В жизни он был Зверем. И именно это возбуждало меня неимоверно, когда его тело извивалось на дыбе, а из груди его вырывались даже не стоны, а хриплое рычание. Когда его же собственный фирменный ремень из крокодиловой кожи охаживал его беспомощно вздрагивавшую задницу.
Я любила заходить к нему на работу. Там, на своей фирме, это был настоящий король. Мне нравилось смотреть как он распинает нерадивых работников, украдкой бросая время от времени на меня испуганно-извиняющиеся взгляды. Мне нравилось наблюдать как его секретарша - молодая длинноногая блондинка с идеальной фигурой - пытается всеми силами привлечь внимание своего красавчика-шефа. Она трясла перед его носом великолепной грудью, поправляя бумаги на его столе, виляла роскошным задом, цокая каблучками по кабинету и только что не ложилась с распахнутыми ногами на стол. Каждое ее движение говорило: "Вот же я! Куда ты смотришь? Ведь я моложе, красивее и так хочу тебя!". Глупышка, знала бы она чем ей это грозит - у меня пару раз возникала мысль приказать ему привезти ее к нам в гости на экшн. Может когда-нибудь и прикажу - забавно было бы посмотреть как этот роскошный зад обагрят кровавые полосы, а пизденка - наверняка такая же белокурая, как ее пустая головка - будет разорвана вибратором или даже дубиной моего раба.
Но больше всего мне нравилось, когда приезжали его партнеры. Тогда ему приходилось врать, представляя меня то своей партнершей, то приятельницей из смежного бизнеса - и он знал, что будет за это наказан. Его голос только неимоверным усилием воли оставался спокойно-деловитым, взгляд становился безумным, а в шикарных брюках начинал набухать бугор.
Вот и в тот раз, принимая гостей из Германии, он крутился между ними и мной, как вошь на сковородке. Гости хотели кабак и сауну, а мой Зверь уже почти рычал от нетерпения и желания их сплавить, понимая, что в этот раз ему достанется по первое число, и что каждая минута общения с гостями, каждое ложное слово, сорвавшееся с его уст, отразятся на его спине и заднице багровыми рубцами, заставляющими его морщиться потом несколько дней, усаживаясь в свое начальническое кресло.
Отправив, наконец, партнеров в сауну со своим заместителем, а секретаршу почти насильно вытолкав за дверь, он опустился передо мной на колени: "Госпожа желает сразу домой или вначале заехать поужинать?". Конечно, мы поехали ужинать. У меня было настроение устроить Варфоломеевскую ночь, а ресторан давал возможность моему почти идеально вышколенному рабу совершить еще пару-тройку прегрешений. В этот вечер судьба была на моей стороне - какой-то подвипивший "джентельмен" навязчиво приглашал меня танцевать, из-за чего и был спущен Зверем с лестницы. О, наказание за столь вопиющее нарушение спокойствия в приличном заведении должно было быть ужасающим! И когда пелена гнева стала спадать с глаз Зверя, а адреналин в крови уступил место осмыслению происшедшего - понимание перспектив сегодняшней ночи зажгло огонь страха в его прекрасных глазах. Сунув официанту мзду за беспокойство, он на явно подрагивающих ногах вернулся к столику. Есть он больше не смог, только нервно отпивал минералку из высокого бокала. Как он был красив в свете свечей - ужас смешивался с возбуждением и плескался в его глазах, заставляя зрачки становиться огромными и глубокими, пальцы, нервно крутящие ножку бокала, дрожали... Я чувствовала, что ему не терпится уйти, но медленно и спокойно доедала великолепный десерт - пусть понервничает, предвкушение - важная часть наказания.
Уже в машине, по пути к дому, сжав пальцами руль, как будто именно от него зависело его спасение, Зверь попытался облегчить свою участь, чем порадовал меня несказанно. Еще бы - такой повод для ужесточения грядущей пытки. Если вы думаете, что он попытался выклянчить пощады или просить прощения, то вы ошибаетесь. Нет, мой Зверь не таков и именно за это столь ценен.
"Госпожа, - произнес он неслушающимися губами. - Ведь этот пьяный придурок сам виноват. Я поступил правильно, спустив его жирную задницу с лестницы!".
О, как убедительно это было произнесено, с каким великолепно сыгранным спокойствием! Как я люблю эту искорку бунта, несломленности, вспыхивающую в Звере именно тогда, когда уже кажется, что он совсем сломался! И ведь знает, мерзавец, что будет наказан за это еще сильнее! И это постоянно подстегивает меня в попытке выяснить - где же его грань, можно ли вообще его сломать?
