- Пустили воду, легли друг на друга и неистово лижутся. - доложил Вовка, соскакивая с табурета. - Если воду не выключить, они скоро утонут.
- Могли бы лизаться на диване, - пожала плечами Мара. - Пошли их спасать.
Они втроем вошли в ванную вовремя. Обе девушки уже пускали пузыри, не замечая этого. Вовка выключил воду и выдернул пробку из ванной. Лапины не заметили вошедших и продолжали яростно лизаться в позе шесть на девять.
- Ой, ребята, мне что-то тоже захотелось, - заявила Ирка, одной рукой задрав юбочку, а другой шебурша в потемневших от влаги трусиках.
- Да что там! - сказала решительная Мара, раздеваясь и становясь у ванной. - Давайте вприглядку. Вова! Начнешь с Ирки, закончишь на мне.
Лапины были спасены от утопления, но продолжали удовлетворять друг друга, когда Вовка вошел в Иркино влагалище, прихватив руками Ирку за груди. Сзади к Вовке прижалась Мара, и, когда Вовка ерзал по Иришке, Мара терлась о Вовкину спину и ягодицы грудями и лобком.
- Марка, встань рядом, - пропыхтел Вовка, нашаривая членом точку G в широком Иркином влагалище и одновременно наблюдая лохматую промежность Тамары. - Сейчас "переезжаю".
Ирка с содроганием кончила, и Вовка со спокойной душой вошел в более узкое влагалище Мары, начиная работать со всем размахом. Мара громко застонала, и Тамара, оторвавшись от промежности дочери, обвела "третьих лишних" мутным взглядом:
- Вы: кто? Вы: зачем тут?
- Мы тоже помыться хотим! - заявила все еще стоявшая в позе "полураком" Ирка.
- А вы все стонете и пыхтите, а не моетесь, - сказала Мара из-под Вовки. - Не оторви!
Вовка кончал и продолжал что есть силы тянуть Мару за груди. Тамара наконец сообразила, что находится в гостях в чужой ванной. Поняла и Лина, громко завизжав и попытавшись прикрыться обеими руками.
- Не кричи, дуреха! - осадила ее мать. - Раз попались, чего уж тут: а вы никому про нас не расскажете?
- Никому, - простонал Вовка, вынимая опададающий, но еще капающий член из переполненного влагалища Мары. - При одном условии.
- Каком же? - подобралась Тамара.
- Вы сейчас выберетесь из ванной, пойдете в комнату и встанете там у свободной стенки, - сказал Вовка, выжимая из члена последние капли спермы в ванну. - У Вас, мадам, фантастические груди, и я намерен их пощупать, а Ваша дочь интересна мне во всех отношениях.
Через несколько минут обе Лапины стояли у стенки, выполняя Вовкины условия: старшая - свободно и даже красиво расставив ноги и убрав руки за спину, младшая - стыдливо прикрываясь. Ощупав груди Тамары, Вовка перешел к Лине. Он присел перед ней, отведя ее руки и потрогав лохматый лобок, заявил:
- А тебе лобок лучше брить. Ничего не видно. У тебя клитор-то имеется?
- Имеется! - пискнула Лина и вновь прикрылась руками.
- А я что придумала! - закричала вдруг Ирка. - Мы все станем рядом, и ты, Вовка, нас сфотографируешь.
Она достала маленький фотоаппарат "Смена" и протянула его Вовке.
- Все, что надо, я уже выставила. Только щелкни.
Иришка и Мара встали с боков и образовали живописную группу, которую Вовка и запечатлел на века: Тамара - с ее узкими бедрами и дынеобразной грудью, справа Ирка - изрядно округлившаяся и заросшая за "пионерское" лето, слева от Тамары - не по-детски широкобедрая, но стесняющаяся Линка, а рядом - высокая, худощавая и гибкая Мара, старательно отводящая руки Лины от стыдного места, поросшего густой, но светлой растительностью.
- Для статьи в стенной газете "Как я провел это лето" , - сострил Вовка, перематывая пленку. - Улыбочку!
