Попрощались мы и разошлись. Разделся я, и тихонечко так к рыжику под бочек. Только приобнял, проснулся он. Ручками обхватил, целовать давай. Ну, думаю, раз уж потревожил, надо бы пробочку снять, пусть очечко отдохнет. Вытащил аккуратненько, опять смазал там. Попку поцеловал и улеглись обратно. Витюша гладит живот да целует нежно, сосочки мои покусывает. А у меня-то торчок так и не спал после Дрюши, блин. Надыбал он его и стонет, в ротик втянул и давай сосать. Только я одеяло откинул, дверь открывается и силуэт в ней квадратный. Отклонился. А на небе тучи разбежались, полная луна как раз и осветила нас во всей красе. Слышу, голос Богдана с хрипотцой похотливой:
- Так и знал, что фиг вы скоро уйметесь. Гостя принимайте.
Запер дверь, спортивки стащил и к нам мостится.
- Давай-ка, рыжик, - покажи дяде, чему тя Кир обучил. Не одному ж ему цветочки срывать.
Сполз Витек к ногам нашим. Бодя ко мне придвинулся впритык, под шею руку пудовую просунул. Чую, малой к его лобку пристроился и чмокает сладко. Тут меня старшой удивил. Тоже с недоперетраха небось. Запретный плод сладок: Притянул к себе и давай взасос целовать. А дух от горы его мышц мощный, ядреный! - так я и поплыл. Сосемся, что есть мочи. Рыжик мне подрочил и опять к моему присосался. Я рукой Боде по прессу поводил и к зарослям лобковым. Пышные. А из них дубачок такой нехилый, под стать хозяину.
Пощупал я его, рукой обхватил и качаю. Сантиметров 17 примерно. К середке ствола утолщается, в диаметре сантиметра 4. И шляпка сверху, как у молодого гриба белого, в смазке вся. Не поверите, так захотелось в рот его! Едва не заглотил. Ну, думаю, писец тебе Кир-актив, совсем в универсала оборачиваешься. Но мужичара-то, самец-то какой! Такому все можно. И характер золотой: Оторвался я от губ его жадных, давай целовать да гладить везде. Малыш тем временем опять к его концу припал. Приподнялся я на локте, и стал грудак его могучий уцеловывать - бля, мужик застонал! По спине меня гладит. Я ладонь по животу его веду, а пресс - как железный. Заколбасило его, хрипит, рычит, бедрами шарое*ит и сливает малому в ротешник:
Затих, расслабился, дух переводит.
Я на спину откинулся, а рыжик к уху моему. Обнимает и шепчет так тихонечко:
- Кирюшечка, слышь, - зудит у меня там, чешется, уж мочи нет! Помоги.
Ну, мыслю, че уж шифроваться нам, все равно утром узнает. Усадил его на себя и шепчу:
- Давай малышик, насаживайся помаленьку. Счас те полегчает.
Дрын свой мокрый от смазки поднял и помогаю мальцу оседлать его. Витек на головку наделся, опускается легонько. Постанывает жалобно. А затем раз! - и насадился весь, да как взвоет сквозь зубы! Бодя вскочил, шепчет, мол - чего это вы? А дальше трогать нас начал. Добрался до состыковки и по малому руками. Слышу, матерится сквозь зубы. Встал, слышу, с Витьком целуется по свежему спермаку - вот те и натурал. Чувствую, сместился, надо мной встал, ноги расставив. Зачмокало сверху, ага - опять малого на шляпку надел. Я бедрами снизу долблю что есть мочи, рычу, а руками ножищи лохматые оглаживаю. Бодя стонет, малой мычит и ни зги не видать, только чувствую, как слюна его на пресс мне капает. А там и вафелькой рыжика забрызгало. Приплыл малой. Улет!!! Умудрился я до очка старшого дотянуться. Влажно там, тоже волосня сплошная. Привстал на локте, ногу бодину лижу и розочку массирую, пальчиком продавливаю. Стонет старшой, прогибается. Розочку расслабил, а я внутрь сразу и как раз на простату попал. Как он взревет! - тазом дергает, рыжику видать в самую глотку вколачивает. Тут и я попку сладкую обхватил, да как засажу! - зарычал зверем и полетел к звездам...
Очнулся, когда Витек ко мне прильнул, головку на грудь уложил, а та ж еще ходуном ходит. Чую, Богдан к нему сзади пристроился, оглаживает всего. Ну, я рыжика рукой приобнял, отхожу от бури: и вырубаюсь.
Через час примерно, просыпаюсь, чувствую, а головка паренька по груди мне елозит. Ага, - эт Бодя его смачно так в тихую натягивает. Во силен мужик! А малыш-то спит беспробудно, стонет да посапывает. После моего-то расширения, что ему старшого конец. Снова я к Морфею уплыл:
Часть 5
И было утро, и в вулканических сполохах целомудренного восхода родился омытый щедрыми росами новый день.
