Алина осталась стоять на четвереньках, с истекающей от возбуждения киской, а я поднялся и достал из шкафа хороших размеров надувной анальный плаг. Алина только сладострастно охнула и подалась всем телом назад, когда я насаживал её попочку на четыре сантиметра анального удовольствия. Я погрузился своим членом в её киску и начал ритмично двигаться, слегка подкачивая плаг на каждое движение. Плаг в её анусе начал постепенно раздуваться, расширяя проход, а Алина только тихонько скулила и старалась насадиться на мой член поглубже. Плаг прибавил к своему диаметру примерно сантиметр, и Алина прекратила движения, прислушиваясь к ощущениям в своей попке. Я продолжал двигать внутри неё свой поршень, наблюдая, как Алинкин анус сдает свои позиции расширяющемуся плагу.
Плаг прибавил ещё сантиметр и Алина стала редко и глубоко дышать. А её попке сейчас творилось нечто невероятное: толстый плаг неумолимо раздвигал стенки её сфинктера. Алина опустила голову и продолжала глубоко дышать, пытаясь расслабить анус. Скоро она застонала, не каждая попка в состоянии вытерпеть такое вторжение. Я прекратил двигаться внутри неё и целиком погрузился в созерцание борьбы её анальной дырочки с плагом. После нескольких качков её анус распирало так, будто туда засунули небольшую бутылку Пепси. Алина глубоко дышала ртом, боясь пошевелиться. Я сделал два энергичных качка, её лицо исказилось гримасой страдания. Ещё качок! Анус стал похож на огромную раскрытую пещеру, а Алина только прикусила нижнюю губу, стоит, пытаясь сдержать волны жгучей боли в её красном от такого надругательства заду. Когда же она запросит пощады?
Ещё качок! Ещё: и еще!... Алина совсем перестала дышать, она вся превратилась в огромный развороченный анус. Она вся напряглась, пытаясь как-то совладать с тем кошмаром, который сейчас испытывает её дырочка. Казалось она балансирует на грани, чтобы не закричать, моля о пощаде для своей попки. Я наклонился к её уху и произнес:
- Сейчас я сделаю ещё ПЯТЬ полных качков и посмотрю, как с этим справится твоя попка:
Алина обречённо кивнула и ещё больше выпятила зад для предстоящего испытания.
- РАЗ! - я сдавил грушу в руке. Алина сделала короткий глоток воздуха и опять затаила дыхание.
- ДВА! - её попа разверзлась под натиском плага.
- ТРИ! - сфинктер раскрылся настолько, что, казалось можно просунуть внутрь руку не касаясь стенок.
- ЧЕТЫРЕ! - Алина застонала, мотая головой. Она сейчас сходила с ума от невозможности вытерпеть такое надругательство. Хватала ртом воздух, как рыба пытаясь найти спасение от невыносимой боли в растянутом анусе.
- ПЯТЬ! - она выгнулась дугой, раскрыв рот в немом крике: Её анус был готов вот-вот лопнуть от натуги, а с перевозбуждённой киски потянулась вниз капля её сока.
Сердце у меня бешено колотилось и при виде этой сцены. Алина, казалось, не могла решить, какую из граней ей переступить: боли из оргазма. Трясущимися от возбуждения руками я стал привязывать её лодыжки к её бёдрам. Алина все ещё находилась в предоргазменной агонии, когда я туго связав ей за спиной руки локоть к локтю, привязал их к её лодыжкам и положил её на спину.
Она лежала в совершенно беспомощной позе, открыв моему взору внутреннюю часть бёдер, грудь с колечками пирсинга на каждом соске и изящную шею, в то время как анус её в этот момент полыхал огнём, пытаясь хоть как-то справиться с тем размером, который нещадно распирал его изнутри. Я развел Алине колени насколько позволяла природная гибкость её тела, и зафиксировал их в таком положении верёвкой, обнажив взору беззащитную киску. Накинул петлю на шею, и, пропустив концы верёвки под кроватью, не оставил ей ни малейшего шанса хоть как-то приподнять голову.