После того, как Лапины ушли, Вовка спросил у девчонок:
- Ну, и как вам такая грудь?
- Я бы не против, - тихо и мечтательно сказала Мара.
- А мне такие сиськи даром не нужны. Третий номер - самое то.
- Видел я одну кормящую. Так у нее больше. И круглее. И в каждой сиське литра по два молока. Мучилась бедняжка:
- Я думала, по пять! - сострила Ирка.
Марка рассмеялась. Она приставила в своим грудкам две ладони, потом их отодвинула на полметра и, склонив голову к плечу, задумалась.
- А действительно, ну их нафиг. Третий - самое оно!
- А придут Лапины еще?
- Младшенькая - не думаю.
- Вот старшая - очень может быть.
Октябрьская трагедия
Четвертые классы вступили в октябрь, и вместе с ним грянул внеочередной медосмотр. Причем с комиссией из Москвы в составе терапевта, уролога-проктолога, акушера-гинеколога при полной поддержке медсестры Ларисы в своем коротеньком и то и дело расстегивающемся халатике. В учительской среде ходили упорные слухи, что вся эта катавасия произошла из-за того, что кому-то показалось, что среди десяти-одиннадцатилетних слишком много прыгающих и отвисающих грудей, волосатых лобков, стоячих членов и крупных, как абхазский персик, яиц. Поэтому в один прекрасный солнечный день три четвертых класса загнали в физкультурный зал, где уже стояли гинекологические кресла, временные перегородки и дополнительные банкетки и стулья. Вовка, предупрежденный накануне медсестрой Ларисой, провел над собой большую работу.
Он тщательно выбрил лобок и яички, пару раз принудительно кончил с помощью руки и поставил себе иглы на подавление половой сферы вообще. Поэтому он предстал перед врачами с безжизненно повисшим членом, отвисшими яичками и совершенно лысым лобком. И был признан высокой комиссией как ребенок среднего развития. Но врачи копали и копали глубоко, поэтому некоторые девочки выходили от них со слезами на глазах, с трусиками в руках и враскорячку. Вышла от них и Мара. Со своею справкой на латыни, бледным лицом и почти без сознания. Вовка подкочил первым, подхватил Маару под руку, и они вместе с медсестрой довели ее до банкетки, где Мара благополучно отрубилась.
Когда ее вернули к жизни с помощью нашатырного спирта, первыми ее словами были: "Я его убью!". А Лариса шепнула Вовке, что в справке написано, что "при удалении девственной плевы по медицинским показаниям в матку была занесена инфекция и, во избежание сепсиса матка была удалена. Операция прошла успешно, выздоровление и т. д. и т. п". Вот так. Мару, еле живую, Вовка с медсестрой отвел к себе домой под неусыпное наблюдение Ириши со слегка округленными глазами и тоже, как некоторые девчонки в этот день, ходившей немного враскорячку. Комиссия, весьма довольная увиденным за день, отправилась с отчетом в Москву, и о ней благополучно забыли. До следующего раза. А Маре дали таблетку, оставленную Ларисой, и она принудительно уснула. А Вовка не уснул, он сидел на кухне и рыдал. Ему было обидно за Мару, за ее неродившихся детей, за себя, неловкого, испугавшегося причинить боль человеку в ситуации, когда другие делают это, не задумываясь. К утру он все-таки заснул на кухонном столе, прижавшись щекой к холодной клеенке. Иришка убежала в школу, а Вовку разбудила Мара.
- Вова! - сказала она с бледной улыбкой, прижимая его тяжелую голову к себе. - Ты не виноват. Я одна во всем виновата. Пойду домой, а ты иди, поспи. Все будет хорошо. А ребенка можно всегда взять из детского дома. Правда?
- Правда. Но: оставайся, а? Три комнаты, наши зайдут, как-нубудь объясним. Мама и бабушка - очень хорошие, добрые. Меня и побили-то всего раза два, и то за дело. Честное слово, нам втроем будет хорошо. Я сплю в своей, Ирка - в своей, ты будешь спать в большой - на нашем диване. И школу тебе нельзя пропускать. Ты и сейчас, в одиннадцать лет, выглядишь на все пятнадцать. А если год пропустишь? Вообще будешь как моя тетка Валя.
