Любить всегда больно. Любовь неизменно калечит, потому что любовь - это когда отдаешь частичку себя любимому. А если таких двое, то дела совсем плохи. И если этим двоим, на самом деле, нужны только они сами, а ты вроде лишняя - хоть никто не говорит этого тебе в глаза и не гонит - то все просто ужасно.
Так думает Анджелина, глядя на близнецов.
Братья сидят на полу, она - на кровати, и близнецы перед ней, как на ладони.
Фред изучающе скользит пальцами по щеке Джорджа, гладит краешек рта, обводит контур губ, а вторая рука ложится на спину брата, сминая ткань майки.
Анджелина кусает ноготь большего пальца и отпивает из стакана с огневиски. Пойло - дешевое, мерзкое, оставляет после себя отвратительную горечь во рту. Но - глазам, вынужденным видеть правду, больней. Обидно понимать, что ты ненужная.
Джордж подается навстречу Фреду, с готовностью подставляя губы - и поцелуй не заставляет себя ждать.
Анджелина поправляет бретельку, слетевшую с плеча, и подтягивает ноги к груди. Хочется отвернуться - подглядывать нехорошо - но не получается: слишком красивы близнецы, слишком похожи и слишком подходят друг другу.
Фред хватается за Джорджа, подминая его под себя. Проворные пальцы задирают футболку. Губы ищут губы, ладони сталкиваются, пальцы переплетаются. Джордж поднимает руки, позволяя Фреду стащить с себя майку. Цепкие ладони, расправившись с одеждой, прижимают тонкие запястья к полу, стискивая с ужасной силой.
Анджелина рассеянно думает, что надо бы вспомнить Лечащие чары - у Джорджа наверняка останутся синяки.
Фред целует шею брата, влажная тропинка начинается где-то за ухом и заканчивается у самых ключиц. Фред обожает прихватывать зубами нежную молочно-белую кожу зубами, украшая ее своими метками. Это Анджелина понимает - Джордж такой красивый, весь гладкий и теплый, что к нему так и тянет прикоснуться.
И к Фреду, конечно, тоже.
Язык кружит вокруг темного соска, а потом Джордж, путая пальцы в рыжих солнечных прядках брата, тянет его за голову к себе. Шепчет что-то на ухо, хихикая, и Фред смеется в ответ - бесшабашно и влюбленно.
Анджелина тоже не прочь улыбнуться, но ей не слышно шутки близнецов. У нее вообще так - не слышно, не видно, и даже - молча.
Фред целует живот Джорджа. Близнецу явно щекотно: уголки губ, приподнимаются, но он сдерживается. Мягкие домашние штаны Фред быстро стаскивает с брата, рука ныряет в трусы. Касается осторожно, нежно, и Джордж, на щеках которого два ярких пятна, откидывает голову назад и стонет глухо и протяжно. Фред ловит выдох губами, он так поступает со всеми вдохами-выдохами, стонами-вскриками, словами-обещаниями.
Словно нарочно, чтобы Анджелине не досталось.
- Хочу. - Тихо, негромко, но звучит так, что Анджелина закусывает губу. И чувствует во рту привкус крови - поделом. - Тебя... хочу
У Анджелины - сносит крышу, у Джорджа - сносит крышу, и уж точно - у Фреда.
Близнецы в четыре руки - действуют удивительно синхронно - срывают с Фреда одежду. И он нависает над братом, целует, отдается, берет, верит, клянется...
А Джордж приподнимается навстречу, словно хочет - впечататься, слиться, стать одним целым. Чтобы - не разлучили, не забрали, не украли...
Сам раздвигает ноги, обхватывает ногами талию брата, трется, что-то мурлычет, и Анджелина бы покраснела, но увы - у нее не тот оттенок кожи, который бы показал как ей стыдно.
Но - не смотреть нельзя. Нужно. До боли.
Фред судорожно, не оглядываясь, водит руками по ковру, ища тюбик со смазкой. Дурацкая пластиковая баночка стоит на тумбочке, так что это бессмысленно - пока Анджелина не скидывает ее резким движением на пол. Ладонь Фреда находит склянку, и на пальцы льется совсем немного блестящей вязкой жидкости.
Рука Фреда опускается, пропадает из поля зрения, но Анджелина и так знает, что происходит. Видела не раз.
Палец касается осторожно, растягивая. Скользит внутрь, и стоны Джорджа меняются - не тревожащие, не волнующие, а требовательные, короткие, нуждающиеся. Фред двигает пальцем осторожно, заботясь, потом прибавляет второй.
Джордж захлебывается криком, вцепившись зубами в плечо брата. Задирает ноги выше - теперь они на плечах, и видно, что он уже там - за гранью, не понимает и не хочет понимать ничего.
Фред скользит внутрь него, и это так... .
Анджелина видит это по его лицу.
Двигается рвано, сумбурно, но неизменно - вместе с Джорджем. Одинаково. Идентично. Отличить нельзя.
Близнецы путаются, меняются, один становится другим, и Анджелина уже через несколько секунд не скажет, где какой из них.
Она устало падает на кровать, закрывая глаза. Но на этот раз преследуют звуки. И это гораздо хуже.
Джордж кончает тихо, со всхлипом, изливаясь в ладонь брата. Фред - наоборот, громко и протяжно.
А потом - довольное сопение, одно чуть глуше второго. Наверняка Фред уткнулся лицом в шею брата, он так всегда делает. Анджелина приподнимается на локтях - так и есть.
Наконец, Фред скатывается с брата, ложится на пол и дышит часто-часто. И Джордж с Анджелиной - тоже.
Анджелина помнит, как все началось у близнецов. Было странно, неприметно, неясно, смутно, а потом в один день - опять у нее на глазах - поцелуй. Да еще какой!
Как с цепи сорвались.
И с этого дня - неразлучно. Вместе.
А она рядом. На шаг впереди, на шаг позади, совсем близко, но никогда - не слишком, не полностью, не со всей душой.
И не ее вина. Ведь близнецы внутри, в сердце, где-то совсем глубоко, так что не достать, не забрать, не уничтожить...
В голову лезут идиотские мысли. Например, есть ли примета про Рождество. Про Новый год есть, а про Рождество? Как встретишь очередной день рождения Христова, так и проведешь весь год, дожидаясь следующего?
Анджелина надеется, что нет. Потому что судя по часам на свете - Сочельник закончился, а Рождество уже наступило.
- Энджи, - вдруг зовет Фред. Громко, испуганно, потерянно. Вскидывается, ищет ее глазами. Находит и улыбается - печально и озорно, виновато и радостно. - Эндж, иди к нам?
Анджелина медлит, поднимается и подходит неуверенно. Джордж отстраняется, создавая пространство между собой и братом, и хлопает по ковру.
- Ложись, - благодушно предлагает он, и Анджелина слушается. Укладывается между ними - и тепло, и хорошо, и спокойно.
Они смотрят в потолок. Отсюда он кажется выше, трещинки на нем видятся звездочками или снежинками, а большое темное пятно в углу, появившееся непонятно от чего, - солнцем.
Лишь слегка укрытым за пеленой облаков.
- Я люблю тебя, - вдруг шепчет Фред. - Вас обоих.
- Я тоже вас люблю, - тянет Джордж, глядя завороженно в потолок.
Анджелине одной кажется, что он начал опускаться?
- И я, - эхом, запоздало, отзывается она.
И это - правда.
И если любить - то только так.
Отдаваясь со всей силой, сгорая в отчаянии и возрождаясь в надежде, погрязая в унынии и взлетая в счастье, падая от ненависти и поднимаясь от восторга.
И если и любить - то только их.
И только - вместе.
