Я ловлю себя на мысли, что ни у одного мужчины я не была первой. Все те, кто насладился ароматом моего оргазма, до меня уже "хорошо прошлись по базару" и делились со мной сексуальным опытом по любви или просто в порыве страсти...
Желание быть с девственником вдруг накатывается на меня внезапно, потому как желание быть единственной уже не актуально, а желание быть первой еще не достигнуто...
Поделившись своим наваждением с близкой подругой, встречаю удивленный взгляд - "Забудь это, тебе уже 35, ты зрелая женщина, которой нужна интрига, игра, что может дать тебе какой -нибудь пацан, да и где его взять, в школе... , молодежь сейчас с 16-ти трахается... Не можем мы все постичь, чего хотим. Вот я никогда не прыгала с парашюта, а так хотела, и в подводной лодке не была, так есть же другие радости..."
Рассуждения моей умненькой подруги Милы несколько поколебали мою блажь. Мила (мы называли ее Мила- милая) , была постарше всех в нашей компании, однако хорошо в нее вписывалась. С телом модели-подростка, веселая и сексуальная, она никогда не признавала свой возраст, и только наличие у нее 25-ти летнего сына наволило на размышления. . Я знала ее больше 8-ми лет, и каждый ее День рождение, встречая меня на пороге с традиционными поздравлениями, она кокетливо вздыхала - "Ну вот, я уже вступила в Бальзаковский возраст!" , зная, что Бальзак писал о женщинах с 35-ти до 40-ка, я все время недоумеваю, куда же она "вступила".?
Однако Милка, видя сомнение в моих глазах вдруг выдает - "Ну уж если тебя так заело... , есть у моего сына приятель, ему 22, так вот он все учится, занят, не до девушек, очень способный программист, так мой Славик уже переживает, чтоб он девственником не остался... Так что можешь попробовать, разница в возрасте у вас даже меньше, чем у Пугачевой с Киркоровым, во общем, пошлю я его к тебе программу установить, а там дело техники...
Виталик оказался достаточно симпатичным парнем и, при своей нудности программиста, даже пытался шутить... Я выслушала лекцию про современные компьютерные технологии, изображая интерес в глазах, и киваю, фантазируя при этом, как я буду иметь его в постеле, но, , даже выпив вина за знакомство и проведя в беседах часа три, я не чувствую и искры возбуждения, теряя всякий интерес к своим причудам, решаю, что с "парашюта я прыгать не буду и в подводную лодку тоже не хочу."
Однако, очень часто, надуманное нами, случается на Яву, ведь мудрость говорит, "будь осторожен в желаниях своих, ибо могут они свершиться..."
Дела в бизнесе шли неплохо, и я, наконец-то, покупаю свою квартиру, счастливая уже тем, что мой сын будет иметь отдельную комнату, да и ворчанье моих родителей не будет меня доставать.
После затянувшегося ремонта, я привожу Милку на просмотр и выслушав некоторую критику в заключении принимаю ее вердикт - "Новоселье, конечно, обязательно, все наши, ну и нужные люди, как всегда, а еще, это я настаиваю, квартиру надо освятить, очистить, мало ли с какой энергетикой здесь люди жили... , я приведу своего друга, священника, это мой духовник, он все сделает, как надо. ." С трудом верю услышанному, "Мила-милая" и духовник, понятия не-смешиваемые... , но я, уставшая от ремонта и всей этой кутерьмы, не спрашиваю подробностей, согласная даже на Папу Римского, просто назначаю день новоселья.
Народу было человек пятнадцать, мама и тетка с утра стояли у плиты, поэтому стол, как всегда, ломился. Все уже расселись и тогда, по своему обыкновению, опоздав, появилось Милка в сопровождении священника.
Мои представления о каком-то дьячке с крючковатым носом и острой бородкой были напрочь разбиты. Отец Алексей, как он представился, оказался мужчиной до сорока, спокойным и достойным, как и подобает быть служителю церкви, с глубоким взглядом серо-голубых глаз, точно с картины Рериха "Возлюби ближнего как самого себя". Его нельзя было назвать красавцем, и далеко нет, но была в нем особая стать, как у генералов или людей обладающих неординарными физическими свойствами, позволяющими им при любом росте казаться на две головы выше других... Он очень легко и непринужденно вписался в нашу компанию, где все были "не слабы" поесть и выпить, мог поддержать разговор на любую тему, проявляя удивительную осведомленность в истории, политике и бизнесе.
Вытащив Милку на балкон покурить, я с любопытством жду... , но, обычно разговорчивая, моя подруга не многословна - "Когда мама умерла на моих руках, мне было совсем плохо, тогда мне и рекомендовали Отца Алексея, я приходила к нему пообщаться, он обладает особыми знаниями... , преподает в семинарии, очень образован, я не разбираюсь в иерархиях, но знаю, что он из "посвященных" , тех, кто отказывается от женщин и права иметь семью ради служения Богу..."
