Вика возвращалась домой. Самолёт набрал высоту, и в салоне выключили основной свет, горели только ночные плафоны, создавая полумрак. Пассажиры откинули спинки кресел, мирно дремали. Вика вся погружена в своё сладкое забытьё. Правая её рука медленно ползёт по животу, останавливается, добравшись до лобка - это движение нельзя скрыть и в полумраке, но кто его может увидеть? Кончиками пальцев она берётся за подол юбки, узкая юбка мешает широко раздвинуть ноги. Но, наконец, пальцы нащупывают сквозь тонкую ткань то, что искали, и маленький бутон плоти напрягается под их нежным, но настойчивым прикосновением.
Некоторое время Вика позволяет быть своему телу в покое. Она пытается отдалить завершение. Но сил не хватает, и она с приглушённым стоном начинает двигать указательным пальцем, погружая его всё глубже в себя. И почти тотчас на её руку ложиться мужская рука. Дыхание Вики перехватывает, словно её окатили холодной водой, она чувствует, как напряглись все её мускулы и нервы. Она замирает. Но это не шок, не ожог стыда. И преступницей, застигнутой на месте преступления, она себя ничуть не чувствует. По правде, говоря, она не может себе объяснить ни места мужчины, ни своего собственного поведения. Что-то произошло, и всё тут, а что именно - она об этом не хочет и думать. Сознание снова в тумане, но только теперь она уже ждёт осуществления смутных грёз. Рука мужчины не подвижна. Но сама её тяжесть прижимает руку Вики ещё теснее к напряжённому бутону плоти. И так продолжается довольно долго. Потом Вика почувствовала, как другой рукой он решительно отбрасывает в сторону покрывало, рука тянется к коленям, внимательно ощупывая все выпуклости и углубления.
Потом добирается, наконец, до кромки чулка. Нагулявшись вволю по животу, рука пытается теперь раздвинуть бёдра Вики. Юбка мешает этому, но всё же бёдра раздвигаются, и вот уже под рукой горячая, вздрагивающая расщелина. Ладонь ласкает её, будто бы успокаивая, ласкает, не торопясь, поглаживает лепестки губ, чуть-чуть раздвигает их и так же медленно приближается к бутону плоти. А он уже ждёт, выпрямившись и напрягшись. Кусая губы, чтобы сдержать стоны, подступающие к горлу, подступающие к горлу. Вика выгибает спину.
Она задыхается от ожидания спазма. Скорее, скорее! Но мужчина ни как не хочет торопиться. В игре участвует только его рука. Но вот рука, по-прежнему прижатая к тому месту, где она зажгла столь жаркое пламя, замерла. И снова движение: мужчина склоняется к Вике, берёт её руку в свою и тянет к себе, к предусмотрительно расстёгнутому клапану брюк и дальше, пока женская рука не натыкается на твёрдое древко и сейчас же обхватывает его цепкими пальцами. То, убыстряя, то, замедляя темп, мужчина начинает руководить движениями этой руки, пока не убеждается, что может вполне доверить своей подруге, действовать по её собственному усмотрению: теперь он видит, что детская уступчивость и покорность Вики скрывали достаточный опыт и умение. Вика подалась вперёд - так удобнее её рукам справляться с порученной работой, а сосед расположился так, чтобы щедрее оросить тело партнёрши тем, что вот-вот брызнет из него. Но пока он всё ещё сдерживался, и руки Вики двигались вверх вниз, всё смелее, и теперь переходили к более утончённым приёмам: поглаживали взбугрившиеся вены, пощипывали навершие копья, старались даже, не смотря на тесноту брюк, добраться и до тестикул. Сжимая кулачки, Вика чувствовала кожей, как набухает эта твёрдая и нежная плоть, готовая вот-вот взорваться горячей струёй.
И вот они потекли, эти длинные, белые, пряные струи на руки Вики. Казалась, поток их не когда не иссякнет. Дикий хмель, бесстыдство наслаждения овладели ею. Она опустила безвольные руки, но мужские пальцы вновь прижались к бутону её плоти, и она застонала от счастья. Вика повернулась на бок, решившись, наконец, взглянуть на своего соседа. Она подняла руки, готовясь стянуть с себя пуловер. И совсем не помогала раздевать себя, разве можно было испортить ему удовольствие? Только чуть-чуть приподняла бёдра, когда он стягивал с неё трусики. И только теперь, раздев её полностью, он привлёк Вику к себе, и начались ласки. Повсюду. От макушки до пяток. Ничего не пропуская. Сильные руки подняли её, и вот она лежит на правом боку, лицом к проходу. Меньше метра отделяет её от соседнего ряда. И вдруг она осознала, что напротив не спят и смотрят на неё мальчик и девочка. Мальчишка был ближе, но девочка навалилась на него, чтобы лучше всё увидеть. Затаив дыхание, они рассматривали Вику, и глаза их блестели возбуждением и любопытством. Она тут же успокоилась - ничего страшного, если они всё и увидят. Она лежала на правом боку, согнув ноги в коленях и чуть приподняв крестец.