Никто из нас этого не увидел. Проснулся я радостным и окрыленным часу в десятом. Рыжий зайчик безмятежно посапывал на моей груди, рука так и покоилась на его плечике. Богдана не было. В воздухе стоял крепкий дух мужеского пота и спермы. Осторожно выбравшись из нашего траходрома, я склонился над усыпанной веснушками белоснежной попочкой. Развороченное очко паренька сочилось спермой, которая расплылась на простыни целой лужицей. Да уж, досталось ему накануне. Интересно, это ж сколько раз кончал в него наш неистощимый старшОй? Укрыв паренька одеялом, я натянул шорты и прихватив мыльно-рыльные принадлежности, бодро отправился к умывальнику.
База была безлюдна. Умывания показалось маловато, и я отправился к бассейну. Оглядевшись, быстро оголился и нырнул. Остывшая за ночь вода, обожгла кожу ледяными иглами и я рьяно заработал руками, нарезая круги вдоль бортов, пока не затих на десятом. Выскочив на берег, быстро растерся до покраснения и обвязав бедра мокрым полотенцем, вернулся в домик. Рыжик продолжал дрыхнуть. Одевшись, развесил на просушку полотенце и понес в кухню свой зверский аппетит. Поставил на плиту чайник. Нарыл в холодильнике яйца с ветчиной и принялся стряпать яичницу. Когда она и чай были готовы, появились помятая Анюта и дружок Вити, оставленные, как оказалось для приготовления на всех ужина. Остальные ушли в горы. Анюта справилась о нашем самочувствии. Богдан сообщил всем, что рыжик вечером, гуляя у ручья, поскользнулся на кругляше, упал и сильно повредил копчик. Меня же старшой оставил типа присмотреть за "болезным" и при необходимости вызвать на базу медицинскую помощь.
Обрадовавшись про себя изобретательности Боди, я уверенно подтвердил его легенду и собрав завтрак на поднос, отправился в колыбу. Малыш продолжал мирно посапывать в постели. Склонившись, легко потрепал его за плечо - ни гу-гу. Румяное личико, прижавшись щекой к подушке, выглядело совсем еще ребячьим. Сочные припухшие темно-розовые губы были приоткрыты, и я едва сдержался от того, чтоб присунуть им свой упругий леденец. Завтрак остывал. Я прилег к пареньку, нежно обнял его и впился в их мягкую влажность крепким поцелуем. Изумрудные глазки распахнулись, Витек отстранился, засиял белоснежной улыбкой и принялся осыпать мое лицо быстрыми поцелуями.
- "А почему ты уже одет: и куда пропал Богдан?" - сонно потянувшись и удивленно озираясь, сипло и тихо спросил он.
Я вкратце известил его о последних новостях.
- "Ура! - по-детски засиял он - значит мы весь день будем вместе!"
Усевшись, он попытался встать, но тут же свалился обратно. Лицо исказила гримаса острой боли.
- "Оо-й, как болит! Я словно изломан весь: Кирюшка, но: мне надо: в туалет" - пролепетал, смущенно заливаясь красным.
Обняв, я погладил его ласково по щеке и успокоил, что все устрою. Подняв на ноги, завернул в чистую простыню, взял на руки и отнес в кусты, не желая светиться с ним по всей базе. Малыш отдал мне свое "одеяние" , присел и стал тужиться, низко опустив рыжую головку. Из стручка его хлынула упругая струя, а из попки ничего, кроме белесых сгустков не появилось. Поморщившись, он промокнул все салфетками, которые мы прихватили на выходе. Поднял его, вновь укутал, и отнес обратно. Вернувшись, принес из кухни теплой воды и заперев дверь, помог обмыться. Затем еще смазал кремом воспаленное очко и сполоснул руки. Наконец мы засели за безнадежно остывший завтрак. Проглотив его кое-как, я наполнил стопки коньяком. Выпили, закусили поцелуем. Открыл окно для проветривания колыбы, раздевшись легли и укрылись одеялом.
Подремав немного, рыжик стал вертеться, забрался на меня и принялся за свое любимое дело - гладить, лизать и целовать мои лохматые телеса. Я плавал в волнах неги, предоставив ему полную свободу. Не прошло и четверти часа, как все старания сосредоточились на обожаемом им органе. Спокойно и трепетно он ласкал его как только мог, пуская в ход пальчики и губки, язычок и зубки. Он вбирал его наполовину, сосал и заглатывал, качал и оттягивал яйца. Почувствовав железное напряжение ствола, от задвигал головой, мощно сося и когда я содрогнулся в конвульсиях оргазма, вобрал до самого корня, зарывшись лицом в лобковые джунгли. Дождавшись конца извержения, Витек принялся тщательно очищать его, успокоился наконец, уложил голову мне на живот и затих, так и не выпуская сладкий и мягкий кончик изо рта.
Из дремы нас вывел деликатный стук в дверь. Сорвался, быстро привел все в порядок и открыл. На пороге с тарелкой, заполненной бутербродами и большим чайником в руке, стоял юный русак. Робея и заглядывая за мое плечо он тихо произнес:
- Я тут это: короче, Аня: мы вам тут бутеров настрогали для перекуса: Как он?
Я отклонился, открывая вид на спящего рыжика.
