Но мне четыре дня ждать было невтерпеж. И я, постоянно ощущая зуд и жжение в жопе, чувствовал, что не могу ни ходить, ни сидеть, ни есть, ни пить, ни думать ни о чем - у меня постоянно стоял, и я хотел снова становиться полковником, каждую минуту! Мужик куда-то исчез, и целый тот день во Владивостоке для меня была пытка, страшнее которой нельзя было и придумать.
Я два раза заходил в уборную и, почти не притрагиваясь к хую, спускал. Становилось немного легче. Я только закрывал глаза - и передо мной возникал мужик, которого я даже не спросил, как его зовут, и я не знал, узнаю ли я его вечером или вообще когда-нибудь еще. Я даже не запомнил его лицо. Но вечер во Владивостоке все-таки наступил, я давно ошивался на вокзале и не знал, куда себя приткнуть.
Сто раз спускался в подвал, заходил в душ. Дверь то была заперта, значит, кто-то из пассажиров мылся, то никого не было. Наконец, наступила настоящая ночь, часов 12. Мужика нигде не было. Да я его и забыл в лицо. Тогда я сел на свободное местечко на скамейке и стал дремать с закрытыми глазами. Вдруг меня толкнули в плечо - он. Я онемел. Молча встал и молча мы пошли в подвал.
Я почти бежал. Вошли в душ. Разделись. Я разделся первым. Вбежал в душевую, включил воду, увидел вчерашнюю мочалку, мыло. Вошел мужик. Мы ни слова с ним не говорили. Я ждал, что он будет со мной делать дальше. Он встал под душ - я к нему. Он меня обнял - я его. Я так к нему прижался, что понял: я люблю этого человека на всю мою оставшуюся жизнь. Я только не мог выговорить таких слов. Я к нему прижался, целовал его лицо, нам в рот и в глаза заливалась вода, а я, захлебываясь, целовал его. Он - меня. "Где ты был? Где был?" - выговорил я с отчаянием и заплакал, как маленький. Но он этого не видел, так как на нас лилась вода.
У нас давно у обоих стояли. Но для меня это почему-то не было сейчас важно. Самое важное для меня было то, что он - передо мной, живой, я его могу обнимать и держать в объятиях. Я старался его запомнить, потому что целый день я не мог вспомнить, как он выглядит. Мужик стал намыливать мочалку. Я ждал. Он меня вымыл спереди, повернул спиной - вымыл сзади, я расставил ноги, он мягко проводил между ягодицами мыльной мочалкой. Потом вымыл его я. Смыли пену. "Хорошо", - сказал мужик. "Хорошо", - сказал я. Я думал, что все будет, как вчера, и наклонился, чтобы он меня трахал, но он сказал: "Я тебя сразу сделал полковником, а пропустил звание майора.
Делай все, как буду я". Он встал на коленки и взял в рот мой член. Я вздрогнул от неожиданности и дернулся вперед, уперся ему прямо в глотку. Он пососал, пососал и поднялся на ноги. Нажал мне на плечи. Теперь я сел на корточки и стал ему сосать. У меня ничего не получалось - мешали зубы, я все время кусался, он вздрагивал. Он несколько раз сосал мне, показывая и объясняя на словах, как надо сосать мягко, не делать больно, объяснял, что нужно широко раскрывать рот, а под зубы подстилать губы. Я делал все, как он велел. Его член имел сладковато-кисловатый вкус и был мне так приятен, что я понял, что быть майором даже лучше, чем полковником.
Я сосал ему взахлеб, мешала слюна, которая образовывалась от его толстой шкурки, покрывавшей залупу, она гуляла вместе с моими движениями. Он научил меня справляться и с этим. Слюну надо глотать, но можно и выплюнуть, а шкурку оттянуть с залупы и придерживать рукой. Пока он меня учил собственным примером, я ему два раза кончил в рот, дергаясь от непроизвольного семяизвержения. Наконец, кончил и он. Перед этим он велел мне глотать сперму, а не выплевывать, как делают некоторые. Я выпил его кисленькую сперму с наслаждением. Каждую минуту пребывания с ним я испытывал настоящее блаженство, я совершенно не понимал, сколько проходит времени, и вообще, который теперь час.
