- Значит, так, - начал я выполнять свои обязанности старосты, - Мы раздадим каждому по триста экземпляров газеты. Постарайтесь за неделю все продать.
- Ничего я не буду продавать! - воскликнул Вайнштейн, - мы поэты, а не торгаши.
- Если хорошо разобраться, - поддержала его Наташа Акуленко, - То редакция газеты должна нам еще и доплачивать за публикацию наших сочинений.
- Послушайте, ребята, - растерялся я, - Это же наша газета. Мы ее сами печатаем, сами и продаем.
Однако, сколько я ни старался, убедить членов литстудии мне не удалось. Решительно никто не собирался торговать газетами. Чтобы убедить товарищей в своей правоте и увлечь их своим примером, я в ближайшие же дни забрал у Мамкина триста штук нашего издания и за неделю их продал.
Делалось это очень просто. Перед каждой экскурсией я раскладывал по креслам автобуса экземпляры газет и объявлял туристам, что они могут издание приобрести, если захотят. Как правило, люди газеты брали. Более того, обнаружив в газете мой рассказ и узнав меня по портрету, экскурсанты требовали автографа.
Так я стал купаться в лучах славы.
Продажа газет шла настолько хорошо, что я взял у Мамкина дополнительную партию. Узнав об этом, Влад прибежал на вокзал узнать, как мне это удается.
- Ты же зарабатываешь себе дешевую популярность! - воскликнул он, увидев процесс раздачи автографов.
- Это, в каком смысле? - не понял я.
- Писателя должны заметить и оценить в литературных кругах, а не на вокзальной площади.
- Площадная популярность, - поддакнул ему я, - Ты бы лучше придумал, как продать оставшиеся девять тысяч пятьсот экземпляров.
Как продать оставшуюся часть тиража, Влад придумать так и не сподобился. Такая же неудача постигла и Мамкина. Через месяц редакция газеты "Литературная мастерская" собралась на военный совет.
- На издание тиража, между прочим - заявил Юрий Афигеньевич, - я лично занял деньги, которые надо вернуть.
- Ну, я свою долю продал, - парировал я, - Даже с перебором. Убедите членов литстудии последовать моему примеру, и проблема будет решена.
- Не надо впутывать в это дело зеленых юнцов, вы с Владом втравили меня в это дело, вы и расхлебывайте.
- Позвольте, - возразил я, - А почему вы не посоветовались со мной, когда решали, каким тиражом издавать газету?
- Это с кем я должен советоваться? - Папкин встал в позу, - Я - член союза писателей, а вы кто такие?
- Мы, Юрий Афанасьевич, такие же члены редакции, как и вы, - заметил я.
- Вот и хорошо, - руководитель студии вдруг сменил гнев на милость, - Давайте обсудим вопрос об участии в убытках.
- В чем?
- В убытках. Поскольку мы все здесь равноправные члены редакции, то и убытки должны оплачивать в равных долях.
Предложение "принять участие в убытках" переполнило чашу моего терпения.
- Я не собираюсь из своего кармана оплачивать ваши неудачные решения. Скорее, я выйду из редакции.
- Будем считать ваше решение о выходе из редакции окончательным? - оживился Папкин.
- Да!
- Тогда у нас к вам нет вопросов.
С этими словами писатель Мамкин и поэт Влад повернулись и навсегда ушли из моей жизни вместе с газетой "Литературная мастерская", литературной студией Киевского Республиканского Дома Научных Работников и со всеми студийцами.
По большому счету, уход из литературной студии меня не огорчил. Во-первых, исполнять роль старосты я уже не мог из-за отсутствия домашнего телефона. Во-вторых, я обиделся на студийцев, поскольку потратил столько сил на создание газеты, а меня никто не захотел поддержать.
Была еще одна причина, по которой в литературную студию можно было не ходить - Валентина.
Еще во время первых литературных вечеров я заметил, что молодежь посещает такие собрания вовсе не ради высокой литературы, просто с целью познакомиться с ровесниками противоположного пола. Скорее всего, где-то в моем подсознании была запрятана такая же цель, и теперь, когда я, наконец, познакомился с женщиной моей мечты, зачем было ходить на какие-то литературные посиделки? Куда важнее стало задумываться об экономических основах нашей будущей семьи. В этом смысле, собственный экскурсионный кооператив под крышей КМО стал идеальным предприятием, обеспечивающим наше безоблачное семейное будущее. Мы с огромным удовольствием водили экскурсии днем, а по вечерам безмятежно предавались любви.
- Тебе нравится мое тело? - спрашивала Валентина, сбросив с себя одеяло. Она лежала на спине, заложив одну руку себе за голову, и отбросив вторую. Одна ее нога была вытянута, а вторая немного согнута в колене и чуть повернута, как бы сводя бедра так, что из всех ее прелестей, я видел только темные курчавые волосы на лобке. Зато ее девичий стан томно выгнутый вперед, совершенно убрал и без того небольшой животик, выставив вперед упругие груди с набухшими сосками, смотрящими в разные стороны
- Да, очень, - искренне признавался я и жадно припадал к соскам губами.
