ДЖЕФФ ДЖЕЛБ
Эвери Паркер стал невидимым. Опять.
Он заметил это, когда пялился на роскошную девицу, катящую к нему на роликовых коньках. Не в силах оторвать от нее плотоядного взгляда, почувствовал, как зашевелился его "игрунчик". А что он мог с собой поделать: девушке лет девятнадцать, подрезанные шорты выставляют напоказ нижнюю половину аппетитных ягодиц, минифутболка едва прикрывает верхнюю часть стоящих торчком девичьих грудок. Легкий ветерок обнажил бы их целиком, но в Венис, штат Калифорния, стоял полный штиль, и густой, тяжелый воздух просто облеплял потные тела, как вторая кожа. Девушке это шло. От пота ее кожа поблескивала и сверкала, словно гладь застывшего под синим небом океана. Паркер мог поклясться, что сквозь мокрую от пока футболку видит не только соски, но и ареолы.
Она приближалась, он улыбался ей, а она, само собой, смотрела сквозь него. Обычное дело. В последнее время он все чаще сталкивался с подобной реакцией, после того, как ему перевалило за сорок. Именно этот рубеж, по его разумению, оказался роковым. У него создалось ощущение, что молодые девушки не желали знаться со зрелыми мужчинами. Напрочь, грубо их игнорировали. Словно проживали на другой планете.
Он даже пошутил на эту тему с одним из своих немногочисленных знакомых: друзей у Паркера не было вовсе, он полагал, что толку от них никакого. "Говорят, что жизнь начинается в сорок лет, - прокомментировал он всеобщее заблуждение Сиду Уотерсону, писателю, на недавнем концерте. - На самом деле в сорок лет мужчины становятся невидимыми... во всяком случае, девушкам".
- Может, вся проблема в демографии, - возразил Уотерсон, - и ты неправильно установил для себя возрастной ценз? Может, тебе пора перестать увлекаться младенцами и обратить свой взор на женщин с деньгами? Это куда лучше, чем зарабатывать на жизнь!
Паркер пожал плечами. Да, молодые женщины превратились для него в навязчивую идею. Однако, нежелание двадцатилетних девушек, которых он только и любил трахать, видеть его на своем радаре только потому, что он вдвое старше их, стало для Паркера неприятным сюрпризом.
- Возьми вот меня, - Сид ткнул себя в грудь. - Я женился на Марианне ради ее денег, а не внешности. Она - не Синди Кроуфорд, моя Мэри. Страшновата, конечно, но зато богатенькая. Поэтому ты можешь представить себе, как я удивился, обнаружив, что в постели она - тигрица. Потрясающая женщина. Посмотри сам... - Уотерсон стянул рубашку с плеча, чтобы показать пять свежих царапин. Паркера передернуло. Откровенно говоря, он не понимал, почему Уотерсон соглашается на такие мучения ради того, чтобы не зарабатывать на жизнь.
- Говорю тебе, лучше нее у меня никого не было, - продолжал хвалиться Уотерсон. - Могу утверждать, что она - лучшая трахальщица во всем мире.
- Не может она быть лучше идеально сложенной девятнадцатилетней.
Уотерсон рассмеялся в ответ.
- Готов спорить, тебе хочется это узнать.
Паркер не сводил глаз с накатывающей на него девушки. Ее внимание не занимало что-то другое, она не пыталась показать, что старается не замечать его похотливости, она просто не видела, что перед ней кто-то стоит. В самый последний момент он успел отскочить в сторону, но они все же соприкоснулись плечами. Он наблюдал, не веря своим глазам, обозлившийся, как ее бровки удивленно взлетели вверх, и она покатила дальше, потирая плечо, словно подумала, что в нее бросили огрызком яблока или чем-то еще.
"Господи, до чего же все хреново", - думал Паркер. Его прошиб пот, не имеющий ничего общего с влажной жарой, окутавшей Венис. Собственно, ради этого эксперимента он и покинул свою маленькую квартирку. Да, конечно, он надеялся, что на берегу будет чуть прохладнее. Но главное, хотел проверить свою новую гипотезу, а набережная Венис представляла собой идеальный полигон. Вот уж где молоденьких девушек хватало с лихвой. Глаз то и дело выхватывал их среди местных жителей, туристов, скейтбордистов, велосипедистов, любителей покататься на роликовых коньках, лотошников и всяческих выродков.
Кстати о выродках. Паркер стал одним из них практически в одночасье. Где-то шесть недель тому назад, когда ему исполнилось сорок. К этому рубежу он подошел без жены, которая могла бы отметить его юбилей банкетом, без подруги, которая прислала бы подарок. Потрахаться, и то было не с кем. Правда заключалась в том, пусть даже самому себе Паркер признавался в этом с крайней неохотой, что успехом у женщин он не пользовался, и так было всегда. Новая одежда, занятия танцами, деодоранты - ничего не помогало. Долгое время он возлагал надежды на женщин своего возраста, но год за годом приносили ему одни разочарования, и он вычеркнул из своей жизни зрелых женщин. Сосредоточился на молодых, значительно более молодых, которые могли ошибочно принять его замкнутость за уверенность в себе. Это срабатывало, иногда, и только с теми женщинами, которые не могли похвастаться опытом общения с противоположным полом. То есть с молодняком.
