Прошло уже больше двух месяцев с тех пор, как меня отрядили на клизму из детской поликлиники. Отшумели и отыграли новогодние праздники, с ёлками, хороводами, самодеятельностью, конкурсами и фестивалями, где каждый старался показать свои таланты. Море сладостей, пирогов, конфет и подарков. Наступил 1979 год. Впереди - ещё десять дней зимних каникул. Родители - на работе, я отдыхаю. Но... Как раз в первые дни нового года, после хождения по гостям и обильных угощений, я почувствовала такую знакомую и такую неприятную тяжесть внизу живота. Напрягая память, вдруг с ужасом обнаружила, что в туалет не ходила по большому уже... Да не пятый ли день?!
Да, действительно права была медсестра Галина Афанасьевна, что у меня есть предрасположенность к запорам. И от добра советовала мне, что как только будет задержка стула больше чем на 3 дня, сразу бежать к ней, и что, зная мою проблему, примет меня безо всякого направления. И видимо, как раз и наступило время воспользоваться её доброжелательностью. Хоть и ох как не хотелось. Снова лежать в срамном виде, испытывать такие схватки в животе, бояться опозориться, не удержав воду. И бежать ещё метров десять до стульчака, едва-едва сдерживаясь, чтобы не потекло из попы... Но тянуть дальше - это означало и лишние мучения при самой процедуре.
И я, отбросив все страхи и неуверенность, стала собираться в ту взрослую поликлинику. Бабушке сказала, что иду на "кружок" в школе, который работает и во время каникул. Мне не хотелось никого волновать и расстраивать в семье, чтобы оказаться в центре такого совсем неприятного внимания. Чтобы потом каждый день проверяли, была ли в туалете, и мало ли ещё будет сколько шума. Звонки за советами ко всем родственникам, знакомым родителей, советы "со всех концов света", а мне - лишний стыд.
Морозищи уже целую неделю стояли жуткие, казалось, вот-вот, и каждое слово, вылетевшее изо рта, будет превращаться в ледышку. Бабушка проверила, чтобы я оделась потеплее. Конечно, столько напяленных на меня "шкур" причинят некоторые неудобства, но не станешь же спорить из-за лишнего свитера или штанишек.
В поликлинику я шла уже без такой паники внутри. Не было ужаса как в первый раз - "как оно там будет... ". Все мысли были на то, чтобы как бы не подскользнуться. И вот я, закутанная по самые глаза шарфом, вместе с клубами пара, вхожу в тепло поликлиники. Разматываю шарфы, длинные завязки шапки, снимаю шубку, и знакомой дорожкой почти бегу к лестнице в подвал. Только бы не увидели кто-то из знакомых, не удивился - "Ирочка, ты-то зачем здесь? ... ".
Скатываюсь вниз. Там ещё теплее - наверное, от расположенных там тепловых узлов. Но и несколько сыро. У знакомого кабинета с массивной деревянной дверью сидит небольшая очередь: две пожилые уже тётки, разговаривающие меж собой, и молодая, очень высокая женщина с малышом лет около двух. Я, ни слова не говоря и не спрашивая ничего, присела рядом на дермантиновый диванчик для ожидающих.
Пожилые тётки называли друг друга Лида и Рита. Они явно были давними знакомыми, и именно по поликлинике. Обе были недовольны. Рита, та, что постарше, говорила, что уже три месяца назначают одно обследование за другим, и не могут найти причину, а на клизму посылают уже пятый раз. У Лиды оказалась испорчена плёнка от какого-то рентгена, и чтобы сделать снимок, её вторично же отправили сюда... И только мама с сыночком сидела ни на что не обращая внимания, и иногда успокаивала капризничающего малыша, которого звали Сашенька. За дверью процедурки слышались какие-то охи и постанывания.
Двери вдруг резко растворились, и из них выскочила молодая ещё темноволосая женщина в очёчках, и быстрым шагом, почти бегом, устремилась к двери в туалет.
Рита оправила на плечах тёплый платок, встала, и приоткрыла дверь. Получив разрешение, вошла и закрыла её поплотнее. Я от любопытства прислушалась, хоть до дверей было далековато. Но можно было различить звон крышки ведра, плеск воды. Затем на некоторое время наступила тишина. Лишь неразборчивое бормотание. Но минут через пять или чуть больше оттуда донеслись, и всё громче пошли, стоны и даже вскрики. Можно было различить "Боже мой, боже мой! ... Ой, не могу больше! ... Хватит, хватит, хватит, хватит! ... ". Потом внезапно всё стихло, и через пару секунд Рита, на ходу одёргивая подол юбки, стремглав бросилась к туалету. Я успела заметить, как одна штанина её рейтузов стала темнеть на глазах.
Лида с тяжелым вздохом засунулась в дверь - "Можно?", и исчезла за ними. Всё повторилось как и в других обоих случаях - стоны и оханье под самый конец, и стремительная, несмотря на возраст и полноту, пробежка в туалет.
Наступила очередь мамаши с ребёнком. На моём удивление, зашла она в кабинет вместе с ним. Я от любопытства придвинулась к самой двери. Были отчётливо слышны восхищённые писки малыша и объяснения матери. - "Вот сейчас мама ляжет, тётя мне в попу водичку впустит, и мама какашку захочет сделать... Смотри, как тётя маме в дырочку вставляет, видишь? ... И водичка потекла к маме в животик! Много водички! Ооой, уже неприятно как! ... "...
