Родился я не помню где, а может и вовсе не знаю. Сколько себя помню жил в имении господ Лукиных. Хозяева были людьми набожными,добрыми и отзывчивыми. Дворню практически не наказывали, все сводилось к нотациями и внушениям. Жилось мне вобщем то прекрасно. Я прекрасно ладил с лошадьми и прочей живностью, поэтому с детства был помощником кучера, и выполнял разные мелкие поручения, отнести весточку соседям - помещикам и т.д. Мне исполнилось уже 20 лет от роду, когда дела хозяев пошли совсем плохо и они разорились. Все имущество их дом, земля, скот, а также крепостные были проданы с торгов. Надо заметить, что я отличался крайне малым ростом и щуплым мложением. Распорядитель торга, увидев меня воскликнул "Кто ж этого заморыша купит, какой это работник? Но разве что лакей выйдет из него только". И он оказался прав, меня продали последним, сбив цену до минимально возможной. Купила меня пожилая, вдовствующая особа, Госпожа Галицкая Вера Федоровна. Это была высокая, статная, плотно сложенная дама, лет 55-60. С острым, точенным профилем, и выразительным взглядом живых черных глаз. Манера держаться , выдавали в ней женщину властную, и строгую, не привыкшую,чтобы ей возражали.
Увидев меня, она сверху вниз осмотрела мое крайне не внушительное тело, и спросила у распорядителя цену, он тихо сказал что то, она не торгуясь ответила "Я его беру". Распорядитель засиял аки медный таз "Слава Богу,продал тебя, куренка. Но теперь держись, Вера Федоровна Госпожа строгая, шкуру с тебя мигом спустит". Мне стало не по себе от его пророчеств. А впрочем ладно, решил я, работы я не боюсь, буду делать, что велено и не будет повода для наказаний. Так я и порешил. Меня отвели в экипаж, я сел рядом с кучером, Хозяйки нигде не было видно. Оказывается , как мне сказал потом кучер Степан, она уехала другим экипажем с соседкой, к ней в гости.
Мы тронулись в путь, ехали долго, к сожалению моему и досаде Степан оказался крайне не разговорчивым и хмурым стариком, куда ему до его прежнего коллеги, служившего в доме Лукиных балагура и весельчака Игната. На мои распространение он отвечал лениво и односложно "Да, или нет, или плдивешь- увидишь". Наконец мы приехали, вся дворня высыпала во двор и почтительно замерла, встречая Барыню "Вольно", крикнул Степан, Госпожа к Анне Леонидовне уехали-с, а я вот "великана" привез, новое приобретение Хозяйки, на замену Артамону". Я вылез из экипажа, под звонкий смех толпы, "Да Артамон, сидя пожалуй выше его был бы на целую голову", крикнул какой то острослов, и толпа опять зашлась смехом. Я смутился, характер у меня был не бойкий,примоих скромных размерах. "А кто такой Артамон? Осведомился я и в чем мне его заменять придется?" Я подумал, честно говоря, что Артамон это человек, ибо у наших помещиков бытовала традиция нарекать крепостных иноземными именами. "А пёс это, был" заметил, зевая Степан, околел на днях".
Так и как я его заменять должен,закипал от обиды я "На прохожих брехать? "Если бы, сказал кучер, боюсь очень скоро ты будешь мечтать о такой службе. Но то что тебя на его место, это точно. Я слышал как она говорила Анне Леонидовне "Артамон мой, околел змей, а ноженьки мои ах как мерзнут, взяла вот мальца на смену, правда переплатить пришлось, распорядитель уверял,что он взрослый, 20-ти годков уже, а выглядит, словно карлик из цирка, но ладно, посмотрим, что из него выйдет. Я вспомнил один странный момент, перед тем как купить меня, госпожа Галицкая дотронулась рукой до моей шеи, и рука ее показалась мне какой то мертвецки холодной. Она же наоборот обрадовалась "о, здорово, горяченький какой".
