Это была соседка моей бабушки, толстая старуха, лет под 80, с огромными грудями и необъятной задницей. В то лето, после восьмого класса, я гостил у бабы Лены в деревне. Своей бани у нее не было и мы ходили к ее соседке бабе Кате. Она жила одна, муж лет десять назад умер, а дети разъехались и лишь изредка наведывались к ней. Порой, я ловил на себе какой-то странный ее взгляд, но не придавал этому значения, считая, что она просто тоскует по внукам. В тот день мы вернулись из леса уже затемно и порядком устали. Когда к нам зашла баба Катя и позвала в баню, моя бабушка отказалась, сказав, что устала и сразу ляжет спать, а мне захотелось полежать на полке в хорошо натопленной баньке, расслабиться и я пошел. Я больше часа парился и мылся. Всю усталость как рукой сняло и под конец я с наслаждением подрочил свой уже внушительный член, вспоминая, как я недавно стал мужчиной, трахнув после выпускного свою одноклассницу. Когда я удовлетворенный собирался выходить, вдруг открылась дверь и вошла голая баба Катя. Я от неожиданности налетел прямо на нее.
Она обхватила меня руками и крепко прижала к себе, буквально впечатав меня в свой жирный живот и большие обвисшие груди и мне ничего другого не оставалось, как обхватить ее руками, но моих рук не хватило, что бы объять ее телеса. Конечно, я уже видел ее и бабушку голой, когда подглядывал за ними в бане, а так же других взрослых женщин подглядывая в туалетах и раздевалках, но так близко было впервые. Она прижалась к моему уху своими жаркими губами и с волнением и предыханием зашептала, что пока жили с мужем, он ей по несколько раз на дню подол на спину заворачивал, и по долгу трахал то в пизду, то в жопу; что после смерти мужа ее никто не ебал, что она истосковалась по горячему мужскому члену, что уже несколько раз подглядывала за мной и в бане и на речке, где я купался голым; и что сегодня, когда увидела как я дрочу, не выдержала и решилась упросить меня хоть разок ее поебать. Еще шептала, что никогда никому не расскажет и, что в этом нет ничего стыдного, когда все по обоюдному желанию.
От таких слов и невероятного обилия пусть старушечьего, но ЖЕНСКОГО тела, мой член напрягся и уперся в ее пухлый лобок с редкими седыми волосками. Меня не нужно было долго уговаривать и я сказал, что сделаю все, что она попросит. Она радостно запричитала и начала беспорядочно целовать мне лицо, шею, плечи, грудь, живот. Она с кряхтением опустилась на колени и, жадно заглотив мой член до самого основания, начала выдаивать его своим морщинистым ртом. От таких небывалых ласк, мне показалось, что мой ствол еще больше вытянулся и стал толше. Обсосав моего дружка, баба Катя сказала, что в ее пизде мне будет не уютно, так как она у нее слишком большая и без ебли стала дряблая и обвислая, а вот задница ее мне будет в пору. От таких перспектив меня бросило в жар. Что бы женщина, пусть и старуха, сама просила выебать ее в жопу!?
Об этом я не мог и мечтать! Баба Катя встала на четвереньки, повернулась ко мне своим огромным задом. Намылила рукой отверстие прилично разработанного ануса и раздвинув до предела валуны ягодиц сказала: "Поеби меня скорее! Не могу больше терпеть!". Я пристроился между ее широко раскоряченных ляжек и со всего размаху задвинул своего дружка ей в задницу. Член вошел как по маслу на всю длину, а баба Катя издав не то стон, не то крик, затряслась в оргазменных судорогах. Она по-старушечьи запричитала, прося затрахать ее в жопу до смерти. Я начал быстро двигаться в ее горячей и просторной прямой кишке. По началу я думал, что ничего сверх естественного я не почувствую. Ее анус был сильно растянут и до его дна я так и не доставал, как ни старался. Как потом рассказала баба Катя, у ее мужа был очень большой член, мужики так и называли его в шутку: "Трехногим". Да и после его смерти она частенько засовывала себе глубоко в зад толстенный черенок от лопаты и по долгу шуровала им там пока не падала в изнеможении.
Когда у старухи прошли первые волны оргазма, она решила показать все на что способна ее ненасытная жопа. Ее анус в одно мгновение преобразился, он как бы ожил, запульсировал по ширине и по глубине. У меня просто перехватило дыхание от невероятно острых и сладостных ощущений. Ее прямая кишка то до сладкой боли сжимала мой член по всей длине, то сжатие волной пробегало по всей длине ствола, то начинала массировать только головку, то начинала обсасывать и затягивать ее так, как не всякая опытная минетчица сделает ртом. Хотелось бесконечно долго испытывать это наслаждение, но по неопытности лет я не умел еще себя контролировать и уже минут через пять начав бешено колотиться о мягкие подушки ягодиц я обильно кончил. Почувствовав, как ее зад заполняет молодая сперма, баба Катя затряслась, завыла во весь голос и начала, как молодая вилять своей большущей жопой, продолжая прямой кишкой выдаивать мой конец до последней капли. Ее огромные груди свисали до самого пола и колыхались как два полных коровьих вымени.
