*12*
Михаил приехал на вокзал пасмурным ноябрьским вечером. Электричка высаживала не очень многочисленных пассажиров. Призывно горели синие огни на путях. Народ тянулся вдоль платформы в сторону основного здания вокзала. Лишь несколько человек спустились по подземному переходу.
Подземный переход по задумке его создателей и строителей должен был быть шикарный. Широкие переходы, галереи, камеры хранения, подземные туалеты. А над всем этим административное здание с новым билетным залом. Ничего, что 2 уже были. Главное размах. Подземное царство выводило и на и за площадь. К трамваям, троллейбусам. Вот только остановку на площади было делать неудобно. Поэтому пассажиры шли в основном через главное здание вокзала.
Поскольку в старом просторном здании были и туалеты, и кассы и камеры хранения, новострой популярностью не пользовался. Камеры хранения - чудо для такого большого вокзала - были полупустые, туалеты и переходы потеряли большую часть плитки и освещения.
Михаил шел не торопясь. Дома особо не ждут. Привыкли, что раньше полуночи приходил редко.
В туннеле было не очень светло, но и не темно. Михаил шел последним. Пассажиры прошли закрытые камеры хранения, туалеты, еще немного прошли и стали подниматься на темную площадь, находившуюся сбоку от вокзала.
Михаил притормозил после камер хранения и остался один. Напротив горела лампочка Ильича. Как раз над входом в женский туалет. Михаил оглянулся - никого.
В голову пришла мысль - а что там? Ему захотелось осмотреть это неведомое помещение - именно помещение, а не посетительниц, тем более ранним вечером в таком месте навряд ли там кто-то мог быть. Удивляясь своей дерзости, он пошел в женский туалет, на ходу придумывая, что скажет, если вдруг кто зайдет за ним. Всё просто - таблички почти не видны, полумрак. Перепутал, дескать.
Прошел двери. Тишина нарушалась только падающими откуда-то каплями воды. Просторное помещение. На стенах остатки зеркал и белого кафеля. Кафель на полу почти везде побит или отсутствует. Раковины - штук 20. Кабинки, некоторые без дверей. Почти машинально пошел в одну из них. Открыл дверь.
Прямо на него смотрела девочка лет десяти - одиннадцати. Колготки и трусы спущены. Глаза круглые и... спокойные. Сидит с раздвинутыми ногами и мочит. Другая бы закричала.
Михаил быстро оглянулся - никого, закрыл за собой дверь, оказавшись в кабинке.
- Молчи.
Пауза. Девочка не шелохнулась.
- Не двигайся.
Она и не думала.
- Ты одна?
Девочка. Мотнула головой, дескать "да".
Миша протянул левую руку между ног малышки. Девочка и не подумала свести колени. Рука уже щупала бутоны больших половых губ. Широкие, чуть бархатистые и хорошо развитые. Широкая щель. Палец сам скользнул в низ щели. Проход, довольно широкий. Влажный! Малые губки еще недоразвитые, но уже довольно большие. Чуть выше они сходились в капюшон. Под ним набухшая горошинка. Ей нравится! Ножки чуть разъехались, давая возможность Мише проникнуть глубже.
Палец почти без сопротивления погрузился на одну фалангу, затем при минимальном усилии уже на две. Ей не было больно! Такое впечатление, что там у нее все время хранится предмет, не дающий стенкам сойтись.
Такого Миша не ожидал. Палец с небольшим звуком вышел из влагалища. Миша присел на корточки. Приподнял ноги девочки за пятки и чуть развел в стороны. Больше не пускали колготки.
Ого! Не щель, а натуральное развитое влагалище. Как у женщины, только чуть поменьше и без волосиков. Но главное не это. Нижняя дырка почти не закрывалась. Ничего не мешало закрыться, но дырка шириной миллиметра3-4 смотрела прямо на него.
Миша поставил ступни девочки на унитаз. Пальцы погрузились в щель. Клитор еще недоразвит, но уже не совсем маленький. Мягкий и бледный он почти не закрывает верх щелки. Палец описал круг и помял этот важный орган. Девочка приподняла подбородок. Неужели ей приятно. Нет, такого еще не может быть! А палец уже снова подбирался к дырочке. Сперва к малюсенькой, опоясанной еле видными складочками дырочке. Маленькой нежной, диаметром не более двух миллиметров. А затем еще ниже в упругую и мокрую дырочку. Палец аккуратно скользит. Медленно, очень медленно проникая вглубь. В теплый, нежный, скользкий туннельчик. Как хорошо!
Вынул. Мокрыми пальцами провел внутри больших половых губ. Еще и еще.
Михаил поднял глаза. Девочка задрала голову. Ресницы опущены. Острый задранный носик.
Да она кайфует! Не может быть!
Между тем ведет себя спокойно, как будто делали это с ней тысячу раз. А где преграда. Где плева? Явно нет. Может и никогда не было. Такое тоже бывает. Надо потом спросить. Потом, не сейчас. Сейчас другое. Надо срочно встать, расстегнуть брюки и выпустить наружу то, что уже не удержать. Так, брюки, трусы. Инстинктивно Миша повернулся к девочке спиной. Успел. Белая вязкая жидкость вырвалась прямо на пол.
Облегчение и восторг одновременно. Но девочка. Ведь могла вырваться убежать. А она стоит сзади и даже, кажется, улыбается. Нет, точно улыбается!
- Тебе понравилось?
