2.
- Я не совсем помню, - медленно начал Сашка, глядя себе под ноги. - Зато я точно помню, что любовью там и не пахло. Это было в детском саду. Мне просто очень хотелось увидеть, как: как устроены девчонки: Они все так прятали!
- Еще бы! - сально хмыкнул Игаша.
- Да, вот так, - Сашка поправил складки на юбке совершенно по-женски. - Я предложил одной девочке встретиться со мной в укромном месте и показать друг другу: Почему-то я был уверен, что мое достоинство ее очень заинтересует! . . Да: Укромное место оказалось аллеей к заброшенным воротам. Высоченные тополя, совсем засыпавшие дорожку листьями, казались колоннами. Я почему-то думал, что это романтическое место. Там меня охватывала особая дрожь возбуждения. Особенно в ожидании голого тела.
Анна Евгеньевна возмущенно задрала брови, глядя на непонятного паренька, переодетого в женскую одежду, но потом с облегчением поняла, что не она первая переступила грань. Слушать становилось интереснее.
- Она не пришла, - коротко подытожил Сашка.
- Не пришла? - разочарованно переспросил Игаша. Ну совсем, как ребенок, которому не дали обещанную конфетку.
- Нет, - усмехнулся Сашка, взглянув на обиженное лицо напротив. - Не пришла. Наверное, это была моя вина - я не сумел ее как следует увлечь. И теперь я боялся только одного. Я боялся, что она расскажет обо всем подружкам. Все девчонки - болтушки!
- Все: - загадочно повторила Маринка, прикусив щеку.
- Мне так кажется, - ответил Сашка, словно извиняясь. - Я чувствовал себя очень одиноко. Такой маленький мальчик под такими высокими деревьями. Я ощущал их силу, их превосходство надо мной: К тому же, небо потемнело, приближался дождь: захотелось уюта: казалось, что все были так далеко: Я бросился со всех ног к тому месту, где детей скликала воспитательница. Оказывается, нас еще ждал вечерний концерт, а я совсем про него забыл!
- Все? - с ехидцей поинтересовалась Анна Евгеньевна.
- Про детский сад? - Сашка устало облокотился на стену и его груди шевельнулись под рубашкой. - Почти. На том концерте одна из воспитательниц сидела на сцене. А я находился прямо напротив нее. Она сидела: ну, немного раздвинув ноги. Немного, но мне было достаточно, чтобы я увидел:
- Она была без колготок? - Игаша возбужденно наклонился вперед. Михон недовольно отодвинулся.
- В колготках. - Сашка ощущал себя опытным солдатом, вернувшимся из страшного боя живым и невредимым. - В черных таких колготках. Тогда это была большая редкость. И юбка ее была: Словом, я впервые увидел, что между ног взрослой женщины торчат волосы. У меня было не очень хорошее зрение, но я сидел на первом ряду и мне все было видно.
- Она была без трусов? - вновь неугомонный Игаша.
- Без трусов? . . Вряд ли. Но если трусы на ней и были, то они были: ну, прозрачные, что ли: Словом, я видел волосню взрослой женщины! - сердито закончил Сашка.
Все опять помолчали.
- Потом она перехватила мой взгляд и сомкнула ноги, - продолжил сторож внезапно. - После этого я пристрастился снимать свои трусы во время тихого часа, в кровати. Никто этого не видел, я делал все аккуратно. Я снимал их, засовывал под подушку и тихо млел от того, что я без трусов, а никто про это не знает. Потом я стал смотреть, как спит моя соседка напротив, Ирка Парамонова. Именно в то время, по-моему, я и начал заниматься онанизмом:
- Онанизмом: - Анна Евгеньевна словно выплюнула это слово.
- Мне было лет пять, - подытожил Сашка и посмотрел на часы. Кучка песка стала заметно больше.
Все оживились. Всем хотелось поскорее уйти. Надо только было сдать экзамен.
3. .
- А меня совратил двоюродный брат, - негромко сказала Маринка и все замолчали, повернув головы к девушке.
Она недоуменно покосилась на всех, словно не понимая, чего от нее хотят. Воцарилась тишина.
- Двоюродный брат, - вкрадчиво напомнил Игаша. Глаза у него были мутные.
- Да: Двоюродный брат. - Маринка с трудом подбирала слова. - Отвернитесь, блин! Я не могу так!
Довольный Игаша тут же повернулся спиной к девушке. Сашка пожал плечами и тоже уставился в стенку. Михон и так уже отвернулся от всей компании - его мутило от таких рассказов. Анна Евгеньевна отворачиваться не стала.
- Двоюродный брат, - вновь тихонько подсказал Игаша.
- Я помню! - огрызнулась Маринка. - Двоюродный брат. Звали его Мишка.
Михон вздрогнул.
- Он был старше меня и любил приходить к нам в гости. Ему нравились наши книги. У нас было очень много книг - красивых, хорошо изданных, модных тогда: Мы сами их почти не читали. Но иметь полное собрание сочинений считалось тогда престижным. И вот однажды его попросили посидеть со мной. Мне было тогда лет пять:
- Боже: - покачала головой Анна Евгеньевна.
- Все так, - уныло продолжала девушка. - Я тогда не знала, для чего он меня раздевал. Говорил, что мы будем играть в показ мод. Мне это очень понравилось. Потом: я не помню как: мы с ним оказались на кровати, под одеялом: Он попросил меня снять трусы: А потом принялся елозить по мне: Мне было любопытно, жарко и:
- И он тебя: ? - в ужасе выдохнула учительница.