Меня отвели в людскую, большая комната с маленьким окном и длинными, деревянными лавками, накормили и я пошел осматривать имение. Все здесь несмотря на прежнюю роскошь, постепенно приходило в запустение, пруд порос ряской, словно болото, сад, выглядел, словно молодые джунгли. Сам дом был каким то обшарпанными и зловещим.Вскоре вернулась хозяйка. Она была встречена дворни, влепила пощечину горничной Даше, что та не так разгула ее. Потом ушла в свою спальню, куда вскорости позвали меня. Когда я вошёл, Барыня лежала на кровати,на ней был какой то ярко красный халат, не доходящий до колен, на ногах были домашние туфли, тоже красные, стоптанные и без задников, зато на каблуках, сколько мне потом придется терпеть эти каблуки, я и подумать не мог.она сменила меня презрительным взглядом и произнесла " А ну как, щенок, разуй меня, я нехотя повиновался.
Подошёл, взял туфлю, как можно бережней, но она остановилась меня "Учить Тебя надо, да?" Во первых надо отвечать "Слушаюсь, Госпожа или Слушаюсь Барыня, это раз" второе, прежде чем снять туфлю, ты должен облобызать ее, что это такое я не понял, и она увидев мой недоуменный взгляд пояснила"Покрыть поцелуями, тоже самое, ты должен делать и с босой после того ногой, понял?" "Валяй" Я несколько раз поцеловал ее туфлю, после чего снял ее, и в нос ударил пряный запах пота, не сказать, что отвратительный, но и не совсем приятный. Она медленно пошевелила затекли и пальцами, я проделал тоже самое со второй ногой. Она приказала мне раздеться,я ответив "Слушаюсь , Барыня, исполнил приказание, сняв рубаху, но она заставила снять и штаны. Я оторопела, под ними ничего не было. "Что стоишь, как пень, делай, как приказано" нетерпеливо воскликнула она.
Я краснея, попытался об'яснял ей в чем дело. Она рассмеялась, обнажив два ряда красивых, ослепительно белых зубов. "Не стесняйся, Быстро" я машинально снял и штаны, "гусак" мой уже вздыбился, она это заметила, и ухмыльнулся. Затем приказала мне лечь поперек кровати в ногах, и умерла в мою грудь свои ноги, ногти у нее были неухоженные и все в заусенцах, которыми она здорово оцарапала меня, когда стала возить пальцами по коже груди и шеи. Потом велела взять пальцы ноги в рот и ласкать их. От успеха этого мероприятия, как она предупредила , будет зависеть, отведают я сегодня кнута, или кнуту придется чуть потом тьмы в ожидании. Я принялся целовать ей пальцы, погружая их в рот и вынимая, каждый,языком сильно, но нежно водил по межпальцевые связкам, выдувал воздух сквозь пальцы ноги, словно играя на губной гармошке.
Руками я ласкал вторую ногу. Она начала томно стонать, закрыла глаза и зашептал "Хорошо то как, молодец". Вскорости я поменял рот занялся другой ногой, а руки первой. Она опять блаженство вала и стонала от удовольствия. "Гусь" мой, чуть не онемел от напряжения,и это не осталось незамеченным. Она изящно высвободила ножку из моих рук и провела по нему большим пальцем, затем вынула и вторую изо рта и начала энергично тереть его между ними, я пытался сдержаться, но "молоко" брызнуло ей на ноги. Я думал она точно отправит меня на конюшню,чтоб "отведал кнута". Но оказалось ей хотелось,чтоб "кончание" состоялось. Она стала тереть ноги одну об другую втирая жидкость в подошву и пятки. "Хочу пяточки, как щека младенца, это очень помогает в сем". "Эх, Артамошка, как он скулил бедный, когда я мяла его ножками, чтоб кончил, он был уже стар, и последнее время очень мучительно ему это давалось, за что часто получал пяткой в бочину, может потому и околел, мотай на ус" внезапно сказала она. Во рту у меня саднило и болело от ее угловатых ногтей, раны на щеках, груди и шее тоже давали о себе знать. Вскорости она заснула, положив ноги мне на грудь,я же боялся пошевелиться, чтоб не потревожить ее.
Продолжение следует