- Ты бы хоть показал фотографию своей загадочной тети, а то только одни разговоры.
- Как-нибудь покажу, засунул куда-то, не помню. Могу сказать ее размеры: сто пятьдесят на девяносто на сто двадцать. Вот такая Мерлин Монро получается.
- Сделаешь мне грудь-третий номер - останусь. Шутка, конечно. Но если серьезно, уговорил. Останусь пока. И в школу пойду завтра. Хорошо? А сейчас давай пожрем чего-нибудь, да завалимся спать, пока Ирка не придет. А?
- Мар, я тебе и пятый номер сделаю, только есть много надо.
- Вот я и говорю, давай поедим, а там посмотрим:
Марка кончала на Вовке уже в третий раз. Она сама выбрала такую позу, когда его член скользил по ее точке G, и третий раз испытывала блаженство, компенсируя вчерашний негатив положительными эмоциями. Иришка как раз прибежала из школы, когда Мара пошла на четвертый круг, но Вовка сказал:
- Все. Кончаю... .
- Я думала, у них тут слезы, сопли, слюни, а они трахаются и без меня.
Мара все-таки кончила в четвертый раз, свалившись с Вовки на диван, а Вовкин член, освободившись от узилища, выстрелил в сторону Ирки тяжелой струей спермы.
- Это тебе! - переводя дух, сказал Вовка.
- Нам не жалко! - пошутила Мара, глядя на Иришку мутным взором.
- Хулиганы! Шпана мелкая! В порядочных тетенек спермою плеваться! Ух!
Мара осталась у Вовки. Мама и бабушка были не против, и в комнате у Ириши поставили вторую такую же кровать, и перед сном девчонки часто шептались, делясь своими секретами, а иногда и "снимали напряжение" без участия Вовки, который продолжал постигать тайны акупунктуры. Например, его очень интересовал вопросы мужского оргазма без спермы и увеличения груди у женщин. И то, и другое было в руководствах на китайском языке, но читать иероглифы Вовка не умел, и поэтому пошел по пути практики. Бесспермальный оргазм был возможен, как минимум, тремя способами. Первый блокировал сперму в яичках и после двух-трех таких оргазмов яички сильно раздувало, и они превращались в яйца, но при этом начинали ныть подобно флюсу и требовали "разрядки". Второй способ заключался в перенаправлении спермы в мочевой пузырь и моча после этого превращалась в некое подобие пива как по цвету, так и по количеству пены. Третий вариант возвращал организм в детское состояние, обещая полное отсутствие спермы, волос на лобке и яичках и уменьшения объема самих яичек.
Последний вариант Вовка отмел начисто. Становиться ребенком он не хотел. Второй вариант грозил циститом, то есть воспалением мочевого пузыря. А вот первый: при наличии под боком двух таких девушек, как мягкая и игривая, как котенок, Иришка и гибкая, худощавая и неистощимая на выдумки, Мара, переполнение яичек Вовке не грозило. Он мог один-два дня общаться только с Иришей (при поддержке Мары, разумеется) , а потом разрядиться в Мару (конечно, при участии Ирочки) , затопив ее влагалище спермой. Но, признаться, девочки Вовке немного надоели. Его уже тянуло на Тамару Лапину, Ларису Батину или даже Лидию Петровну, мать Сашки Капко. Или на тетку Валю, когда она была еще без своих вовок и лялек. Был еще интересный вариант - три сестры Батины и их мама. Но это был уже какой-то экстремизм. Но Вовка обнаглел и пришел к Лапиным домой, тем более, что, по слухам, у них сломался телевизор. Дверь ему открыла
Лина
- Ой, Вов, а мамы дома нет, - пропищала Лина, придерживая у груди халатик.
- А мне не мама нужна. Она мне как-то сказала, что у вас телевизор не работает.