Кончив, мы повалились на пол и я, так и замер на этой мягкой живой "перине", со вставленным в хлюпающий анус членом. Когда минут через двадцать я очнулся, баба Катя все так же лежала подо мной безвольной белой горой. Член уже выскочил из ее попы и уютно пристроился в ложбинке между ягодиц. Ее обрамленное седыми, слипшимися от пота, волосами лицо казалось необычайно помолодевшим, а на ее губах замерла блаженная улыбка хорошо выебанной женщины. Я провел рукой по ее потным белым ягодицам и они заколыхались как большой белый студень. Вид этой здоровенной колышущейся жопы так меня возбудил, что мой член мгновенно напрягся. Я раздвинул жирные старухины ягодицы и загнал свой ствол в скользкий от спермы анус. Баба Катя тут же очнулась, сладостно застонала, заохала и начала свою искусную игру мышцами ануса. Это было просто фантастично! На этот раз я продержался минут десять и снова выплеснул все до капли в ее бездонный зад. Мы кончили вместе, она снова с рыданиями и криками.
С этого дня баба Катя стала все чаще жаловаться моей бабушке на свое здоровье то на сердце, то на ноги, то на спину и просить ее, чтобы отпустила меня к ней помогать. Бабушка ни о чем не догадывалась и, конечно же, не отказывала своей соседке и старой подруге. Сделав все дела в бабушкином хозяйстве, я шел к бабе Кате. Она запирала ворота и двери, и начиналась оргия. Я трахал ее, где хотел, как хотел и куда хотел. Она великолепно отсасывала, искусно дрочила мой член зажимая между огромных мягких грудей, между ляжек, под мышками, между ягодиц. Несколько раз я пробовал трахнуть ее в пизду, но та действительно была невероятных размеров, дряблая и обвисшая, и никаких ощущений не приносила. По просьбе бабы Кати я засовывал в нее руку, она легко входила по локоть, и пальцами массировал ей матку, от чего она очень бурно и долго кончала! В основном, мы, конечно же, занимались анальным сексом, в этом она была не превзойденная мастерица, не смотря на свой преклонный возраст.
Она это делала так, что мне всегда хотелось еще и еще. Она научила меня контролировать себя и теперь я мог по долгу наслаждаться ее бесподобной жопой не кончая, доводя ее и себя до беспамятства. Когда мы отдыхали после очередного безумного анального траха, баба Катя рассказала мне, что анальным сексом она занимается с 10 лет.
В начале 30-х она с матерью и еще шестерыми младшими братьями и сестрами жили в Поволжье. Отца убили в гражданскую и они кое-как перебивались с хлеба на воду.
В тот год случился неурожай и вся семья могла просто умереть с голоду. Единственным выходом было зарабатывать на пропитание своим телом. Мать, изможденная каторжным трудом, как не пыталась, не могла уже никого привлечь своими женскими "прелестями", даже в рот ей никто не хотел давать. Вся надежда была на старшенькую Катеньку. В свои 10 лет она была крупным и уже вполне сформировавшимся подростком. Все ей давали лет 14-15. Мать растолковала и показала ей, как смогла, не хитрые женские премудрости по удовлетворению мужиков. Строго настрого наказала ни кому не позволять прикасаться к передку, а попку сама ей растягивала намыленными пальцами и два дня заставляла ее ходить то с толстой свечкой, то со скалкой в попке. По началу было очень больно, но с каждым разом становилось все легче и легче. Мать научила Катю тереть себе передок в это время. Это было приятно и отвлекало от неудобства в попке. На третий день, когда попка немного растянулась и впускала в себя три намыленных маминых пальца, мать пошла искать на вокзале, у кабаков и просто на улице мужиков желающих нежного девичьего тела, но с одним условием, что ебать будут только в попу или в рот.
Желающий нашелся к вечеру, мужик лет за 60, с коротким, но толстым членом. Уговорились за две буханки ржаного хлеба и пару килограммов пшена.
Мать привела его в их каморку с единственным топчаном. Вывела и раздела Катю. Мужик удовлетворенно хмыкнул и мать, намылив дочке дырочку ануса, и перекрестив, ушла за занавеску, где на полу сидели остальные шестеро голодных малышей. Мужик разделся, взял в руку свой член и сказал, чтоб пососала. Катя впервые видела голого мужчину, но помня наставления матери подошла, встала на колени и взяв член в руку начала лизать, как леденец. Член стал твердым, но в размере почти не увеличился. Катя всунула его себе в рот и неумело зачмокала губами. Мужик застонал и, оторвав ее от себя, сказал лечь на топчан. Катя послушно легла на живот и раздвинула ножки. Одной рукой она раздвигала свои ягодички, другой - начала тереть писечку, заодно и прикрывая ее.
Мужик навалился на нее сразу всем телом и довольно ловко стал запихивать свой ствол ей в попку. Подготовленный анус не долго сопротивлялся умелому натиску и вот уже весь член находился в ее попке. Живой, теплый и упругий член был намного лучше свечки и скалки. Когда мужик начал двигать членом, по спине Кати побежали сладостные мурашки, ей стало очень тепло и приятно и что бы продлить это чувство она инстинктивно начала двигать попой навстречу входящему члену. Мужик провозился на ней минут десять, и эти десять минут были первыми минутами ее женского счастья. Когда мужик спустил ей в попку и слез с нее, ей стало жалко, что все так быстро закончилось. Ей этот так понравилось, что она готова была теперь заниматься этим весь день и всю ночь. Мужик вытащил из мешка две буханки вкусно пахнущего хлеба, мешочек с крупой, положил все на стол, оделся и ушел. Мать, со слезами на глазах, бросилась утешать дочку, но та наоборот начала успокаивать мать, говоря, что ей и не было больно и, что она готова прямо сейчас встретиться еще с кем-нибудь. Мать обнимала ее и просила прощенья. Катя тоже обнимала мать и была счастлива вдвойне, первое - что теперь она, как взрослая, может помогать матери и младшим братьям и сестрам, и второе - что она открыла для себя новый необъятный мир наслаждений.