И тут до меня во всей ясности дошло, что как только эта женщина покинет кабинет, наступит моя очередь входить в этот бетонный ящик, ложиться и подставлять попу. Несмотря на тёплую одежду и жару в помещении, меня вместе с холодным потом прошиб морозец.
За дверьми вновь послышалось: - "Мама сейчас быстро побежит, а то она обкакается... Ты давай догоняй, или в коридорчике побудь. ". В следующую секунду эта женщина, едва не задев головой притолоку двери, чуть ли не прыжками побежала к туалету. Малыш пробовал поспеть за матерью, но чуть не упал, захныкал, и затем заревел. Из туалета в эту минуту выходила Рита, и она пропустила его вовнутрь.
У меня, как и тогда, задрожали коленки. Я уже хотела постучаться, но из-за двери процедурки выглянула медсестра. Это была не Галина Афанасьевна. Щупленькая, ростом почти как я, тётенька, со сморщенным лицом.
- Ты кого ждёшь, девочка? - спросила она у меня.
Я растерялась. Не зная, как объяснить цель моего прихода, я лишь пролепетала: -"А Галина Афанасьевна где? Она мне когда-то обещала, что расскажет обо мне своей сменщице. Это вы и есть?".
- А, так ты и есть Ира? Ну да, конечно, месяца два с половиной назад она мне оставляла записку. Потом мы встречались, рассказала про тебя. Говорит, балованная, с тобой надо построже! Давай тогда, заходи, что надо делать, знаешь!
Она взяла меня за рукав свитера, и почти силой втянула в кабинет. Дверь плотно захлопнулась.
Пока она заливала воду в клизму, пристыковывала наконечник, я, краем глаза наблюдая за приготовлениями, начала готовиться к процедуре. Спустила ниже колен шаровары с длинным начёсом, подняла свитер и безрукавку, подол тёплого платья. Следом за шароварами спустила шерстяные спортивки, тёплые панталоны и трусы. Две нижние рубашки вместе с тем, что было на мне, задрала до самых плеч.
- Бурочки не снимай, я подложу ещё клеёнку, - сказала медсестра. - Ложись живей, дорогая, и подвинь попочку на край!
Путаясь в массе одежды, я легла на холодный топчан. Внутри меня основательно трясло. Я заметила, что эта медсестра налила воды несколько больше, чем в меня вливали в прошлый раз. Я обняла колени, и приготовилась.
- Какая прелесть-то твоя попочка! - медсестра потрепала меня по ягодицам. - Одно удовольствие работать с такой попочкой! - она пальцами раздвинула мне пошире ягодицы, и как и Галина Афанасьевна, то ли прозондировала, то ли смазала внутри моё анальное отверстие глицерином. Я дёрнулась и сжалась.
- Не боимся, ещё ничего не началось - медсестра придавила меня к кушетке. - О, у тебя там дела совсем плохи! Забито почти до самого низу! Как бы не пришлось извлекать кал! Это будет может и очень больно! Зачем так себя доводить? Пришла бы вчера, как раз была бы Галина Афанасьевна, вот бы обрадовалась! - под эти разговоры Венера Бакировна - так звали эту медсестру - вдруг прошила мне в дырочку наконечник клизмы. Я дёрнулась и сжалась, почти что взвизгнула.
Немного отступая, скажу, что этот момент процедуры, когда начинают вставлять наконечник клизмы, остался самым неприятным для меня и по сей день. Я вся рефлекторно сжимаюсь, и не могу удержаться от вскрика. Хотя клизм за всю жизнь я получила не одну сотню.
- Спокойнее, Ириша! - медсестра придавила мне ноги коленом. - Поехали!
Вливала она в меня воду медленно, чтобы она успевала протечь выше, и не скапливалась вблизи заднего прохода. Но все равно после второй половины объема мне казалось, что меня или разорвёт, или вода хлынет из попы фонтаном. Но медсестра делала как-то так, что напор воды наружу вдруг как что-то запирало, и даже при желании я бы не смогла от неё избавиться.
- Сегодня воды слишком много! В тот раз меньше было! Четыреста грамм! - заплакала я. - А сейчас сколько?
- Ненамного больше, шестьсот пятьдесят граммов, - будешь знать, как не следить за собой! Потерпи, а то нежная какая! Вот, кстати, и всё! - она вынула наконечник у меня из попы, и сжала мои половинки. - Медленно вставай, натягивай свои сто одёжек!
Ноги сами несли меня к туалету. Я то ли кричала, то ли визжала. Залетела в кабинку, и не закрывая дверей, спустила все свои штаники, которые и не натягивала на попу, взбросила подолы и упала на толчок. Тут же выплеснулась вода, и с громким шумом выбило весь затор с остальною водою. Так я просидела минут десять. В соседней кабинке уже заканчивала свои дела мама с сыночком. После их ухода я тоже вытерла попу, дала медсестре проверить палочкой с глицерином степень опустошения моей прямой кишки - в этот раз второй клизмы не потребовалось - и поблагодарив её, отправилась домой. В животе, да и во всём теле ощущалась такая приятная лёгкость, что я даже смеялась над собой, как это можно бояться клизмы, когда после неё так хорошо!
Следующую из самых запоминающихся мне трёх-пяти первых клизм мне давала уже весной, в самом конце мая, Галина Афанасьевна. Ею думаю и закончить свою эту трилогию.
С уважением, Ирина Сергеевна.
