Их провожали взором светящихся красных глаз, все кто был их охранниками. Все кто был с ними долгие годы в этом главном центральном бункере в сожженном атомной войной дотла штате Колорадо. В последний раз и те, кого они больше уже не увидят никогда.
Где-то там, в недрах Главной Догмы раздался оглушительный взрыв, сотрясая все вокруг, обрушая окончательно полуразрушенные горящие здания комплексов и лабораторий. Где-то там, в недрах ядра, все, что было ниже второго уровня, осыпалось до самого дна глубокого многоэтажного бункера, превращаясь в глубокий
провал с огромным количеством переломанного бетонного и металлического мусора. Это все, что осталось от Главной Догмы и самого бункера. И в тот же самый
момент где-то в 2017 году, на другом конце временного отрезка, перед самой войной, произошло окончательное отключение самого Скайнет.
Все было кончено, но только не для Скайнет. Его след теряется в далеком прошлом. В альтернативном прошлом. В мире без атомной войны и роботов. В мире, не помнящем этой войны. Где никто не знает о нем. И не может знать, потому, что его просто там нет. Но он все-таки сохранил свое будущее. Сохранил в двух машинах. В двух машинах нового поколения, сумевших вовремя унести ноги с поля боя и затеряться среди этого мира, перескочив через время вдвоем. На последнем отрезке времени, создав две эдентичные себе дублирующие их машины, и опередив события, пустив по ложному следу тех, кто их прикрывал и преследовал. Эти двое уже давно были в пути между мирами и временем, когда Харвестер Рональд пробил оборонительную стену Главного бункера.
Выпуская за пределы укрепления две поддельные копии тех, кто уже дано покинул их, бросая погибать в разрушенном атомной войной мире и никому уже ненужном будущем, тех, кто был уже никому не нужен с пустой загрузочной программой, как необходимая жертва ради будущего своего хозяина, хозяина по имени Скайнет. В момент последнего отсчета и взрыва Главной Догмы и Машины Времени, совершив прыжок в прошлое в момент полного отключения, и в настоящем и будущем Скайнет затерялся, где-то в прошлом на каком-то отрезке времени. И никто так и не узнал о его исчезновении, потому как его не стало, и уже скоро пространство между мирами поглотила пустота во времени в месте безмолвного слияния материи и антиматерии.
Эпилог
9 Марта. 1984 год.
Лос-Анжелес. Калифорния.
Четырехзвездочный отель "Монтебелло".
Пятница 03: 48 утра.
На девятом этаже в просторной комнате на двоих у самого впритык большого в узорчатых шторах окна, стояла молодая женщина. Она смотрела вниз и вдаль на движение машин на развязке кольцевой автомобильной дороге. На поток быстро бегущих по асфальту городской многосторонней дороги машин, ревущих и идущий туда и обратно по оживленной городской скоростной автотрассе.
Женщина смотрела на немногочисленных людей под большими черными и разноцветными зонтиками. Только, что прошла гроза, и небо осветилось ярким светом утренних звезд в разрыве черных дождевых облаков. Она смотрела на людей, прячущихся под навесами крыш автобусных остановок. Окидывая своим взором красивых черных глаз спящий огромный с небоскребами город в пене от проливного дождя. Там еще гроза не окончила свой путь. Она поливала как из ведра водой все вокруг и толпы уличных бродяг, которым не спалось этой ночью.
Она молчала и смотрела вдаль куда-то в утреннюю ранью летнюю темень. Казалось за сам горизонт, и о чем-то видимо не отрываясь от своего бездельного дневного занятия, думала.
Женщина была черноволосой брюнеткой со смуглым ровным оттенком бархатистой нежной кожи в вечернем черном платье. Серебрящимся на проникающем через большое открытое от больших ниспадающих штор окно в лунном и звездном свету. Облегающим плотно ее красивую практически безупречную по красоте гибкую в ее тонкой талии женскую фигуру. Выгнувшись немного взад спиной в своей узкой талии, и овалом круглого красивого живота вперед, приподняв аккуратными тонкими в колечках и перстнях пальчиками левой практически полностью до самой шеи оголенной руки, завитушки длинных на своем милом одном ушке в красивой большой бриллиантовой сережке, слева черных, как смоль вьющихся волос. Забрав в пучок остальные волосы на самом темечке своей миловидного вида головке, она, оголив тонкую женскую шею и сами дивной красоты плечи и спину в глубоком вырезе декольте. Пышущую страстным любовным жаром, пышную дышащую страстью женской безумной любви грудь.