- Нет, - слабо улыбнулась Маринка. - Ему-то было лет десять, и он, я так думаю, не был особенно опытным: так, повалялись на кровати: он потрогал меня, а потом:
- А потом? - спиной поинтересовался Игаша.
- А потом пришли родители, - мстительно ответила девушка. - Мои и его. И ему пришлось слезть с меня, предварительно взяв с меня слово, что я никому ничего не скажу.
- И ты не сказала? - спросил Сашка, непроизвольно поглаживая напрягшийся сосок левой груди.
- Я не помню, - сощурилась Маринка. - Но никаких последствий не было - никто не ругался, не ссорился: В общем, все обошлось!
- Повернуться можно? - мрачно пробасил Мишка.
- Можно.
Маринка покосилась на часы. Как бы то ни было, она внесла свою лепту. И теперь ждала следующего рассказа.
4. .
- Теперь ты! - локтем подтолкнул Михона Игаша.
Михон встал со своего места и подошел к окну. Соседство Игаши он выносить более не мог.
За занавеской царила ночь, казавшаяся особенно непроглядной за пыльным стеклом с двумя дохлыми мухами. Внезапная духота заставила парня расстегнуть воротник рубашки в крупную клетку.
- А у меня все началось из-за ключей.
Натренированный на репетициях голос не подвел, и Михон очень тому порадовался.
- Из-за ключей? - переспросил Игаша.
- Ага, Игаша. Из-за ключей. В тот день я пришел из школы и, пошарив по карманам, понял, что ключи мои - за крашеной дверью, перед которой я стоял, как дурак. Так же, по-дурацки, я однажды застрял у почтовых ящиков. Я всегда проверял, есть ли газеты в ящике, просунув палец в одну из шести дырок в дверце. А в тот раз я засунул не тот палец и не смог его вытащить.
- Не тот палец, - Сашка горько улыбнулся метафоре.
- Да, все наши проблемы часто начинаются из-за того, что мы суем не туда не тот палец. - Михон говорил увернно, словно стоя на сцене. Его режиссер мог бы им гордиться. - И мне пришлось простоять в таком положении, с пальцем в ящике какое-то время, пока, наконец, до меня не дошло, что помощи мне ждать неоткуда. Ценой весьма болезненных ощущений и содранной кожи, я освободился. И тогда я себя почувствовал победителем. Я смог. Я сделал это!
- А ключи? - тихонько напомнила Маринка.
- Ключи? - Михон потерял былую уверенность. Но отступать было некуда. Стеклянные колбочки песочных часов напоминали знак бесконечности, вставший на дыбы. - Ключи я в тот день оставил дома. Родители были на работе. Брат учился на три урока больше, чем я. И меня ждала не очень приятная перспектива ожидания на лестничной клетке в течение полутора часов. И тут снизу хлопнула дверь в подъезде, и скоро к нам на пятый этаж поднялся наш сосед. Его звали Петя, но моя мама называла его Петруччо.
- Петруччо! - фыркнул Игаша. За ним засмеялись Маринка и Сашка. Криво улыбнулась бледная Анна Евгеньевна.
- Да, так, - Михон тоже хмыкнул. - Он увидел мое: м-м, затруднение, и радушно предложил переждать у него дома. Я согласился, предварительно написав записку брату и вложив ее в замочную скважину. Дома у соседа было очень интересно. Огромные напольные часы, большие аквариумы с сотнями маленьких рыбок, ковры и цветной телевизор:
- И все же? - Анна Евгеньевна с деланным интересом рассматривала свои ногти.
Михон помолчал, а потом продолжил:
- Он оказался педофилом, это наш дорогой сосед. Нет, все было культурно и пристойно. Никакого насилия. Для начала он предложил мне чаю. А потом подсуну пару журналов. Венгерских, как он сказал. Журналы были битком набиты фотографиями обнаженных мальчиков и девочек, с комментариями на непонятном языке.
- Английском? - Маринка опустила ноги со стола, и Михон увидел красивую девичью грудь и волнующую темноту внизу живота. Он торопливо отвел взгляд.
- Нет, вряд ли. Я вообще не помню, но сосед мне сказал, что журналы венгерские. "Мадьяр" , как он выразился. Они были красивые, с цветными фотографиями, страницами, приятными на ощупь. А до этого я никогда не видел голых девочек. Да и мальчиков тоже.
- А увидеть хотелось: - подсказал Игаша.
- Конечно хотелось! А тебе что, не хотелось бы?
- Ладно, ладно, ты не отвлекайся! - Игаша довольно лыбился. - Сосед, значит, педофил:
- А ты не перебивай! - Михон нахмурил брови, собираясь с мыслями. - Там, в одном журнале, была страница, где были: в общем, как это: Ну, там голые мальчики стояли в ряд, и Петруччо сказал, что они меряются, у кого: это: больше. И он предложил измерить мой: аппарат: и если он окажется хорошего размера, то можно будет участвовать в конкурсе, послав туда, в журнал фотографию... А я всегда думал, что мой:
- Член, - внятно произнес Сашка, и это слово просто обожгло Анну Евгеньевну.
- Ну вы: Вообще уже! - учительница в шоке сжимала и разжимала пальцы рук.
- Да ладно, - вяло отмахнулась Маринка. - Член так член. Он же не сказал х:
- Марина! - возмущенно воскликнула женщина. - Я вообще не понимаю, что здесь происходит! Почему мы должны выслушивать: и рассказывать:
