Эта история на половину - правда, а наполовину - нет. В любом случае, чтобы никого не обидеть, автор изменил имена персонажей. Так что, любые совпадения имен являются абсолютно случайными.
Эта история случилась летом ... года. У меня была любимая девушка Оля. Наши отношения продолжались уже четыре года с переменным успехом, но к текущему моменту они уже практически прекратились, ограничиваясь лишь редкими поездками и прогулками в обществе наших общих друзей. И вот однажды пригласила нас к себе на день рождения одна общая знакомая, и там я увидел Оленьку. Она пришла на день рождения в обществе молодого человека, которого всем представили как Пашу. Хоть я и не смел рассчитывать на иное, но все равно был в шоке. Как я уже писал, наши отношения давно перетекли в другую форму, но я продолжал ее любить и крайне болезненно воспринимал всяческие рассказы и намеки на ее увлечения. Весь день она провела с Пашей. Чем больше солнце клонилось к закату, тем больше мое настроение катилось куда-то в низ. Вот всем уже пора домой, и мы разъезжаемся кто куда. Я вместо того, чтобы отправится спать, решил поехать к Оле, дабы в очередной раз попробовать поговорить с ней.
Я не мог просто так потерять ее и все еще питал надежду, что мы сможем вернуть старые добрые времена. В страшно подавленном настроении я нерешительно стоял у дверей ее квартиры, не зная как начать разговор. К тому же я боялся, что она уже легла спать, и я могу ее разбудить. Так промаявшись некоторое время, я все-таки решился и нажал кнопку звонка. Дверь к счастью открыли сразу, значит, она не спала. Увидев, как у нее помрачнело лицо, я успел пожалеть, что приехал. Вторично я успел об этом пожалеть, когда увидел улыбающееся лицо Паши на кухне. В голове у меня просто помутилось, но я вежливо со всеми поздоровался и завязался непринужденный разговор, если можно так сказать. Так мы просидели часов до трех ночи, пока Оля не заявила, что уже поздно и мне пора уезжать, а им с Пашей пора баиньки. После не продолжительной дискуссии, Оля сказала, что если я такой дурак, то я могу оставаться. Я остался, а Оля отправилась стелится.
Через пять минут пьяный Паша уже лежал в постели и Оля начала раздеваться. У меня просто упала челюсть. Я не мог понять, как девушка, которую я люблю, может раздеваться, что бы лечь в постель к другому мужчине, спокойно глядя мня прямо в глаза. Меж тем она разделась и залезла под одеяло к Паше, а я все так же стоял, как дебил и пялился на эту сценку. На мое жалкое козлиное блеяние Оля отреагировала просто: она откинула одеяло и стянула трусы с Паши, и своими нежными губами взяла его член в рот. Я видел, что Паше эта ситуация не слишком приятна и он больше притворяется пьяным, чем является на самом деле. Но тут его член предательски зашевелился и начал наливаться силой. А Оля тем временем продолжала смачно ласкать его головку языком. Как в ступоре, я присел на корточки, чтобы посмотреть Оле в глаза, так как все происходящее начало напоминать бред сумасшедшего.
Оля невозмутимо встретила мой взгляд, продолжая языком нежно щекотать уздечку Пашиного члена. Так, не отрывая глаз от меня, она плавно перешла на его яички, периодически сглатывая слюну, и слизывая прозрачные капельки, которые регулярно выделялись из уретры Паши. Тем временем, видимо устав прикидываться пьяным, Паша начал постанывать и вскидывать своим задом. Наконец он застонал как-то по-особому, и из его члена вырвалась шикарная молочная струя, которая тяжелой плетью упала на лицо Оли. Оля ловко нанизала свои губки на член Паши и начала энергично заглатывать сперму, не отрывая при этом от меня своего взгляда, который приобрел какой-то загадочный оттенок. Я видел, как сперма Паши густыми струйками тяжело стекает из уголков ее губ. Она мягко улыбнулась и своим игривым язычком облизала их.
Затем она ласково потрепала член Паши и провела язычком от корня до головки - Паша вздрогнул. Странное это было зрелище: сексуальная девушка, глядя неотрывно в глаза одного парня, довела другого до оргазма, доставив ему неземное удовольствие, а он лежит, как бревно, прикидываясь не то пьяным, не то спящим. Затем, моя любимая Оля села на корточки и, покачиваясь в такт какой-то только ей слышимой музыке, начала с ленцой пантеры стягивать с себя ночную рубашку. Это было фантастическое зрелище. Я был весьма и весьма не равнодушен к ее шикарной фигурке: необычайно широким бедрам, необычайно крупным (и совсем не отвислым, как это можно было ожидать) грудям и необычайно тонкой талии. Ее гитарообразная фигурка ни когда не оставляла меня спокойным. И тут, к своему стыду, я банально возбудился.
Тем более что после Оленьки в течение полугода у меня совсем не было женщин. Рубашка полетела в сторону, туда же улетели ее любимые трусики а-ля шортики. И тут начался спектакль. Все также покачиваясь, и глядя прямо мне в глаза, Оля мягко взяла свои груди в ладони и начала их массировать. Боже мой! Она же возбуждена до предела: ее соски мгновенно вскочили, как стойкие оловянные солдатики. Она привалилась к спинке дивана и широко развела свои бедра, что бы всем была лучше видана ее набухшая пипа. Ее левая рука скользнула между бедер и ласково коснулась маленького язычка, что предательски торчал меж складок ее сладких губок. Ее стон прозвучал для меня как команда: я словно сомнамбула подошел к дивану, встал на колени и, склонившись перед Оленькой, прикоснулся своим языком к моему малому собрату.
