Четвёртый год идёт война на Донбассе, пылают деревни и станицы. Города разрушены, оборванны провода и зияют пустые глазницы домов. А был ведь цветущий край, давал Украине валюту и уголёк для тепла, электроэнергии и металлургов.
Эту удивительную историю мне рассказал мой друг детства и тем более она была удивительной потому, что на дворе были 80-е годы, нравы так ещё не пали.
Был тёплый осенний вечер, в воздухе уже летал запах палой листвы, она же и шуршала под ногами. На улочках маленького шахтёрского города Ровеньки кое-где горели костры. Спускались сумерки, солнечный диск уже скатился за края крыш высотных домов.
Ватага лихих молодых ребят стояла на углу пятиэтажки и не знали куда деть себя от скуки. Как обычно пили портвейн, курили, травили анекдоты да всякие небылицы, друг дружку подкалывали.
Вдруг все замерли, по асфальту дробью застучали девичьи каблучки, в тишине безветренной улицы их было слышно издалека. По улице шагала девчонка подросток, лет пятнадцати. Когда тоненькая фигурка стала приближаться все разглядели коротенькую в талию кожанку на хрупких плечиках и красные вилюровые штаны, облегавшие ладные бёдра и точёные ножки юной прелестницы. Короткая, под мальчика, стрижка, небольшие полушария грудей заметны под курткой и на шее жёлтинький платочек с блестящей ниткой. Кампанию пацанов она заметила поздно, огроменные карие глазища стали в пол-лица от испуга, вся напряглась, как струна, но всё таки шла прямо дальше. Парни поняли, что вечер перестаёт быть томным.
- Девушка, а девушка, а вы это куда ж такая красивая, да одна без охраны? А вашей мамке не нужен зять по случаю, можем предложить на выбор, нас тут шестеро, - перебивая один другого острили пацаны, преграждая ей путь.
- Нет мне ничего ненадо, маме тоже, ребята пропустите, ну пожалуйста, мне домой уже пора, - испуганным, чуть дрогнувшим голосом заговорила незнакомка, а голосочек был очарователен.
- Ох, какой голос, а губоньки, такими устами только мёд пить, а глаза-то как в сентябре озёра, - посыпались комплименты, - оставайся и никого не бойся, давай, солнышко, будем знакомиться.
Придержав девчёнку за локоть пацаны отвели её в сторонку с дороги, где немного темнее, стали сыпать ещё больше камплиментов, девушку угостили вином и она понемногу расслабилась, стала смеяться, отвечать на шутки, щёчки порозовели, глазки явили свой озорной блеск, знаете когда говорят, что в них играет бесёнок.
Решили прогуляться к магазину за новой порцией вина, ещё успевали к закрытию. Подороге, как бы случайно, один парнишка, самый молодой, но покрепче других, широкий в плечах, тёмные волосы вились и соблазнительная улыбка её пленила.
Вика, так звали юную красавицу, уже позволяла обнимать себя за талию, прильнула к плечу местного казановы. Пашка всегда бабам нравился, даже тем кто много старше него.
- Посидим, малыш, на лавочке в парке, пацаны мимо не пройдут на обратном пути, - предложил соблазнительный юноша.
Вика согласно лишь кивнула и позволила увести себя в тёмный парк. Много говорили, Пашка шутил, отчего спутница весело смеялась.
Вдруг тишина стала какой-то вязкой, пауза затянулась:
- Ну давай, милая, - он вроде бы в шутку, но таким давящим тоном сказал, - давай:
Его рука гладила колено девушки, понемногу забирая выше по внутренней стороне бедра. Вика смутилась, но возражать особо не стала, понимая, что эти крепкие руки уже не остановить и не убрать, а звать на помощь вообще дело тупое, прибегут его друзья. В голове шумело от моря эмоций, страха и выпитого стакана портвешка.
- Ну давай, - прошептал совсем уже возле уха, целуя Вику Пашкин рот и пошёл бродить по девичей шейке. Затем впился в коралловые губы и их языки кинулись в любовный пляс, Вика на поцелуи отвечала поцелуями, играя язычком. Руки ласкали грудь через курточку, гладили спину и бёдра.
Но когда Пашка хотел было расстегнуть брюки, девчушка вдруг съёжилась, ззжала ноги, едва не сложилась пополам.
- Давай же давай, красавица: , - чувак уже не был мягким и ласковым.
