Прошло три недели после событий, описанных в "Бедной Ане".
Я со своим ближайшим соратником сидел в небольшой кофейне в центре Москвы. На улице шёл мелкий дождик, кофе был тёплым, делать нам ничего не хотелось.
Молчание первым нарушил мой соратник...
- Ну что, оберст? Как там Аня?
- Всё в порядке. Ей здорово досталось, но она везучая. Ни единого перелома.
- Неплохо, оберст.
- Скажи честно, Маньячный, я трус?
- Оберст! Откуда подобные мысли?
- Понимаешь, тут многие неприятели говорят, что я не предпринял ни одной попытки ей помочь...
- Ну да! Её там десяток вооружённых отморозков держал, тебя запинали до полусмерти и бросили. Хорошо хоть нам сумел звякнуть. Забей! Общество никогда не поддержит нацистов, если оно живёт по ложным идеалам. Для них лучше терпеть унижения от нелегалов-гастарбайтеров и позволять своим дочерям быть шлюшками у арабских шейхов, чем поддержать нас. А мы-то хотим, чтобы наши соотечественники были счастливы! А они этого понять упорно не желают!
- Да, Маньячный, памятника при жизни нам не видать, - усмехнулся я.
Тут в кармане у меня зазвонил телефон.
- Слушай, оберст, - просипел голос в трубке, - мы поймали тут одну шлюшку из руководства враждебной группировки, что на вас с Аней тогда напала. Давай, подваливай, мы ждём вас на 50-м километре Ярославского шоссе.
- Поехали, Маньячный, - сказал я. - Дело есть.
Мы сели в потрёпанный "Ниссан" и поехали в указанном направлении.
- Оберст, ты уже не паришься по поводу людской неблагодарности? - спросил Маньячный, когда мы ехали по проспекту Мира.
- Нет. Это наши убеждения, - ответил я, подрезая какую-то "копейку". - Пойми, Маньячный, у нас наверху есть очень влиятельные покровители. Им постоянно перекрывают кислород, но они всё равно выпутываются. Они пока не могут прийти к власти, но будь уверен... этот Судный день когда-нибудь настанет.
- Когда?
- Не знаю. Основная масса народа нас не сильно-то и поддерживает. Но в будущем...
- Обидно, оберст, что мы всего лишь шестёрки...
- Забей. Мы всего лишь студенты! Мы даже ВУЗ ещё не окончили! У нас ещё всё впереди! Да и не такие мы и шестёрки... Мы же не рядовые быки... Не парься!.. Давай, лучше взбодрись. Сейчас мы хоть отыграемся. Где-то через час мы свернули на просёлочную дорогу и подъехали к группе молодых парней, стоящих возле четырёх машин.
- Привет, оберст!
- Салют! Где шлюшка? В сторожке?
- Да. Пошли. Что с ней сделаем? Изнасилуем и прикончим?
- Там посмотрим.
В сторожке на полу лежала связанная девушка в белом купальнике. На вид она была мне ровесницей, я готов был спорить, что она ещё не разменяла второй десяток.
- Начинайте! - приказал я.
Один из парней взял мизинец девушки и засунул в тиски, после чего крепко закрутил. Раздался неприятный хруст и дикий вой через кляп.
Я подошёл к ней и присел на корточки.
- Какие чудесные локоны, - подумал я. Не в силах совладать с собой, я дотронулся рукой до её вспотевшего лба и откинул назад прядь её роскошных волос. На душе стало пакостно. Года два назад у меня была подруга с такими же чудесными волосами. Я её искренне любил, забрасывал дорогими подарками и в буквальном смысле слова носил на руках. Но она меня бросила. Променяла на какого-то придурка из заштатного института. У него не было ни ума, ни способностей, ни любви к ней. А я её любил. Аню сейчас я люблю далеко не так. Но она меня бросила и начала кадрить того парня. Он на неё нуль внимания. А я от отчаяния пошёл в нацисты, где и выслужился за два года... Руки по локоть в крови, презрение и ненависть окружающих и практически никаких шансов на победу. Ладно. Я постарался отогнать от себя эти мысли.
- Что, попалась? - спросил я девушку. - Мне следует тебя убить, но я могу дать тебе шанс выжить. Хочешь? Пленница кивнула.
- Хорошо. Ты должна перенести всё, что мы с тобой сделаем, а потом убраться из России навсегда. Ясно? Повторный кивок.
- Несите её.
Девушку вынесли из сторожки.
Для начала её привязали к толстому дубу.
- Итак. Пытку для Ани с водой разработала ты. Это я знаю. Посмотрим, как ты сама это вытерпишь. Я не такой идиот как ты. 10 литров тебе не осилить. Удержи в себе только 3.
В руках моих подчинённых появились шесть бутылок воды по 0,5 литра.
Девушка была напугана до смерти. Она послушно выпила всю жидкость, не поморщившись. Мы стояли и ждали.
Прошло минут 15. Пленница проявляла явные признаки беспокойства.