Я поднимаю на подругу дерзкие глаза. "Ты хочешь сказать. . , что он..." - бормочу я, - "Не знаю, девственник ли он, но это не то, что тебе надо, я и не рассказывала тебе о нем, он особенный, не твой тип. ." - выдыхает мне Милка легким сигаретным дымом. Слегка обиженная, ощущая возбуждение от выпитого, прищурив глаза, я стараюсь заглянуть в душу моей лучшей подруги. "Хоть она и постарше меня, а все еще очень лакомый кусочек, может она и сама его хочет, знаю ее похождения, она со своим Борюсей сейчас в любви и гармонии, однако много их у нее было: мужчины, женщины, парочки... , ведь сколько волка не корми..." - мелькает в моей голове... .
Компания удалась на славу, Алексей прочитал молитву и благословил нас всех. Прощаясь, я с благодарностью вкладываю в руку Алексея сложенную купюру, но он не принимает денег. "Вы можете сделать благотворительный взнос на счет госпиталя для детей, больных церебральным параличом, я там работаю куратором каждый день, и приходите к нам, мы приглашаем бизнесменов для помощи" - вглядываясь в меня рериховскими глазами, произносит он уходя.
Или это любопытство съедало меня, или что-то екнуло в душе, но на следующий же день я помчалась в госпиталь, где мой новый друг встретил меня так естественно, как точно знал, что я сразу приду... . Я стала бывать там сначала несколько раз в неделю, а потом почти каждый день, помогая Алексею во многих вопросах начиная с приобретения оборудования до отправки некоторых детей на лечение за границу. В наших беседах было что-то особенное, почти магическое, и я испытываю раннее не ведомое мне чувство привыкания и тепла, как буд-то после долгой зимы падаешь в теплое море, и этот, точно как Милка сказала, "особенный" человек, как никогда и никто, позволил мне возвыситься над суетой, убегая из мира страданий и вещей, ощутить свое предназначение, просто "возлюбить ближнего". Последние лет пять, крутясь в жестких законах бизнеса, я привыкла к определенному типу мужчин, которые были слишком грубы и заняты для нежных чувств, не выпуская мобильник и давая распоряжения о переводах и поставках, а другой рукой расстегивая ремень брюк... Они воспринимали меня как партнера по бизнесу, самку или продажную девку, готовую на все за выгодный контракт... А сейчас, с Алексеем, в этой душевной чистоте и нежности, я чувствовала даже большую эйфорию, чем ломящий кайф в теле после многократных оргазмов, изнывая тяжестью в промежностях, коленях и локтях... .
Мы беседуем о нашем понимании Библии, о Заветах, о Песнях Соломона... . , я узнаю, что после трагического ухода родителей, еще в детстве, Алексей решает посвятить себя этому полностью и без остатка. Призадумавшись, осмеливаюсь спросить, почему же он отказался от права иметь семью и детей, почему отказался от любви. "Все существа - дети мои, и я люблю их всех, недостойных люблю так, чтобы были они достойны любви, а достойных - чтобы были еще достойнее" - спокойно отвечает он. "Но это не та любовь" - пытаюсь возразить я, ответ так прост, как все гениальное - "Любовь - всегда любовь, если это любовь истинная..."
И все же, привыкнув к нему, я пытаюсь уловить в его глазах тот блеск, который зажигает в мужчинах горячее чудо женского тела. .
Очень сдержанный, однажды в нашем разговоре о вопросах мироздания и о том, почему так не справедливо, когда рождаются такие дети-инвалиды, как в нашем госпитале, Алексей вдруг, как всегда, достойно произносит - "Однако иногда Создатель достигает совершенства... , вот как ты... , и ум и красота и женственность. ."
Вся кровь, даже с кончиков пальцев ног бросается мне в лицо, и я не знаю, принимать ли это высказывание как руководство к действию или просто как его философский вывод...
, , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , ,
Я вижу, как он бесшумно входит в полумраке летней ночи и начинает снимать одежду, точеный серебряный крест, черную рубашку... . , с завороженными глазами слежу за ним, боясь пошевелиться и спугнуть "птицу счастья"... , я подхожу и обнимая, растворяюсь в нем, чувствуя себя Евой из его ребра, вся моя прежняя жизнь одним бликом промелькивает передо мной, все мои комплексы, страдания, женскую тоску и одиночество, все мои бессонный ночи, я вложила в тихое слово, которое выдыхаю ему в рот трепетным поцелуем -. "Единственный мой!" , и он совсем не робок для нашей первой ночи, так легко соединяясь со мной, вознося меня туда, где звучат песни Соломоновы - "Ибо сильна, как смерть, любовь, и стрелы ее, стрелы огненные...". Волнующий звон наполняет меня, это звенят венчальные колокола, и моя ладонь в его руке, объятая обручальным кольцом... А звон все сильнее. .
Я вскакиваю, сбросив липкую простыню, это был только СОН, сладкий и тревожный, а этот звон... , мои телефоны звенят, дополняя друг друга... В предрассветной темноте я хватаю трубку, слыша такой любимый голос - "Извини, что разбудил, я по дороге в аэропорт, меня срочно направляют в Ирусалим со специальной миссией, там сейчас не спокойно... , я вылетаю через час, зайду на минутку. .".