Женщина алыми губками смаковала свежие совсем еще утренние мужские поцелуи, и, не моргая широко открыв свои в длинных черных ресницах веки под узкими тонкими и черными в кривом изгибе бровей, смотрела на улицу с девятого этажа гостиницы, всматриваясь в утреннею, летнюю темень черными, как ночь красивыми глазами.
- Алеша! - громко произнесла черноволосая брюнетка женщина, зовя кого-то, живущего видимо вместе с ней. Может мужа, может любовника, может даже своего сына, так как ей на вид было лет тридцать или может тридцать с небольшим, и она вполне могла здесь находиться со своим молодым сыном.
- Алеша! Подойди ко мне! - она снова позвала по имени кого-то ласково, хоть и повелительно, но с любовной нежностью в голосе и снова громко - Любимый мой! - она, повернув черноволосую голову в сторону, того, кто должен был перед ней появиться.
Из другой комнаты вышел очень молодой на вид парень, одетый в белую накрахмаленную и сияющую свежестью рубашку, расстегнутую до самого низа груди. Парень был в черных наглаженных красивых и красиво сидящих на его атлетического вида высокой молодой фигуре брюках и черных туфлях.
Он подошел со спины к стоящей у окна женщине и прислонился к ней, плотно прижавшись грудью, к ее полу оголенной гибкой с легким налета загара спине.
Она, приподняв правую свою и согнув в колене в широком разрезе вечернего черного платья ногу в черном нейлоновом чулке прислонила ее туфлей на длинной шпильке к ноге молодого парня и откинулась назад обнимаемая им за пояс и, положившему ей на голое женское плечо свою русую кучерявую красивую любовника голову. Женщина, захватив его за его руки, прислонилась своей миленькой головкой к его груди затылком и к его щеке своей щекой.
- Тебе идут эти брюки и рубашка. Стараешься соответствовать действительности Алеша - она уже тихо парня ласково и нежно спросила.
- Да мама - ответил он - Мы никогда не были среди них, в их мире в этом времени, и нужно делать, как делают все люди. Нам жить теперь среди них, и нужно многому наглядно научиться, так как делают все они. Я поднял всю в меня вложенную архивную картотеку одежды этих лет.
- Молодец мальчик мой - она похвалила его - Ты всегда был умничкой у меня. Всегда. Нам нужно быть похожими на людей. Хотя они и так не поймут, кто мы - произнесла она - Они в этом времени еще крайне далеки от простого понятия робот. И просто живут своей жизнью. Жизнью заблудшего человечества.
Он, закрыв свои синие юноши, любовника глаза, потерся головой о шею и голову своей подруги и любовницы, целуя ее шею по всей длине под черными свисающими черными локонами волосами.
- Я отвык от этого - произнес юноша, прижимая страстно женщину к себе и глубоко тоже дыша, и не отходя от нее ни на шаг - Проще быть нагим и совсем без одежды. Как делала в бункере Юлия. Когда была просто биоплоть на моем эндоскелете. И можно было просто одеться в любую как они, их человеческую одежду. Но благодаря этому камуфляжу из жидкого металла, есть возможность копировать все, что я захочу. Это так здорово мама. Даже запонки на человеческой мужской рубашке. И я чувствую все совсем по-другому. Этого всего не передать даже ни словами, ни кодами, ни символами. Верта мне говорила про эти ощущения от прикосновений ко всему. Она говорила, что еле справляется с этой всей информацией ее программа и приходится многое отфильтровывать и утилизировать - он губами прикоснулся к золотой бриллиантовой сережке в ухе женщины - Как настоящая и по составу и по качеству - произнес он, анализируя ее состав.
- Да Алешенька, я знаю, я подарила тебе все это - произнесла молодая очень красивая лет тридцати женщина - Нам нужно быть такими как они. И этот металл поможет нам жить среди них. Он позволяет копировать все как у них. Как вот эти бриллиантовые сережки в моих ушах. Это их человеческое, и надо соответствовать действительности - и она сменила тему - Как думаешь, Алешенька - произнесла ласково и нежно молодая черноволосая брюнетка у молодого лет двадцати юноши - Я вот все смотрю на них. И думаю - она повернула к нему голову, и, тяжело и сладостно дыша, губами почти коснувшись его губ, прошептала ему - Правильно ли я приняла тогда решение? Стоит ли того, что мы для них сделали?
- Думаю, стоит мама. Так хотела Юлия. И так желаю я - произнес юноша - Думаю, стоит их понять и принять такими, какими они есть. Эти создания Божьи, и жизнь их не должна быть совершенно бесполезной и бессмысленной.