И вдруг, перевалив за сорок, он стал невидимым для женщин (и девушек) моложе двадцати одного года. На свой день рождения он пошел на концерт в один из безликих, прокуренных ночных клубов на бульваре Заходящего солнца, поглазеть на юных, не признающих бюстгальтеры девушек, которые не сводили глаз с безголосой группы, играющей постсиэтловский грандж, но никогда не слышали ни о "Нирване", ни о "Перл джем". Паркер, наоборот, музыкантов полностью игнорировал, зато наслаждался подпрыгивающими маленькими (а иногда и немаленькими) буферами девушек, танцующих под немелодичные мелодии. И скоро от их телодвижений у него, понятное дело, все встало. Наконец он решил, что пора выбирать подругу на ночь. Пристроился к одной из симпатичных девиц, представился. Она проигнорировала его полностью, сосредоточив все внимание, Паркер в этом не сомневался, на промежности солиста группы.
"Черт знает что, - подумал Паркер, ретируясь к дальней стене шумной комнаты. - Наверное, я для нее слишком стар.
Он пожал плечами: девиц, вроде той, что откликнулась на его страсть, в клубе было, что блох на бродячем псе. Он мог продолжать поиски, пока одна не согласилась бы выйти на улицу и покурить травки. Травка была паршивая, но эти мокрощелки еще не научились в ней разбираться. Так что они обкуривались, он - нет, и мог трахать их в свое удовольствие, когда привозил к себе в Северный Голливуд.
Да только в ту ночь удача отвернулась от него. Пять или шесть девушек, которых ему удалось втянуть в разговор, попросили его отойти в сторону и не загораживать сцену. После такого отлупа ему не осталось ничего другого, как ехать домой и в одиночестве гонять шкурку. Такой вот получился праздник.
Почему его так влекло к молоденьким девушкам? Этот вопрос он задавал себе всякий раз, усаживаясь в кафе на набережной Венис. Он не хотел замечать собственных недостатков. Предпочитал искать ответ в самих девушках. Об уме, разумеется, не могло быть и речи. Черт, да предложение из пяти слов становилось для них подвигом. Его влекли их тела, с которыми не могли тягаться женщины в возрасте.
И, пожалуй, стать, походка. Как они выпячивали грудь, как несли себя на длинных, стройных, загорелых ногах. Они идеальны и сей факт не составлял для них тайны.
В сексе, конечно, до идеала им было далеко. По молодости они не знали, что нужно для того, чтобы ублажить мужчину. Но все равно, лучше такой секс, чем никакого. А теперь именно к этому Паркер и приплыл: даже молодые теперь не хотели иметь с ним ничего общего. И у него сложилось впечатление, что он знал, в чем причина.
Он съел безвкусное пирожное, огляделся в поисках официантки, чтобы расплатиться. Заметил молодую официантку, которая сменила ту, что брала у него заказ. Помахал рукой, чтобы привлечь ее внимание. Но миловидная официантка и не посмотрела в его сторону. "Она проделывает то же самое, - подумал Паркер. - Специально. Игнорирует меня, словно я - человек, которого нет. Невидимка".
Ну и черт с тобой, решил он, вставая. Оставил на столе неоплаченный счет, буквально толкнул официантку, направляясь к выходу, в последней попытке привлечь к себе ее внимание. Но она только ахнула, выронила из рук полный поднос, наклонилась, чтобы собрать разлетевшиеся по полу тарелки и чашки, не подняла голову, не посмотрела на него, даже не выругалась. Он торопливо выскочил из ресторана и зашагал к своему автомобилю.
Что же происходит? К чему это может привести? Выходило, что стал невидимым именно для той возрастной группы женщин, которая только и интересовала его. Он посмотрел на океан и у него возникло желание войти в воду и не возвращаться. Но тут же он увидел потрясающе красивую молодую женщину, которая лежала на животе, загорала, расстегнув лифчик, чтобы на спине не осталось белой полоски. Паркер хмыкнул, снял кроссовки и по горячему песку зашлепал к женщине. Подошел вплотную, накрыл ее своей тенью, в ожидании, что она, как минимум, поднимет голову, посмотрит на него и попросит отойти. А может, заметит бугор на шортах и сообразит, что к чему. Возьмет инициативу на себя. Надеяться-то он мог.
Он простоял целую минуту, потом откашлялся. Она даже не шевельнулась. Может, заснула? Он наклонился, заглянул в солнцезащитные очки, увидел пустые глаза и почувствовал, как спину обдало холодом. Как и другие молодые красивые женщины, она смотрела сквозь него. Паркер опустился на колено, помахал рукой перед ее лицом. Никакой реакции. А затем она выгнула спину, перевернулась, поправив бикини на груди, но уже после того, как Паркер получил возможность полюбоваться ее молочно-белыми грудями и сладострастными коричными сосками.
Он жарко дохнул ей в лицо. Она великолепна, все так, ей двадцать, и она не замечает, что он находится в каком-то футе от ее роскошного тела.
Вот тут Паркера осенило. "Если она действительно не видит меня, - он не мог поверить, что признался в этом даже самому себе, - почувствует ли она мои прикосновения?" Он осторожно протянул руку, прикоснулся пальцем к ее плечу. Она моргнула, но решительно не желала признавать его присутствия. Хмурясь, он погладил грудь, прикрытую тонкой тканью. Никакой реакции! Наконец, сквозь материю он нашел сосок и сильно сжал большим и указательным пальцами.