Она пыталась ёрзать, но верёвки достаточно крепко держали её. Правда, расцарапать в кровь спину она-таки умудрилась. Пальчики её ног судорожно сжимались и разжимались, на лбу выступил пот. Она слегка постанывала. Кляп её в рот никто повторно не всунул... даже начни она кричать, никто не услышит.
- Слушай, оберст, - взмолилась она. - Сколько мне ещё терпеть?
- Как ты приказала Ане. Час. Ни минутой больше.
Девушка замолчала.
- Правда, ты не заслуживаешь права спокойно стоять, - сказал я. - Рыжий, она твоя на пять минут.
Один из бугаев с нашивкой на рукаве подошёл к жертве.
Молча спустил с неё трусики и без лишних слов вошёл в неё своим органом.
Девушка задергалась и застонала.
- Помни, ни капли мочи, - сказал я. - Иначе убьём на месте.
Рыжий тем временем кончил и отошёл от жертвы.
- Доктор, твоя очередь, - коротко сказал я.
Студент-медик по кличке Доктор достал набор булавок и приблизился к девушке.
Три булавки он воткнул в половые губы пленницы. Она дико закричала и сделала попытку сжать ноги. Но Доктор спокойно развёл их снова в разные стороны. Бёдра девушки дрожали, она отчаянно боролась с давлением в мочевом пузыре, но боль мешала ей сдерживаться.
Доктор проткнул булавками её нежные соски, воткнул ещё четыре ей в лоб и опустился перед ней на колени.
- Такого оргазма ты ещё не испытывала, сучка, - тихо и без злобы сказал он. После он воткнул булавку её в клитор. Такого нечеловеческого крика некоторым из нас ещё не приходилось слышать. Впрочем, я слышал и не такое. Потом под каждый пальчик её ножек Доктор также загнал по иголке.
- Слушай, оберст, - сказал мне Рыжий, - а ведь сучка не ссыт. Хочет жить.
- Ничего, - ответил я. - Ещё не вечер.
- Ну да, - усмехнулся Рыжий. - Только шесть часов.
Я пропустил колкость мимо ушей.
Тут Доктор воткнул ещё одну булавку девушке в клитор.
Она дёрнулась всем своим прекрасным телом, пальчики её ножек судорожно сжались, отчего иголки ещё глубже вогнались ей под ногти. И тут из неё потекла маленькая струйка мочи, которая тут же превратилась в мощнейший поток, который снёс две булавки, торчащие из клитора. Пленница охнула и потеряла сознание.
Через минуту её привели в чувство.
- Ты обоссалась. И должна умереть, - сказал я. - Но у тебя есть ещё один шанс. Воспользуешься? Девушка кивнула.
- Хорошо. Полежи-ка 25 минут на муравейнике.
Девушку положили на муравейник, предварительно разворошив его.
После ей раздвинули ноги и намазали промежность мёдом.
Такого крика этот лес, по-моему, ещё не слышал.
Наша жертва металась по земле, истошно кричала, но не могла совладать с насекомыми.
Впрочем, 25 минут она выдержала. После её окатили кипятком, чтобы уничтожить муравьёв. Нежная кожа пленницы покрылась волдырями.
- Всё, теперь все желающие могут её отыметь, - сказал я. - Только презервативы оденьте, а то ещё вычислят нас.
Следующие 20 минут была оргия. Бедную девушку отымели во все щели и дыры.
После её окунули в речку, чтобы смыть сперму и уничтожить улики.
- Убить её? - спросил Рыжий.
- Нет, пусть живёт, - ответил я.
- Ты что, оберст! Она же нас сдаст!
- Никогда. Ей этого урока хватило. Ты же уедешь из страны? - спросил я у неё.
Пленница быстро-быстро закивала головой.
- Хорошая девочка. Ты же нас не сдашь? Учти, сдашь, мы тебя из-под земли достанем. Жертва отрицательно завертела своей красивой головой с роскошными локонами.
- Ладно, поехали.
На Ярославское шоссе выехали пять машин. Из одной из них выкинули еле живую хорошенькую девушку в разорванном купальнике. Она упала на обочину и замерла. Но она осталась жива, это я знал точно. Четыре машины поехали в целях конспирации к Сергиеву Посаду, а мы с Маньячным поехали прямо к Москве.
- Слушай, оберст, - обратился ко мне соратник, - ты её не убил потому, что она похожа на ту твою несчастную любовь? На эту...
- Стоп, - перебил я его. - Не называй её имени. Мне это больно.
- Ты что, всё ещё её любишь?
Я лишь слабо кивнул.
- А как же Аня?
- А что Аня? Ты меня упрекаешь?
- Никогда в жизни, оберст. Ты же мой учитель. Скажи, а зачем ты её не убил? Только из-за сходства с этой...м-м-м...девушкой?
- Нет, не только. Она же нас всё равно не сдаст. А я хочу дать ей то, чего у нас с тобой никогда не будет, чего общество нам никогда не позволит.
- Что именно?
- Второй шанс...