О этот чудный вкус! О этот восхитительный запах! О эта нежная кожа! Как давно я был этого лишен. Мгновенно моя слюна смешалась с ее влагой, и я жадно начал пить этот нектар богов. Да именно нектар. Амброзию. Ибо я уверен, что только этот напиток может дать мужчине все: здоровье, долголетие, счастье, любовь. Мой язык бегал от заднего прохода моей Оленьки до верхней арочки, где сходятся ее большие губки, стараясь, чтобы ни одна капля драгоценного напитка не прошла мимо и не затерялась в безвестности. Я мягко проводил язычком через середину ее пипы до самого клитора, раздвигая ее горячие малые лепесточки; затем я спускался в низ по гладкой бархатной коже в том сладостном промежутке, что разделяем малые и большие губки. Я словно землекоп пытался подкопаться под эти складочки ее больших губ.
Естественно, мои манипуляции не могли оставить Ольгу равнодушной - ее уже просто начало трясти от страсти. Как не смешно, но и Паша не остался равнодушным: я ощутил, подрагивание и прогибы дивана рядом с нами и, скосив глаза, увидел, что он стоит в полной боевой готовности, а Оленька взахлеб заглатывает своим ротиком его член. Разогнув спину, я увидел, что глаза Оленьки уже полны сексуального безумия. И тут же, как по закону сообщающихся сосудов это безумие захлестнуло и меня: своей левой рукой я рывком расстегнул шорты и придвинулся к Оленьке, направляя свой член в ее пипочку. Легкое щекотание волос по моей головке, электрический удар влажных, раскаленных губок и вот я проваливаюсь в сладострастную глубину. Невольный крик вырвался из наших с Оленькой губ, она обхватила меня правой рукой и рывком надвинулась на меня.
Словно безумные мы начали дергаться друг другу на встречу и обратно, громкие чавкающие звуки, как громом огласили комнату. Я понял что умираю, и решил, что об этой смерти можно было только мечтать: в момент наивысшего удовольствия в объятиях моей любимой Оленьки. Какое-то звериное рычание вырвалось из моей груди, и я почувствовал, как бьются в Оленьке освобожденные струи. В тот же момент, как по команде, начал кончать и Паша. Так как его член находился практически перед моим лицом, я в подробностях видел, как его головка мгновенно разбухла и побагровела, и из нее рванули струи его спермы. Они плескали и плескали на лицо любимой Оленьки, заливая ей глаза, попадая в открытый рот, ударяя в спутанные волосы. Странно, но я не испытывал и не капли ревности, а лишь загадочное, всеохватывающее чувство нежной и ласковой любви.
Мертвая тишина повисла в комнате. Мы застыли, словно пытались удержать, остановить прошедшие чудные мгновения. Но вот раздался первый Олин вздох, мой член с легким всхлипом выскользнул из Олиной пипочки. "Гм. Кажется, нам надо выпить" - сказал Паша и босиком пошел на кухню, оставив нас с Олей наедине. Оленька смущенно смотрела мимо меня, старательно отводя свой взгляд. Снова повисла тягостная тишина, но наконец-то показался Паша с пивом в руках. Мы молча выпили, Оленька пошла на кухню приготовить бутерброды, Паша решил залезть в душ, а я остался в комнате, чтобы обдумать ситуацию. Я, как ребенок, не мог решить, хорошо ли мы поступили, и что это все значит. Так углубившись в свои мысли, я не скоро обратил внимание на то, что почему-то бутерброды задерживаются. Я надел шорты и, ощущая легкое беспокойство, отправился на кухню.
От открывшейся картины я чуть не расхохотался. Забытые бутерброды небрежно валялись на кухонном столе. Паша сидел на маленьком стульчике абсолютно голый, а Оленька в одном лишь кухонном переднике, сидя к нему лицом верхом на его коленях, медленно и не спеша то подымалась, то опускалась на его толстом члене. Только закрытые глаза и тяжелое дыхание выдавали ее состояние. С каким-то озорным чувством я подошел к ним и мягко обнял любимую Оленьку сзади, положив ладони на ее нежную грудь. Я тесно прижался к ней и начал покусывать ее за шейку. Оленька вздрогнула и ускорила движения, а вместо тяжелого дыхания из ее рта уже начали вырываться короткие всхлипы. Горячая кровь прилила к моему члену, и он начал шаловливо тыкаться Оленьке в попу: то, постукивая ей по колечку ануса, то, пытаясь залезть ей в пипу вместе с Пашей.
Оленька нежно взяла мой член левой рукой и стала его ласково подрачивать. Я почувствовал, что снова схожу с ума, и, абсолютно не задумываясь, ввел ей в попку свой мизинец. Оленька снова вздрогнула, но только ускорила ласки своей рукой. Я был невольно удивлен, так как раньше всякие попытки проникнуть в нее с черного хода пресекались на корню. Я начал медленно двигать своим мизинцем и вызвал этим у нее тихое поскуливание. Ободренный этим я ввел ей в попу вместо мизинца средний палец, предварительно смазав его стянутым со стола сливочным маслом. Сначала ее попа конвульсивно сдавливала мой палец, словно от страха. Но потом, видимо Оленька успокоилась, попа расслабилась, и мой палец стал проникать в нее без всяких проблем. Понятно, что довольно скоро в попке у нее оказался и указательный, и безымянный палец, а моя любимая Оленька лишь ускорила свою скачку на Паше.