- Я не даю: я-а -а. . беру, Паша, ненадо, ну пожалуйста, ну ненадо, , - умоляла Вика, чуть отвернувшиьс лицом в сторону, ненадо трогать брюки, пожалуйста, умоляю. Понимаешь, Паш, я не даю, я беру:
Девушка смутилась совсем и покраснела от жгучего стыда, немного заикаясь она сказала:
- Паш, я не баба, я ещё девка: Ты будешь обо мне очень плохо думать? Пацаны презирают тех, кто берёт в рот. Будешь ведь тоже надо мной смеяться, но я вот такая!
Слеза навернулась на глазах.
- Да, да. . , нет вовсе, ничего плохого я и не думаю, затараторил кавалер, совсем охуевший от таких заявлений, ну раз так, то бери: конечно бери:
- Правда не будешь надо мной смеяться? , спросила Вика, постепенно успокаиваясь.
Она посмотрела по сторонам на аллею парка и опустилась на колени передпарнем, с которым познакомилась всего лишь час или немногим более назад. Дрожащими от волнения руками потянула молнию брюк, боясь поднять взгляд, стыд и нарастающее желание боролись в этом юном теле, но стыд был пока ещё сильнее. Она впервые вот так сама, просто так без принуждения, как настоящая шлюха, вот сейчас сама как взрослая расстёгивает ширинку парню. Руки подрагивали уже сильнее и молния не поддавалась, а этот увалень, чуть хмельной, опешивший от свалившегося на него счастья сидел и не стал ей помогать. Наконец-то молния прожужала, она потянула за резинку трусов и на миг вовсе замерла. От эдакой картинки сердечко барабанило, как у зайчёныша.
Вырвавшийся на свободу член был похож на держак от лопаты, только тёплый и с головкой, Вика охнула от неожиданности.
Застенчиво прикоснулась, потом легонько стала его гладить, почувствовала, как древо напрягается, жилы вздулись по всей длине, а шкурка словно капюшён туда сюда играет по головке, когда надевала она капюшён собиралась крайняя плоть в подобие хоботка, прикольно так. Дырочка в самом верху звала и манила девичий ротик, казалось головка подмигивает, мол давай же давай: бери: соси:
Девушка поцеловала самый кончик, уздечку, а пальчиками, будто на флейте, играла музыку своей души, она уже хотела и обожала этот член. И язычок лизнул раз, другой, третий, а потом завертелось, закрутилось, Викин ротик приоткрылся пошире и головка медленно входила глубже и глубже. Девушка не могла взять в рот весь орган сразу, но старалась изо всех сил. Иногда на пределе, рвотные позывы мешали, юная горлица давилась и она делала паузу, тяжело дыша, сплёвывала слюньки и продолжала язычком и пухленькими губами ласкала жарко, с душой, уже не контролируя себя. Снова и снова язык порхал над этим копьём, пальчиками она ласкала здоровые яйца, будто по ним порхали крылья бабочки.
Высунув язык на всю длину проводила по яйцам и по стволу до самого навершия, лизала так несколько раз подряд и снова брала глубоко в ротик. Челюсти уже сводило от усталости, она сосала с жарким придыханием, переходящим в стоны. Неистово всасывала эту нежную, чарующую головку, наслаждаясь каждым сантиметром, каждой минутой, словно пробка из бутылки шампанского вылетала та из девичих губ, вся испачканная губной помадой.
Пашка погладил девчёнку по тёмным волосам, взьерошил их и надавил на затылок:
Вика поняла, что ему очень нравится ласки по уздечке и потом заглот в глубину. Его руки прошлись по груди. Возбуждённая прелестница дёрнула молнию и полы куртки с лёгкостью распахнулись. Ещё один укол стыда влетел поддых, она была в тонкой маечке на бретелях-верёвочках с глубоким вырезом, без лифчика перед пацаном, совсем чужим пацаном. Но уже руки этого пацана вовсю безобразничали, опуская маечку и выпуская молоденькие грудки на свободу. Светло-коричневые сосочки надулись от желания, а его пальцы вовсе довели их до состояния тугой ягодки. Жар со всего тела скатывался по стройному телу вниз живота, там уже вовсю пылало пламя и кипел любовный сок, Вика вовсю текла, её мечта сбылась, вот сейчас, вот она радость в реальной жизни, все бессонные ночи она так часто улетала в бесстыжие мечты и хотела брать в рот у мальчика и чтоб никто не смеялся бы над нею, чтоб никто не знал кто она и откуда.
- Наверно там уже потоп, трусики насквозь промокли, а на губках у моей киски вообще пена морская, внутренне улыбнувшись сама себе, подумала девушка.
Вспоминала все советы, полученные от пары маминых любовников, как лучше сосать, чтоб мужику было хорошо, прекрасные наставники были у Викуси.
