Самолетов снова шагал по воспетому еще Хейли аэропорту Далласа к стойке регистрации рейса на Москву. Две девочки у аэрофлотовской вывески о чем-то безразлично ворковали - регистрация еще не была объявлена. Потоптавшись у стойки, Никита осмотрел терминал, чтобы найти место, где можно было бы комфортно расположиться и сбросить сумку с плеча. И здесь он заметил ее. Она сидела на подоконнике огромного окна, выходящего на стоянку перед аэропортом, и обнимала огромного, почти в человеческий рост, плюшевого зайца. Рядом стояли два больших чемодана из черного пластика. Выражение ее глаз было утомленно-печальным. По этому взгляду Никита ни секунды не колеблясь определил, что она русская, что она летит в Москву тем же самолетом и что у нее какие-то неприятности.
Подчиняясь непреодолимой магнетической силе, он направился к тому же оконному витражу и, небрежно сбросив сумку с плеча, уселся метрах в двух от одинокой девушки. Похоже, они были единственными пассажирами этого рейса, оказавшимися в аэропорту в столь ранний час.
Девушка спокойно повернула голову и невозмутимо бросила: "Привет!" - так, как будто они уже были знакомы тысячу лет.
- Привет, - улыбнулся в ответ Никита.
Девушка отвернулась и, качаясь вместе с зайцем, также невозмутимо стала осматривать потолок. Между тем Никита украдкой начал ее исследовать.
Одета девушка была по европейской моде с московским шармом: черные расклешенные брюки, красиво гармонирующие с тупоносыми ботиночками на высоком немного стоптанном каблуке, и кокетливо приталенный пиджачок, из-под которого виднелась серая бархатная блузка без воротника.
Девушку нельзя было назвать писаной красавицей; ее лицо больше напоминало лицо очень милого ребенка, волнительно сочетаясь с тонкой, но сильной фигурой, длинными ногами и гибким станом.
Странно, но левая ладонь ее была перевязана окровавленным бинтом и наспех заклеена лейкопластырем.
- Давно сидишь? - закончив осмотр, спросил Никита.
- Часа два.
- Здоровый заяц! - кивнул на ушастую игрушку Никита.
- Это подарок, - с нежностью прижимая к себе зайца, пояснила девушка.
- А что с рукой?
Девушка поморщилась, взглянув на свою перевязанную руку, словно вспоминая о чем-то неприятном:
- Так... Порезалась... За нож схватилась.
- А-а, - протянул Никита, слегка заинтригованный таким ответом. - Больно?
- Нет, уже не больно. Щиплет немножко.
- Бывает, - заключил Никита, не спрашивая, при каких обстоятельствах это произошло, чтобы не показаться назойливым. Дорога предстоит длинная, если захочет - сама расскажет.
- Это мой любовник, американец, меня поранил, - вдруг неожиданно призналась девушка, - когда выгонял меня из дома:
Никита удивленно уставился на попутчицу, опешив от такого сообщения. Это было изумительно: как легко вдали от родины соотечественники находят контакт и доверяют друг другу самые интимные подробности своей жизни! А ведь будь они в Москве, такое очаровательное создание едва ли удостоило бы его вниманием.
Они еще немного помолчали. Вдруг девушка резко поднялась и протянула ему зайца:
- Подержи, я сейчас.
- Конечно, - довольный таким доверием, сказал Никита, принимая в объятия большого, но удивительно легкого зайца с нагло ухмыляющейся физиономией. В ту же секунду он ощутил тончайший запах модных в этом сезоне духов с жасминовым оттенком.
Девушка решительно направилась к стойке регистрации, и Никита окончательно оценил привлекательность ее фигурки, к которой добавлялась кошачья манера ходить слегка приподняв головку на тонкой загорелой шее.
Поговорив о чем-то с представительницами аэрофлота, она, слегка раздосадованная, вернулась к своим чемоданам, достала из маленькой сумочки записную книжку и стала как ни в чем не бывало внимательно ее изучать, так и не забрав у Никиты зайца.
Теперь они стали похожи на ожидающую начала посадки семью с ребенком, роль которого играл хамоватый зайчишка. Поразительно, как почти ничего не сделав, девушка уже получила Самолетова в свое полное распоряжение. У Никиты теперь не было и тени сомнения, кто будет дальше тащить два ее здоровенных чемодана.
- Что они говорят? - спросил он.
- Сейчас начнут. Хотя они опаздывают уже на полчаса, а я безумно голодна.
- Кстати, меня зовут Никита, - поняв, что пришло время познакомиться, сообщил Самолетов.
Девушка, не отрываясь от записной книжки, спокойно ответила:
- Друзья зовут меня Текилой - догадайся, почему.
- Ты любишь текилу?
- Молодец! - наконец улыбнулась в первый раз девушка не только губами, но и уголками сузившихся глаз. И тут Никита понял, что серьезно влип, настолько эта улыбка была обезоруживающе мила - как гримаска непредсказуемой судьбы.