- Ничего.
- А завтра придешь в это время?
- Приду.
Обалдеть! Не только разрешила сейчас, но можно продолжить. Эх, сейчас бы запихать ей в рот. Но так можно спугнуть. Расспросить, почему ей нравится и кто с ней это делал, если делал? Тоже нельзя. Еще замкнется. И тогда пиши - пропало.
Только и сказал: Спасибо. И помедлив, продолжил:
приходи завтра в это же время сюда же. Но об этом - никому!
- Ладно, только вы мне чего-нибудь вкусненькое принесите.
- Конечно.
*13*
На следующий день Михаил пришел заранее. Осмотрелся. Никого посторонних. Значит засады нет. Ну, в смысле милиции, там, разъяренных родственников и так далее. Около часа ходил взад вперед. Платформа-туннель. Мимо туалета наверх к остановке, обратно.
Пришло несколько электричек. Люди выкатились потоками и разошлись Никого. А чья это фигурка? Наконец-то она. Одна!
Скорее в туалет.
- Ну, здравствуй. Вот принес тебе.
Два "сникерса" - не великая "плата" за удовольствие. Прошедшее и грядущее. Один "сникерс" перекочевал в карман красноватого пальтишки. Другой тут же был почти заглочен наполовину. Остатки вместе с оберткой перекочевали вслед за первым "сникерсом" в пальто.
А ноги уже принесли их на место первого свидания.
Михаил даже не проверил - есть ли кто внутри. Вроде никого.
В дальнем углу туалета деревянные козлы. Нечто среднее между высоким столом и лесенкой.
Жаль темновато, зато не напротив двери и чуть в глубине
Михаил поднимает девочку за талию и сажает на деревянное сооружение. Быстро стягивает с чуть поднятых ножек штанишки. Все сразу.
Девочка уже раздвигает коленки, чуть поднимая пяточки. Ножки оказываются раздвинутыми так широко, что щелка писи раскрывается маленьким розовым цветком. Михаил прильнул языком к чистенькому бутончику. Одно прикосновение, а девочка откидывает головку. Михаил чуть отстранился, чтобы рассмотреть это чудо.
Да это раскрытый цветок, в котором влажно поблескивают от смазочки два дивных, нежных лепесточка. Они уже раскрылись, являя взору глазок влагалища. Внезапно детские пальцы перекрывают обзор. Это девочка сама тянет туда руку, теребя пальцами маленький клитор. Движения привычные и уверенные. Можно ни о чем не спрашивать. Так может делать только тот, кто делал это тысячу раз.
Он дожидается замедления ее движений и наклоняется к писе. В нескольких миллиметрах от этого маленького, но сочного плода он останавливается. Щекочет самым кончиком языка, на мгновение отстраняется, предупреждает ее попытки придвинуться, плотнее прижаться писей к лицу, а потом начинает обводить, языком вокруг раззуженного ранней страстью местечка, вызывая в девочке (он уже ни сколько не сомневался в этом!) еще большее желание и наслаждение. Девочка застонала. В этом стоне можно слышать просьбу. Но еще рано.
Маленькая подружка измучена. Пробудившаяся страсть требует большего. Ей очень хочется, чтобы он проник в нее. Она снова постанывает, дрожит, ее писечка истекает и тоже подрагивает. Дрожит и маленький, но напряженный клитор. Он тоже восстал и высунул свою вызывающую головку. Теперь уже не только маленький девичий членик, но и член Михаила просится навстречу ласкам. Но Михаил пока сдерживает себя. Он все лижет и лижет припухлые внешние губки. Иногда он быстрым движением слизывает в самом низу щелки капельки просочившейся.
Затем Михаил поднимает повыше ножки, раздвигает ягодички и принимается лизать и ласкать влажную от натекшей влаги дырочку попки. Подкладочка пальто уже мокрая. Палец почти без сопротивления проникает в попочку.
Пора. Больше терпеть нет сил. Михаил стаскивает девочку с деревянного сооружения и, не давая опуститься ножкам на пол, насаживает попкой на взбудораженный и готовый ко всему член.
Правая рука переходит на лобочек, поддерживает животик. Левая - держит девочку за ножку. Она, сладко и радостно вскрикнув, хватается руками за доски сооружения. Михаил напрягается. Девочка начинает спускать, дрожа животом и ритмично стискивая его член в своей попке. Еще секунда и Михаил выплескивает свое семя. Это самый сильный оргазм в его жизни.
Оба они нечего не слышат. Михаил медленно оседает, опуская на пол обессилившую девочку.
Окружающий мир отступил. Нет ни стен, ни звуков.
Даже звуков шагов входящего в туалет человека.
*14*
Сергей был внешне подтянут. Милицейскую форму он носил, скорее как это делали его предшественники в пятидесятые - подтянуто-перетянуто, со множеством ремней. Внешне респектабельный, он не мог похвастать удачей. Жену выгнал, продавцы пива отказались отдавать дать. Ведь просил по-божески. 5 000 "старых" с ящика. Но с недавнего времени власть на вокзале взяли "линейщики". Линейное отделение грамотно оттерло от пивного бизнеса, как Сергея, так и начальника местной милиции Восмиренко. Жить на одну зарплату можно, но...
Сергей обходил свои бывшие владения - вокзал. Он уже ничего не решал. Насмешливые взгляды продавцов усугубляли тоску. Он уже ничего не решал. Не его территория.
