста, милая и элегантная, платиновая блондинка с копной очень пушистых волос на голове и серо-голубыми глазами, с тонкими аристократическими чертами лица, она выглядела гораздо моложе своих тридцати лет, скорее напоминая студентку-старшекурсницу, чем преподавательницу-возможно, из-за своей любви к молодёжи.
Больше же всех на свете Ирина любила своего сына. Про себя она никогда не называла его по имени, а звала "малышом", ведь для любой матери её ребёнок, даже перешагнув рубеж совершеннолетия, так и останется любимым малышом. Живой, весёлый, смышлёный парнишка хорошо учился и, также как мама, всегда отлично ладил с людьми. Конечно, они с сыном очень дружили, но вот последнее время Ирина стала замечать, что он как-то странно на неё смотрит. То ли хочет что-то сказать, то ли попросить, но как будто бы боится. И это очень тревожило Ирину, ведь у него сейчас такой возраст... Ещё её тревожило то, что уже больше недели ей не звонила сестра, которая жила в Москве, и тоже растила сына-почти ровесника Ирининому. Воспользовавшись несколькими свободными минутами, Ирина сама набрала её номер и сестра сразу же взяла трубку.
- Послушай, куда ты пропала? -мягко упрекнула её Ирина.
- Беда у меня-грустно отозвалась сестра. -Мой оболтус попробовал наркотики и теперь лежит в реанимации без сознания. Не знаем, выживет или нет. Я у него целыми днями, а ты смотри, следи в оба за своим. Всё, я сейчас убегаю, пока!
Потрясённая Ирина не сразу положила трубку. Несколько минут она обалдело сидела на подлокотнике кресла, слушая короткие гудки. Так вот в чём причина странного поведения сына! О любой другой проблеме он бы сразу ей сказал, ведь они же друзья. Вот беда-то! Что же делать? Первым делом внимательно осмотреть его комнату, а там видно будет. И Ирина тут же позвонила своей подруге: "Алёна, привет! Слушай, выручи, а? Подхвати моих на третьей паре, а то у меня тут такие проблемы... Нет, нет, я в порядке, племянник тяжело заболел. Ну спасибо тебе, милая, целую, пока! Я твоя должница!" И Ирина почти бегом побежала в комнату сына. От родителей ей досталась большая, хорошо обставленная квартира в старинном доме. Комната сына когда-то принадлежала ей, она в ней выросла и поэтому отлично знала.
Включив верхний свет, Ирина прежде всего кинулась к ноутбуку, но он, конечно, был на пароле, и Ирина опять осторожно поставила его на место-на большой письменный стол резного красного дерева, старинный, тяжёлый. Когда-то она сама готовила за ним уроки. Ирина улыбнулась и провела ладонью по столешнице. А ведь у стола есть один секрет. Это потайной ящичек, в котором она в детстве хранила то, что не предназначалось для родительских глаз. Интересно, а сын знает о нём, он его уже обнаружил? Ирина выдвинула верхний ящик и, глубоко засунув руку, нашупала под столешницей маленькую ручку, осторожно потянула за неё и из стола выдвинулся ещё один ящичек, тот самый, потайной. И в нём лежала ученическая тетрадь с такой же пёстрой обложкой, как и все тетради её сына. Значит, он действительно обнаружил этот тайник, ведь он же такой смышлёный, и теперь хранит в нём уже свои секреты. Ирина поняла, что сейчас прочтёт что-то очень важное. Поэтому, прежде чем взять в руки тетрадь, она пошла в прихожую и закрыла входную дверь на засовчик. Если сын неожиданно вернётся домой, он не должен застать её за таким занятием, а то их дружбе может прийти конец!
Вернувшись в комнату, она погасила верхний свет, включила настольную лампу, потом удобнее села за стол, достала тетрадь, поставила её на подставку, нетерпеливо раскрыла и прочитала следующее: "Я не знаю, что мне делать. Посоветоваться не с кем, а сам я ничего решить не могу. Я люблю маму и жутко хочу её, но не знаю, как ей об этом сказать. Хорошо, если мама примет моё признание, а если нет? Как мы после этого будем жить вместе? Но я всё равно долго не выдержу, рано или поздно я сорвусь. Мама очень любит колготки телесного цвета и я просто умираю от желания потрогать её через них, погладить у ней между ног. Я представляю, какое там всё нежное и тёплое и я кончаю от одной мысли об этом. Рано или поздно я не выдержу, я сделаю это и что будет потом? А если мама оттолкнёт меня и обругает, как я я буду жить дальше?" Ниже большими буквами: "ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ???" и трижды подчёркнуто.
