Он встал, и слегка раздвинув ноги, медленно снял джинсы. Смотреть на это не хотелось, но и сил закрыть глаза или отвернуться у меня не нашлось. Стройные загорелые ноги были совершенно неотразимы, а аккуратная попка, обтянутая чёрными плавочками, настолько соблазнительна, что оторваться было невозможно. Андрюха грациозно прогнул спину, положил руку на грудь и по-прежнему улыбаясь, слегка потеребил пальцами коричневые бугорки сосков.
И тут: Тут мой член, не выдержав такого испытания, стрелой рванулся вверх. А синие спортивные трусы с белыми полосками по бокам, которые я надел, отправляясь к Серёге, оказали мне не очень-то приятную услугу. Тугой конец приподнял их, и они послушно оттопырились, словно приглашая выпустить его на волю. Андрей выпрямился и захлопал в ладоши:
- Классно! Ну так что, кто тут сука? Твоему мальчику стало тесно, да?
Я покраснел до корней волос. А член никак не хотел опускаться, стоял как каменный. Утешало только одно: вокруг стояла глухая тишина, и никто не мог видеть этого издевательства. Не говоря ни слова, Андрюха присел рядом, развязал завязку моих трусов и не спеша стянул их сначала до щиколоток, а затем снял вовсе. Я лежал на траве совершенно голый, с торчащим кверху концом; рядом этот подлец с улыбочкой рассматривал мои достоинства. Наконец он спрятал трусы в пакет и протянув руку, потрогал упругий член:
- Ничего себе мальчишечка! А, Валерик? Тебе нравится?
Без всяких эмоций глядя в сторону, я промолчал. Андрей пару раз щёлкнул по концу пальцем, бесцеремонно оголил залупу и одобрительно ухмыльнулся.
- Да-а, таким любое очко можно победить! Ну ты и сучка! Чего молчишь-то?
- Пошёл ты: Козлина! - негромко, но внятно сказал я, глядя на него в упор. Впрочем, моего обидчика это ничуть не смутило. Андрюха поднялся на ноги и принялся стаскивать свои чёрные плавки. Его конец казался немного больше моего, а все волосы вокруг были тщательно выбриты.
- А вот за "козлину" ты ответишь! - весело сказал Андрей, покончив с плавками. Он стоял в трёх шагах от меня, поглаживая член, поднимающийся прямо на глазах. Я не стал смотреть на это и отвернулся. Оставив напрягшийся конец, Андрюха нагнулся ко мне:
- Будешь рыпаться - без яиц останешься, придурок! А ну встал!
Он взял меня за плечо и поднял на ноги. Тишину вокруг нарушало только пение проснувшихся птиц, да ветерок донес откуда-то далёкий свисток электрички.
- К дереву! Нагнулся! Животом лёг!
- Зачем: это?!
Вместо ответа Андрюха крепко шлёпнул меня ладонью по заднице:
- Живей, сучка! Меньше тявкай:
Я кое-как наклонился, коснувшись животом горячей сухой коры старого ствола. В ту же секунду Андрей схватил мои скованные стальными браслетами руки и перекинул через голову, так, что захрустели суставы. Я вскрикнул - острая боль пронзила плечи, спина выгнулась дугой.
- Не ори, кому сказал! - он ловко закрепил наручники за торчавшую ветку. В таком положении нельзя было не то что двигаться, а хоть как-то пошевелиться. Андрюха, похоже, остался доволен результатом - довольно хмыкнув, похлопал меня по обнажённым ягодицам, и тут же сзади донёсся шорох пакета. Разглядеть, что там происходит, мешала трава, но ничего хорошего ожидать явно не стоило.
- Шире ноги! - приказал Андрей, подкрепив свои слова увесистым шлепком. Поморщившись от боли в плечах, я насколько смог развёл в стороны колени.
- Ещё, сучка! - несколько ударов по щиколоткам, как это делают менты при задержании опасных бандитов, заставили мои ноги раздвинуться ещё больше. - Вот теперь хорошо, всё как надо! Тебе ещё повезло, что я вазелин с собой всегда беру:
До меня сперва не дошло, причём тут вазелин. Только спустя секунду, когда его пальцы коснулись моих ягодиц и тронули розовеющее отверстие между ними, я понял, что сейчас буду изнасилован как последняя сука с Набережной. И нет никакой возможности ни помешать наглому сопляку, ни позвать на помощь. К девятнадцати годам я оттрахал дюжину пацанов, но никогда не думал, что сам окажусь в таком положении.