Дома, раздев меня и приготовив мне ванну, Зверь переоделся сам и предстал передо мною во всей своей красе: изящный кожанный ошейник, скрытый до этого момента под глухим воротником рубашки, колечки в сосках и крайней плоти, стянутые тонкими золотыми цепочками. Его эрекция была столь сильна, что казалось, что цепочки не удержат эту рвущуюся на свободу плоть и разлетятся маленькими золотыми брызгами по белоснежному ковру. Снять их, что-ли...
Пристегивая его к дыбе, я каждый раз засматривалась на контраст кажущихся тонкими и непрочными ремешков на руках и ногах и сильного мужского тела, играющего напряженными мышцами, пробующего на крепость неподатливую кожу ремней. Но пара оборотов электролебедки - и напряжение перестало быть игрой. Теперь эти мускулы пытались бороться с натяжением стальных цепей, с болью, рвущей суставы. Так, оставим на этом уровне - когда уже больно, но можно терпеть. Моя рука нежно пробежала по хвостам плети - Зверь насторожено следил за ней, пытаясь угадать, куда придется первый удар. Непорядочек - глазки надо бы закрыть. Прилаживаю наглазники - мышцы напрягаются еще сильнее, вздуваются буграми, кажется, что никакие цепи не справятся с этой мощью отчаяния. Свист плети и - бью мимо. Это тоже любимый момент - на лице Зверя сменяется целая гамма чувств. Но со следующего удара принимаюсь за дело всерьез - плеть гуляет и впивается в каждую клеточку обнаженного трепещущего тела. Пока еще ласково, оставляя только легкие розовеющие полосочки, но мы-то знаем, что это только разминка. Следующим номером - короткий стек с широким треугольником шлепалки. Зря, кстати, недооценивают этот кажущийся безобидным дивайс - в умелых руках он будет пострашнее плетки. А уж на свои ручки я не жалуюсь...
Зверь извивается под жалящими ударами, как змея, тело блестит от выступившего пота - как сладостен запах свежего мужского пота, насыщенного болью и страхом... Но крепко сжатые губы говорят мне, что надо сменить инструмент - иначе я не услышу столь сладостного мне звука, рвущегося из нутра истерзанного мукой тела. Розга - старо, как мир, и столь же действенно. Против этого простенького, гибкого прутика не устоит даже очень сильный зверь... Злой свист разрезает воздух и вот уже первая отметина взбухает на судорожно сжавшейся ягодице. Рядом тут же ложится вторая, третья...десятая... Я кладу их аккуратненько, вычерчивая красивую решеточку на спине и попке, сочащуюся алыми струйками в местах пересечения. Четче, теснее - и вот уже ажурная кровавая сеточка покрывает гладкую доселе кожу. Изо рта моего Зверя раздаются хриплые стоны, дыхание его стало частым и прерывистым. Устремленная вверх багрово-красная головка его члена сочится прозрачной слезинкой. Нам пора снять трепещущее тело с дыбы и уложить на специально подготовленный стол, щедро посыпанный солью. Скрип зубов, явственно раздавшийся в комнате и крупная дрожь, сотрясшая тело Зверя, стали мне наградой за эту изуверскую идею.
Креплю руки и ноги, ремнем плотно перехватываю грудь и бедра - игры сейчас начнутся серьезные, поэтому сильно дергаться рабу позволено не будет. Он тоже понял это по натяжению ремня и прерывистый полувздох-полустон, полный ужаса и отчаяния вырвался из его губ. Я сняла повязку с его глаз - уж больно сладко видеть плещущийся страх, смешанный с нарастающим возбуждением. Пусть посмотрит, что я приготовила сегодня. Подкатываю маленький столик поближе, чтобы Зверь мог в подробностях рассмотреть уготованные ему муки. Электрический приборчик с присоединенным к контактам крокодильчиками, крутящимся зубастеньким колечком, железным уретральным катетором (взгляд, наткнувшийся на это орудие, подергивается влагой - мой раб знает что такое удар током в уретре). Тонкие веревки для генитального бондажа, иголки, страшные медицинские инструменты, поблескивающие своими стальными боками, ножи, свечи... да мало ли чего может поместиться на таком столике. Снова закрываю глаза повязкой - полученных впечатлений ему пока достаточно. Закуриваю - услышав клик зажигалки и почувствовав запах дыма, Зверь вздрагивает всем телом, кожа на груди натягивается, проявляя свежезажившие ожоги, полученные им в прошлый раз. Тогда он знатно рычал - но не будем же мы торопиться, не правда ли?
Продолжение следует...