Вся кровь прилила Ирине к лицу, когда она это прочитала. Хорошо, что она сидела, а то бы упала. Взяв себя в руки, Ирина перевернула следующую страницу и прочитала: "Мама, милая, как мне сказать тебе, что каждую ночь в моих снах мы любим друг друга! Я просыпаюсь самым счастливым человеком на Земле, а когда понимаю, что это был лишь сон, едва не умираю от горя! Чтобы хоть как-то справиться с собой, я стал зарисовывать то, что видел. " А дальше, на следующих страницах, мастерские карандашные рисунки сына. С первого взгляда их можно было принять за чёткие чёрно-белые фотографии. Вот она, Ирина, с улыбкой рассматривает возбуждённый член малыша, вот они совокупляются лицом к лицу, вот Ирина сверху, а вот он приник к ней сзади. Следующий рисунок: Ирина сидит на корточках и, весело смеясь, писает огромной струёй.
Ещё рисунок: Ирина расставила ноги и, немного смущённо улыбаясь, показывает малышу всё, чем она богата. И последний рисунок. Малыш в плавочках лежит на гальке, а Ирина, слегка присев, сикает на него. Тут Ирину словно бы ударило током. Ведь это же было на самом деле, семь лет назад, когда они ездили на юг. Ночью в мелководную бухту, где они всегда купались, как сельди в бочку, набились медузы. А рано утром малыш, по обыкновению, бегущий к морю вперёд мамы, не разобравшись, влетел туда и с громким криком выскочил, весь красный, словно ошпаренный. Но Ирина не растерялась, она толкнула сына на гальку и, благо на диком пляже они были совсем одни, обильно помочилась на него. Хорошо, что она знала об этом простом и надёжном средстве. Боль сразу же ушла и малыш, вскочив, схватил и поцеловал её руку: "Мама, милая, спасибо!" Не тогда ли у него зародилась эта страсть к ней? Ирина вся пылала, как печка. Сын хочет потрогать её между ног? На ней сейчас те же самые колготки.
Вот так, да? Она непроизвольно сунула руку себе под юбку и вдруг, дико вскрикнув, свалилась на пол. Оказывается, она уже была на подходе и от единственного прикосновения её пробил такой оргазм, которого не было ни разу в жизни. Несколько минут, забыв обо всём на свете, Ирина отчаянно корчилась под столом, а потом всё-таки взяла себя в руки и, не вставая, начала думать спокойнее. Нет, наркотики, слава богу, не при чём. Но проблема оказалась гораздо серьёзнее. Что же делать? Ирина должна была признать, что против воли, сама иногда подумывала о сыне и сны видела тоже отнюдь не платонические. Дело в том, что после гибели мужа она поставила на личной жизни жирный крест. Во-первых, муж был золотым человеком, другого такого ей уже не найти, да и обручены они были с детства, рано поженились и рождение желанного малыша стало ей подарком на совершеннолетие. Если бы муж не погиб вместе с её и своими родителями в чудовищной авиакатастрофе, у них была бы сейчас большая дружная семья. А во-вторых, Ирина не хотела травмировать сына. Ведь для него станет трагедией, если между ними вклинится кто-то третий. Однако природа не любит пустоты и любовь к сыну начала принимать немного другие формы. И вдруг Ирину снова ударило. Да ведь поезд-то ушёл! Всё уже случилось!
Ведь это он, сын, только что трахнул её. И как виртуозно он это сделал, даже не прикоснувшись пальцем! Да, он сам об этом пока не знает, но ведь она-то знает и никуда теперь от этого знания ей не деться. А, самое главное, это же наилучшим образом решает все проблемы. Если у них с сыном будет такая общая тайна, то никаких тайн друг от друга быть уже не сможет-и про наркотики и про всё прочее. Да и стоит ли бояться инцеста как огня? Ведь это только вопрос отношения. В одних культурах он осуждался, в других, наоборот, поощрялся. И древние египтяне были совсем не дураки и не извращенцы. В природе инбридинг распространён чрезвычайно широко, включая даже такие крайние формы, как самооплодотворение и самоопыление. Но это не приводит к исчезновению видов, вся фишка тут в естественном отборе.
А уж в нашем-то, постчернобыльском, мире бояться инцеста-это глупость. Мокрому, как говориться, дождь не страшен. Какой сегодня день! Озарение за озарением! Когда Ирина приняла, наконец, решение, ей стало удивительно легко и хорошо. Она вскочила с пола и тут в квартире погас свет, что подсказало Ирине новую идею. Она сегодня же объясниться с малышом и произойдёт это во время ужина при свечах! Для него она приготовит самое любимое блюдо сына: отварной язык с картофельным пюре. И ещё обязательно сварит его любимый компот. А что на первое? Слабый горячий куриный бульон с гренками! Всё, решено! В это время снова включился свет, Ирина тщательно ликвидировала все следы своего пребывания в комнате сына и горячо взялась за дело.
