Глава четвертая
ДНЕВНИК ФИЛИППА
Проклят стал день вокруг, когда, проснувшись, я услышал внизу ранний щебет голосов. Сны греха, которые приходили ко мне, не должны посещать человека, очищающего благочестием свою душу. Мне следовало бы навсегда запереться в этой комнате от терзающих теперь искушений но я не в силах. Невинность Сильвии призывает меня. Я ее ангел-хранитель, единственный, кто теперь может ее защитить. Мне снился и дядя Реджи: та гадкая спальня в маленьком и злобном домике. Не думай, что можешь заглядывать в умы и сердца даже тех, кто тебе дорог, однажды сказал он. Эти слова горят у меня на языке, точно так же, как горели, думаю, и на его. Пятна на брюках вывести не удастся: я спрятал их в шкаф и больше никогда не одену. Если держать печенье и бисквиты у себя в столе, спускаться придется значительно реже. Но что сделаешь с несчастьями и инцидентами повседневной жизни! Только я подумал об этом, как Сильвия прибежала наверх. Я почувствовал себя спрятавшимся. Папа, ты опаздываешь к завтраку. Ты не спустишься вниз? спросила она. Я сел на кушетку, которую теперь называю "Отчаянье", она прыгнула мне на колени и обняла своими сладкими руками за шею, устроившись нижней и пухлой частью своей персоны как раз на том месте, которое оказалось вчера объектом покушения обеих моих грешных сестер. Сейчас же спущусь вниз, ответил я в растерянности.
Она слишком много елозит, когда говорит. Я с ужасом ощутил под ней движение я имею в виду свое собственное движение, в котором обвиняю Мюриэл и Джейн. Хорошо, папа. И почки, и бекон сегодня отличные все очень вкусно, правда. Ой, какая у тебя щетина, рассмеялась она, отворачиваясь. Зайчик, я еще даже не брился. Сейчас... Я хочу сказать, я иду. Я поднялся следом, ощущая, с возрастающим ужасом, восстание моих частностей, которое она, если бы Небо вняло моим молитвам, могла бы и не заметить или оказаться настолько невинной, чтобы не понять причин такого явления. И в самом деле, взгляд ее несколько опустился, но потом она отвела глаза, как ни в чем не бывало. Губы были полураскрыты. Как она скромна при всей своей веселости! Такие свежие юные губы, такие жемчужные зубки. Молюсь, чтобы они сохранили ее чистоту. Тетя Мюриэл пообещала заказать мне новое платье сегодня же, папа, и еще новую шапочку. Она сказала, что тогда ты купишь мне новые чулки. Правда? Я еще не знаю, должны ли они быть белые, розовые или голубые, или, может быть, даже черные. Тетя Джейн говорит, что темные цвета самые подходящие,
Сильвия щебетала, увлекая меня вниз, куда так не хотелось идти. Сестры ждали меня, как я и боялся. Едва мы вошли в столовую, как обе вскочили и поцеловали меня, к восторгу Сильвии и к моему смущению; обе назвали "милым" и настояли, чтобы я сел прежде них. Джейн развернула салфетку и силой положила мне на колени, а ее пальцы в этот момент скользили по моей незатихшей выпуклости. Ого, что у нас здесь есть! рассмеялась она. Сильвия оторвалась от чая и удивилась словам Джейн. Что до меня, я покраснел. Пальцы Джейн суетились, хотя под скатертью этого было и не заметно. Роза вошла в столовую с миской и, как обычно, поставила ее сбоку на стол. Джейн тут же смахнула мою салфетку на пол и быстро села на место. Роза, дорогая, не поднимешь ли ты салфетку хозяина? Она упала внизу у края стола. Я пробормотал, что дотянусь сам, но чертова горничная настояла и ринулась вперед, как юная газель. Я едва сдержался, чтобы не вырвать салфетку из ее рук. Поступать так перед Сильвией было бы абсурдно, ибо я прежде всего настаивал на подобных обязанностях горничной. Увы, к ужасу моему, рука Розы встретила то, что, Джейн привела к еще большему позору. У нее хватило стыда покраснеть, под стать юным годам и, вскрикнув: "Ой, сэр!" выбежать из комнаты. Что случилось? спросила Сильвия и, позвав Розу, выбежала за ней, даже не спрашивая, можно ли выйти из-за стола.