Теперь Валентина даже не пыталась лечь ко мне в постель одетой в ночную рубашку, - все равно через несколько мгновений мы начинали любовную игру, и рубашка летела на стул. Нами был разработан ритуал раздевания, который по обыкновению начинался с поцелуев стоя, потом я начинал снимать ее платье и расстегивать бюстгальтер. Последнее упражнение, как правило, давалось мне с трудом. И как это женщины застегивают его сами, да еще и на спине!
Для Валентины проблемой были мои джинсы, - плотная материя не давала возможности легко расстегнуть пуговицу и открыть замок. Поэтому я сначала сам освобождал пуговицу, потом медленно тянул замок вниз, и, тем самым, предоставлял Валентине возможность медленно стянуть джинсы с меня.
Раздевшись до трусов, мы прыгали в кровать, продолжив объятия и поцелуи. Вместе с тем, мы ласкали друг друга руками, пока не запускали руки друг другу в трусы. Собственно говоря, именно для этого мы их сразу и не снимали. Каждый раз, проникая рукой за легкую ткань, и ощущая волосы на лобке, я вновь и вновь преодолевал стыдливость и смущение Валентины, чувствовал, как перехватывалось ее дыхание, а мои пальцы проходили дальше и попадали на ее увлажненные губы между ног.
Со своей стороны, Валентина не оставалась пассивным участником акта, но гладила и ласкала меня так же, как и я ее. Поэтому, когда мои пальцы начинали медленно скользить по ее увлажненным половым губам, как бы немного раздвигая их и немного погружаясь в них, Валентина приступала к моим трусам.
Разумеется, она очень смущалась этим действием, но продолжала исследовать содержимое моих трусов, пока не находила то, что искала, после чего она очень осторожно охватывала мое грубое мужское оружие своею трепетной рукой. Как же было приятно ощущать на себе ее слабые тонкие пальчики, исследующие меня там!
Наконец, истомленные обоюдным желанием, мы снимали трусики друг с друга.
Как правило, Валентина после этого поворачивалась лицом вниз и вставала на локти и колени. Это случилось уже во время нашей второй интимной встречи, и я понял, что она любит, когда в нее входят сзади. Я с женой такой позы не практиковал, и поэтому по первому разу несколько растерялся, боясь попасть не туда. Так я и стоял на коленях перед широкой частью Валентины, поглаживая ее по пояснице и ягодицам, до тех пор, пока она не протянула свою руку у себя между ног и осторожно, кончиками пальцев, взяв мой член, не направила его в нужное место. Боже мой! Как это было восхитительно!
Я немедленно в нее вошел.
- Ах! - воскликнула Валентина.
- Тебе хорошо? - прошептал я.
- Мне так хорошо, что я сейчас кричать буду.
- Кричи, - простонал я и начал то входить в нее, то выходить.
Валентина не столько кричала, сколько томно повизгивала:
- А-а! А-а! Еще, еще! Глубже можешь?
Разумеется, я старался глубже, не забывая гладить партнершу по спине. Затем я нагибался, обвивая ее руками, гладил живот и груди. Было очень приятно и мне, и ей, когда я сворачивал свою ладонь "ковшиком" и начинал поддерживать ее немного опустившуюся вниз грудь, а она, свернув свою ладошку аналогичным способом, притрагивалась к тому, что можно было поддержать у меня. Ее тонкие пальчики, осторожно исследующие содержимое моей мошонки, сводили меня с ума.
Наконец, она кончала со сладострастными стонами. Я же из положения "сзади" кончить не мог, и поэтому переворачивал Валентину в традиционное положение "на спине", входил в нее между слегка согнутых и раздвинутых в стороны ног. Ее половые губы при этом свободно раздвигались, и входить в них было легко и просто, но, уже зайдя в них, я тихо нажимал на коленки Валентины, и она ноги выпрямляла. Теперь ее бедра были разведены лишь слегка, губы смыкались, и стенки влагалища обволакивали ту часть моего тела, которая была уже вошла туда. Я лежал на Валентине всем телом и ощущал ее сверху донизу. Она же, получив свой оргазм, лежала подо мной, расслабившись, полностью отдаваясь мне. Теперь можно было отбросить в сторону необходимость все время думать об удовлетворении женщины, и я начинал трепетно выгибаться, стремясь, насколько это было возможно, проникнуть в прекрасное молодое тело. Несколько ритмичных сладострастных покачиваний - и сдерживаться более не было сил. Я судорожно отдавал Валентине запасы накопившегося семени, а в моей голове расплывался сладкий туман. "Зачали ребенка или нет?" - теплилась последняя мысль, и я проваливался в пустоту.
Когда у Валентины не наступили вовремя ее очередные месячные, с ней случилась истерика:
- Что я теперь буду делать?
- А ты разве не применяешь противозачаточных средств?
Как оказалось, Валентина не знала слова "контрацепция".
- Проще всего пользоваться биологическим методом.
- А что это такое?