Я был чудовищно огорчен, когда он сказал, что нужно уходить. Мы еще раз помыли друг друга, я целовал его в губы и не мог оторваться от него. Его толстый язык заполнял мой рот, и я мечтал только об одном: вот так находиться с его языком во рту круглые сутки. Но такое же не может быть... На прощанье я сам упал на колени и сосал, сосал его член. Я заглатывал его мягкую, бархатную головку, она выскальзывала из горла, я затягивал ее в себя снова. Шкурка, толстая и мягкая, сосалась особенно сладко. "Понравилось?" - спросил он. "Да". Теперь уже я повернул его силой ко мне спиной и стал целовать ему задницу, я утонул в его промежности - мягкая щетина щекотала мне нос, губы, я хотел лизать ему очко, как он мне вчера, но у меня язык не доставал. Я не мог насладиться до конца. У меня снова встал, и я готов был хоть рукой сдрочить, даже было стыдно, что у меня опять, в третий раз упирается в живот. Я закрыл член рукой, но он все равно увидел, и снова взял в рот. Он так мне отсосал на этот раз, что я этого никогда не смогу забыть. Его рот был не напряжен, я мог делать в его пасти все, что угодно: я его и трахал в самое горло, и гулял залупой по щекам, и вынимал член и бил им по его лицу... Он все терпел и улыбался. А потом, когда пошло, я быстро-быстро засунул ему член в рот и спустил. Выстрелами, короткими очередями. Он ладонями ласкал мои яйца, вогнал их в живот - тут я и не вынес: кончил... В предбаннике я все-таки завел разговор о том, что без него теперь не могу, и попросил его не бросать меня. Болела грудь: я страдал неимоверно. Мне нужно было видеть его каждую секунду, а требовалось расставаться. Но он ответил, что у него на материке работа. "Вы скажите хотя бы, когда вас ждать, а то я целый день промаялся в городе и на вокзале", - жалобно попросил я.
"Сегодня я освобожусь ровно в десять, в одиннадцать буду на вокзале", - сказал он. "А где мне быть?" - "Приходи ровно в одиннадцать прямо сюда". У меня с души груз отпал. Я ему сказал, одеваясь: "Мой член маленький, вы меня извините". Он возразил: "У тебя член не маленький, у нас с тобой одинаковые хуи. Вот вечером и проверим. Никогда не говори, что у тебя маленький член, а то и правда станет маленьким".
На третий день в одиннадцать вечера мы встретились в душе. Я сидел здесь уже целый час и ждал его. Он пришел... Мы заперли дверь. Молча разделись. Молча стояли под душем и мыли друг друга со всех сторон. Я сам бросился на пол и стал ему сосать. Я мечтал об этом весь день. Но он сказал, что сосать я уже умею, а сегодня будем делать то, чего еще не делали. Он повернулся ко мне задом, резко наклонился.
"Вас трахать?" - спросил я. "Да". И я стал его трахать. Я взялся обеими руками за его ягодицы. Прицелился хуем, нащупал очко и только-только вогнал в него свой член, как он крикнул. Я быстро вынул член, испугался, что ему больно. Но он замахал рукой: давай, давай дальше. Я снова вогнал член ему в очко - он снова крикнул, и я понял, что это крик радости - ему тоже нравилось, когда чужой член касается его простаты. Я старался загнать член на самую большую глубину, а руками держал его за член. Его член вздрагивал, вздымался, вскакивал всякий раз, как я загонял свой член ему до простаты. Но то ли его очко было небольшим, то ли действительно мой член не такой уж маленький и тонкий, только до конца в тот первый раз я член не вогнал. Мужик на меня сам напяливался - член почему-то дальше не шел.