Алине не могла найти в себе сил даже стонать. Пламя боли и сладострастия полыхало в её теле, вызывая гримасы страдания и наслаждения на её лице. В эту ночь она хотела полностью отдаться этому желанному чувству: испытывать боль и наслаждение одновременно, истязать свое тело до изнеможения, перехлёстывая приступы нестерпимой боли набегающими волнами возбуждения. Уже сейчас она едва могла перенести ту пытку, которой подверглась её анальная дырочка, а её ненасытное тело уже хотело большего. Алина скулила и изнывала от нетерпения отдать свои ненасытные дырочки на полное растерзание.
В раскрытый рот Алины я вставил кляп, забирая у неё последнюю возможность хоть как-то вмешаться в процесс изощренного сексуального истязания. На соски и половые губки я подцепил жесткие прищепки - Алина только немного вздрогнула и издала тихий стон. Для её киски я подобрал вибратор средних размеров и плавно погрузил его до самого дна в Алину - она трепетно приняла его в себя. Я достал фотокамеру и сделал несколько снимков, после чего достал из текущей киски вибратор и поменял насадку на более крупную, с рельефными выступами и утолщением на конце. Её киска с заметным усердием приняла в себя этот подарок, раскрывшись навстречу красным бутоном. Алина, до конца ещё не оправившись от непрекращающегося анального истязания, снова оказалась ввергнута в пучину сладких мучений. Убедившись, что она с трудом сдерживается под натиском боли я произнес:
- В таком положении ты будешь лежать здесь пять минут, пока тлеет моя сигарета, после чего я потушу её о твой клитор:, - после чего вышел из комнаты.
Алина чуть с ума не сошла от охватившего её возбуждения и отчаяния. Она заерзала на кровати, причиняя своим дырочкам ещё более невыносимы страдания. Её бедный клитор вряд ли смог бы вынести такое надругательство. Прищепки плотно сжимали её соски и половые губки, напоминая о себе при малейшем движении. Киска с трудом переносила глубокое вторжение работающего вибратора, а полыхающий огнём анус доводил Алину до исступления. Каждый следующий миг ей казалось, что её до предела напряженное тело не выдержит и распадётся на тысячи маленьких кусочков.
Накинув одежду, я вышел из дома, обошел кругом и собрал для Алины хороший подарок - букет крапивы. Сигарета заканчивалась и я поспешил к моей пленнице. Когда я вошел в комнату, Алина лежала в той же позе, вздрагивая от малейшего звука. Я поднёс сигарету к её лицу, чтобы она почувствовала запах тлеющего табака. Алина напряглась и приготовилась погрузиться в пучину жгучей боли. Когда я поднёс окурок к её клитору, она задрожала мелкой дрожью не в силах противостоять надвигающейся пытке. Я перенёс окурок к её соскам, давая ощутить жар тлеющей сигареты, после чего опять вернулся к клитору и на краткий миг коснулся его бутона горящим кончиком. Алина вздрогнула и замерла, издавая стон. Я перенёс окурок к груди и так же по одному разу на краткий миг прикоснулся к её соскам. Очень жалко было ранить такое тело, тем более, что её клитор и соски ждала более изощренная пытка:
Я достал из сумки ветвь крапивы и принялся поглаживать им промежность Алины. Она заерзала на кровати, стараясь не то увернуться не то подставляя свою киску под мой букет. Я сорвал один лист, и приложив его к клитору старательно размял. Алину вновь накрыла волна сладострастия, она уже с трудом различала боль и наслаждение. В тот момент её показалось, что в её клитор впился рой пчёл, причиняя её невозможное страдание и наслаждение. Пока она терпела это испытание я отсоединил все прищепки, причинив её соскам и губкам новую порцию терзаний. Острое жжение от крапивы проходит через несколько секунд и я ещё несколько раз старательно разминал крапивный лист о её клитор, раскрытую вибратором киску и соски. Алина, вся в напряжении, лишь шумно выдыхала каждый раз, когда новая порция огня обрушивалась на её истерзанное тело.