Её соблазнитель вошёл в неё сразу, одним ударом погрузившись во влажную глубину до самого дна. Горячая, взмокшая, билась Вика под напором члена. И он, что бы насытить её. Всё увеличивал, казалось, и свой размер, и силу ударов. В тумане блаженства Вика успела радостно удивиться, как удобно устроился внутри неё этот таран. А пассажир был ещё очень далёк оттого, что бы прекратить буравить тело Вики. Сколько же времени он уже соединён с нею, но ни какого ориентира нельзя было отыскать, время остановилось. Она сдерживала себя и отдаляла наступление оргазма, чтобы потом биться в страшных конвульсиях, конвульсиях страсти. И всякий её сдержанности пришёл конец. Струя ударила её, словно хлыстом, и погнала в пароксизмы наслаждения. Всё время, пока он изливался, мужчина держался в самой глубине, чуть ли не у горлышка сосуда жизни, и даже среди самых сильных судорог у Вики хватило воображения увидеть, как жадно, подобно раскрытому рту, впивает сейчас её сосуд эти белые густые струи. Но вот всё кончилось, и Вика застыла неподвижно, наслаждаясь теперь каждой подробностью бытия: мягкостью ложа и покрывала, уютом полумрака и тихой крадущейся походкой наступающего сна. Белое покрывало сползло на пол, Вика лежала нагишом, свернувшись, как ребёнок калачиком. Её победитель безмятежно спал рядом. Она повернулась на спину, рука опустилась на пол, нашаривая упавшее покрывало. И вдруг Вика замерла: в проходе стоял мужчина и разглядывал её. На нём белые фланелевые брюки и огромная выпуклость под ними как раз на уровне её лица. Призрак наклонился, поднял юбку и пуловер. К ним в придачу чулки, трусики, пояс, туфли. Затем он выпрямился и сказал:
- Пошли.
Одним резким движением поднятая с места, она двинулась вперёд, нагая, словно высота и ночь переменили все обычаи мира. Они вошли в туалетную комнату. Незнакомец, прислонившись спиной к обитой кожей стене, повернул Вику к себе лицом. Мужчина легко поднял Вику за талию, и она почти упала ему на грудь. Она сцепила пальцы на его затылке и широко распахнула ноги - так легче было проникнуть в неё. Слёзы полились по её щекам - столь мощно раздирал её нежное лоно огромный член, несмотря на всю осторожность своего хозяина. Вика корчилась, царапалась, хрипела, бормотала что-то невнятное. И, когда он, наконец, вышел из неё, она всё ещё не могла оторваться от него. Она не заметила, как её бережно поставили на пол, и только тихий голос привёл её в чувство:
- Тебе было хорошо? - услышала она вопрос.
- Я вас люблю, - пробормотала она. - Хотите меня ещё раз?
- Непременно, - ответил он. - Но, в следующий раз. Мы скоро приземлимся.
Стюардесса прощально улыбнулась ей. Кто-то отодвинул барьер, показав пропуск, и позвал: "Вика!" Она сделала шаг и упала в объятия своего мужа.
Когда Игорь вошёл в комнату к жене, он увидел её сидящей нагишом на кровати. Он подошёл к ней, она обняла его за бёдра и потянулась вперёд, жадно раскрыв рот. Она припала к бёдрам мужа, и в считанные секунды изящный член превратился в могущественную палицу. Вика взасос втянула его в себя, и он окончательно отвердел, тогда Вика принялась лизать эту дубинку по всей длине, проводя языком по голубым вздувшимся венам. Игорь пошутил: "Ты напоминаешь мне человека жующего кукурузный початок". И тогда, чтобы сходство было полным, Вика пустила в ход свои маленькие зубки. А чтобы загладить боль, она стала дуть на кожицу, поглаживая текстулы, проводя языком по ним. Она заглатывала член всё больше и больше, не боясь задохнуться. Делала она всё это расторопно, с наслаждением. То, что чувствовали её язык и губы, передавалось грудям и лону. Она постанывала, на мгновение выпускала член изо рта, щекотала его языком и снова проглатывала трепещущую плоть. Игорь обеими руками сжимал голову жены. Но вовсе не для того, чтобы руководить её движениями и регулировать их ритм. Он великолепно знал, что вполне может положиться на её умение.
Она только добавляла к губам и языку ритмичные движения рукой, чтобы выжать из Игоря всё, до последней капли. И когда поток хлынул, Вика пила из него медленно, глубокими глотками, а последнюю, самую драгоценную каплю, она слизнула языком. И она была готова к оргазму, что пролилась, едва Игорь склонился к её лону и коснулся губами маленького напряжённого бутона плоти.
- Теперь я возьму тебя, - прошептал Игорь.
- Нет, нет! Я хочу ещё пососать его. Это так чудесно, я так люблю тебе сосать член! А твои подружки, когда меня не было, ласкали тебя так же хорошо?
- Что ты спрашиваешь! Ещё не нашлось женщины, которая могла бы сравниться с тобой.
Он рухнул на неё, и в ту же минуту ей так сильно захотелось быть взятой, как ему захотелось взять её. Двумя пальцами левой руки она сама раздвинула своё лоно, а правая потянулась к члену, помогая погрузиться ему также глубоко в другое отверстие, как только что он погружался в её горло. То наслаждение, которое полнило её внизу. Бурлило и в её горле. И она умоляла: "Ещё! Ещё! Пронзи меня! Сильнее, крепче!" Она чувствовала, как в её глубинах член припал к устам матки и спаялся с ними - так пчела приникает к цветку. Он наносил её удары быстрые, стараясь, чтобы его член прошёл в ней как можно больший путь, погружая его в раскрытую дырочку по самые яички и потом почти весь, вытаскивая наружу. А она билась под ним, подскакивая, словно под ударами хлыста, царапалась, и кричала, кричала.: И, наконец, крик, и дыхание оборвались, и она вытянулась, успокоенная, едва ощущая своё тело. Ей хотелось, чтобы он не двигался, и Игорь, словно поняв это, застыл на ней не подвижно, только глубоко в ней, из его вздрагивающего члена с напором брызгала сперма.