Между тем к стойке уже вилась небольшая очередь, которая с каждой минутой пополнялась все новыми и новыми сосредоточенно-озабоченными пассажирами. "Господи, - подумал Никита, - еще полчаса назад все они были такими милыми и приветливыми людьми, но стоило им встать в очередь к стойке с надписью "аэрофлот", где стояли две неулыбчивые тетки, как их словно могильным холодом обдало". Впрочем, Никита ощутил, что и сам сделался напряженно-хмурым, как только подтащил к хвосту очереди чемоданы своей новой знакомой. Он попробовал было улыбнуться стоящему впереди мужчине в дорогом атласном костюме, которого он нечаянно задел одним из чемоданов, однако улыбка получилась только со второй попытки, да и то какая-то неестественно вымученная.
- Сорри, сэр! - почему-то по-английски извинился он.
Мужчина что-то хмуро и неразборчиво буркнул, после чего достал из кармана перстень-гайку с платиновой печаткой и массивный золотой браслет и стал сосредоточенно прилаживать все это на правую руку.
Зарегистрировав билеты, Никита, с сумкой через плечо и с двумя чемоданами на колесиках, вместе с Текилой переместился к контрольно-таможенной службе, которая была последней инстанцией перед залом ожидания и самолетом. По обыкновению, она состояла исключительно из вьетнамцев, с явным трудом изъяснявшихся по-английски. В России посчитали бы, что в аэропорту этот вид деятельности выкупила вьетнамская мафия - хотя ясно, что никакой выгоды здесь получить нельзя. Скорее, наоборот: никто, кроме азиатских иммигрантов, не захотел подставляться под рассеянные лучи рентген-контроля.
Как только Самолетов предъявил сумку к досмотру, его отозвал в сторону шустрый вьетнамец, едва достающий Никите до груди, который потом долго водил по всем углам сумки каким-то прибором, подозрительно вглядываясь в индикатор.
"Что ж у меня такое с внешностью, - озадаченно подумал Самрлетов, - что на границе еще ни разу не было случая, чтобы та или другая сторона меня не шмонала? Вот и выбери тут имидж для путешествий по свету: будешь похож на бандита - тебя нормальные люди будут бояться, а будешь похож на нормального - грабители начнут приставать ".
- О'кей, - наконец, кивнул вьетнамец и махнул рукой, показывая, что все в порядке и можно проходить на посадку.
- Простите, а что вы так тщательно искали? - раздираемый любопытством, поинтересовался у таможенника Никита.
- Да так, ничего особенного... Динамит!
- А-а, - понимающе кивнул Никита и, подхватив сумку, поискал глазами Текилу, которая со своими чемоданами в очереди на досмотр была прямо за ним.
К своему удивлению, он нашел ее скучающей и глазеющей по сторонам у стойки контроля, в то время как все узкоглазые таможенники сгрудились у экрана рентген-контроля и, глядя на него, о чем-то громко спорили на своем родном наречии.
- Что случилось? - с усмешкой спросил ее Никита. - Ты прихватила с собой пару килограммов пластита?
- Не вижу ничего смешного, - не отреагировала на его шутку Текила и кивнула в сторону вьетнамцев. - Эти придурки утверждают, что я везу с собой пистолет.
От изумления Никита сразу не нашел что сказать, но вспомнив ее рассказ о поножовщине, решил, что удивляться еще рано.
Между тем старший вьетнамец что-то громко приказал остальным. Те немедленно изъяли чемодан из утробы рентгена и отнесли его на тот же стол, где досматривали Никиту.
- Мадам, - обратился старший к растерянной девушке, - не могли бы вы открыть свой чемодан? У нас есть подозрение, что вы везете с собою двуствольный пистолет.
- Бред какой-то, - пожав плечами, ответила Текила, подошла к столу и щелкнула застежками на чемодане.
Никита, снедаемый любопытством, что это за двуствольный пистолет и зачем он понадобился этой девушке, с интересом следил за происходящим вместе с собравшейся у стойки контроля внушительной толпой соотечественников и американцев.
Покопавшись во внутренностях чемодана, таможенник извлек на свет божий прямоугольную коробку нежно-розового цвета.
- Что это? - показав на коробку, спросил он Текилу.
Девушка как будто проснулась от глубокой спячки. Густо покраснев, она грубо бросила, готовая каждую секунду расплакаться:
- Ничего!
- О'кей, - сказал таможенник, вспыхнув узкими даже по вьетнамским меркам глазами. Толпа в напряженном ожидании затаила дыхание.
Аккуратно раскрыв коробку, он нащупал что-то внутри. Алчно крякнув - словно искатель сокровищ, ударившийся лопатой обо что-то твердое - он ловким движением извлек на всеобщее обозрение... большой розовый вибратор в форме мужского члена.
После секундного замешательства изумленная толпа грохнула доходящим порой до истеричных высот раскатистым хохотом, который, разбившись о потолок, посыпался многочисленными осколками, отражаясь от стен и вызывая всеобщее недоумение во всем терминале.
Перепуганный таможенник суетливо попытался засунуть вибратор обратно в коробку, но у него впопыхах это никак не получалось. Тогда он швырнул его вместе с упаковкой в чемодан, как мерзкую змею, и, словно боясь, что она выпрыгнет обратно, быстро захлопнул его.
- Извините, мадам, - в униженном поклоне обратился он к Текиле, на которую жалко было смотреть, и протянул ей документы, - можете пройти на посадку.
Тут же двое вьетнамцев схватили чемоданы Текилы, быстро облепили их маркировочными талонами и поставили на бесконечную ленту, увозящую вещи на погрузку в чрево самолета.