Но что было делать?! Умолять этого козла, чтобы он пощадил моё очко - да никогда в жизни! К тому же это вряд ли бы подействовало. Оставалось только расслабиться и терпеть. Вокруг всё также пели птицы, нарушая лесную тишину, и под это пение мне предстояло самому стать тем, на кого я всегда смотрел с брезгливой презрительностью. Пальцы Андрея снова коснулись дырочки; лёгкий холодок вазелина напомнил, что отчаянный момент уже совсем близко.
Это произошло мгновенно - сначала лишь прикосновение чего-то тёплого там, где только что была смазка, и тут же мгновенная резкая боль пронзила, казалось, всё тело, добравшись до каждой его клеточки. Крик сам по себе вырвался из моей груди.
- Норма-ально! - услышал я сзади чуть сдавленный голос Андрюхи. - Первый раз все орут, а после привыкнешь:
Замерев на мгновение, его конец двинулся дальше. Боль не отпускала, то накатываясь волнами, то становясь тянущей, монотонной. Тяжело дыша, морщась и вскрикивая при каждом резком толчке, я изо всех сил старался выпихнуть наружу непрошеного гостя, но руки Андрея крепко держали мои бёдра. Теперь назад, снова вперёд: Движения становились всё чаще, очко горело, словно инквизиторы вгоняли в него раскалённый железный прут. Перед глазами раскачивалась из стороны в сторону трава, в ушах что-то звенело, я хватал воздух широко раскрытым ртом, слыша сзади довольное сопение Андрея. Боль стала совсем непереносимой, гулко стучало в висках, и вдруг всё прекратилось - я почувствовал, как напрягся внутри мой мучитель, вздрогнул несколько раз и неспешно покинул израненную задницу.
Несколько секунд я не мог поверить, что это закончилось. Лишь когда Андрюха отцепил от ветки наручники, ко мне вернулась способность соображать. Стоя в трёх шагах от меня, по-прежнему голый, он поигрывал побритым членом и довольно улыбался.
- Ну что, порвали тебе целочку, а? Ничего, скоро мы тебя научим кайф ловить!
Я молчал, не в силах что-то ответить. Очко разрывалось на куски, зверски кружилась голова, деревья и кусты слились в одну зелёную полосу. Сделав негнувшимися ногами несколько шагов, я отошёл от дерева и присел на корточки. Андрей натянул плавки, закурил и устроился чуть поодаль, с улыбочкой поглядывая на меня.
- Попка болит, наверно? - ехидно спросил он, стряхнув пепел. - Так это пройдёт скоро, ты не боись! А всё-таки классно я тебя обработал!
Мне было совершенно наплевать, что там бормочет этот нахальный пацан. Вот если бы только освободиться от наручников, тогда он бы заговорил совсем по-другому!
- Ну ладно, мне пора! - объявил Андрюха и принялся одеваться. Натягивая джинсы, он хитренько подмигнул мне:
- Не боись, ещё увидимся:
Вытянув из моих кроссовок шнурки, Андрей крепко стянул мне ноги у щиколоток. До меня не сразу дошло, зачем это; только когда он зашвырнул мою одежду подальше в кусты, я сообразил, что к чему.
- Послезавтра на той же электричке, в Пионерской сойдёшь! Понял?!
- Понял: - промямлил я.
- Ну, пока: Валерик! - с этими словами он снял с меня наручники. Я рванулся вперёд, стараясь схватить его за ноги и повалить, но Андрюха ловко увернулся и в ту же секунду скрылся в лесу. Минут десять я лихорадочно развязывал обмотанные вокруг щиколоток шнурки, а пока собрал вещи и оделся - моего обидчика и след простыл! Нечего было и думать искать его в этой глуши; пересиливая жгучую боль сзади, я поплёлся на станцию:
До Серёги в тот вечер я так и не добрался - почти сразу подошёл поезд, идущий обратно в город, и я отправился обратно. Досада постепенно проходила, ещё скорее чем боль. В конце концов, кроме Андрюхи, никто не был свидетелем происшествия, а тот, понятное дело, не мог никому об этом рассказать. Сидя в вагоне, я вспоминал его улыбку, стройное загорелое тело, и мне во что бы то ни стало захотелось снова увидеться с ним.
А послезавтра я пришёл на вокзал за полчаса до электрички. Было душно, заводской дым висел над путями сизым маревом. Наконец поезд тронулся и выбравшись из города, помчался, набирая скорость. И когда репродуктор сообщил, что следующая остановка - Пионерская, я выскочил в тамбур, весь сгорая от нетерпения:
г. Саратов, 1989 г.