Боже мой, что вы натворили, наконец? обратился я к Мюриэл и Джейн. Я не хотел с ними разговаривать, но следовало поднять голос. Самец красуется, дорогой мой. Ему вполне подобает такое за тем столом, где он царь, ответила Джейн. Я посмотрел ей в глаза: они не моргнули. За дверью слышался шепот. Ради Бога, приведите обратно Сильвию, я не мог и пошевелиться в таком позорном состоянии, чтобы не обнаружить его при всех, в том числе при Розе, которую решил уволить. Как пожелаете, сэр, саркастически ответила Мюриэл. Сильвия явно пискнула за дверью. Не в силах сдерживаться, я заорал ее имя, и она вбежала сама. Заканчивай свой завтрак и не поднимайся из-за стола, пока я тебе сам не скажу, приказал я, тут же пожалев об этой жестокости, вызвавшей слезы на ее глазах. Тебе бы, Филипп, лучше почаще ее целовать, чем ругать, заметила Мюриэл. Спокойно! сказал я, хотя и много мягче, что меня самого оглушило. Из-за неловкости я не мог есть. Призрак дяди Реджи снова улыбнулся мне. Когда твой папочка вел себя плохо, начала Мюриэл Сильвии через стол, его мамочка запирала его в шкаф, пока он не признается в своих грехах. А давайте запрем его сейчас в шкаф? Мюриэл, не говори глупостей, сказал я и отодвинул свой стул, что оказалось фатальным, потому что обе вскочили и схватили меня за руки.
Сильвия смотрела на нас, закусив губу, но ей все казалось игрой, и она улыбалась. Так меня хитро поставили в положение, из которого, не употребив силы, было не выбраться, ибо они держали за руки крепко и подталкивали вперед. Бедная Сильвия не знала, что и думать, но в конце концов, как я и боялся, победили улыбки ее теток. Плохой, бяка Филипп, пошли, приговаривала Джейн, пока вместе с Мюриэл тащила меня. Открой шкаф, Сильвия... Какая чудная игра прямо с утра! Нет, Сильвия! хотелось мне воскликнуть, но это могло бы смешать ее еще больше. Я выдавил из себя фальшивую улыбку. Увидев это, Сильвия, в свою очередь, рассмеялась и открыла угловой платяной шкаф, из которого давно вынули все полки. Я собирался переставить этот шкаф, который только загромождал пространство. В минуту меня втолкнули внутрь. В узком шкафу с двойными дверцами я оказался сжатым с двух сторон, лицом направо. Дверцы заперли, стало темно. Ты можешь искупить вину, если поцелуешь Сильвию, а не будешь ее ругать. И помни, хорошо поцелуешь! Мюриэл раскрыла дверцу, заталкивая Сильвию ко мне в шкаф. Потом темнота наступила снова. Ой, папочка, какие они глупые. Хотя, знаешь, я не возражаю, сказала Сильвия, тесно и гибко прижимаясь ко мне. В самом деле, в тесноте она не могла не почувствовать, как мое напирает ей прямо в живот.
Откройте двери! заорал я, поневоле расстраивая Сильвию, которая убедилась в том, что я не хочу ее поцеловать. Нет! Мы ее подпираем, ответила оттуда Джейн, и я действительно ощутил, как они напирают спинами на дверцы, в то время как ноги Сильвии согнулись на моих, а голова упала мне на грудь, словно она обиделась, что я не хочу "слушаться". Ты можешь поцеловать меня, если хочешь, папа, пробормотала она, поднимая лицо; я это почувствовал, потому что рассмотреть ничего не мог. Ее нос прошелся у меня под подбородком. Пчельник дыхания приблизился к моим губам. Хорошенько, Филипп! Не клюй в щечку! послышался голос Мюриэл. Это глупо, но я и правда не против, папа, прошептала Сильвия. Ее животик поневоле прижимался к тому, что находил внизу. В духоте шкафа обе мои руки вспотели, я не знал, куда их деть, да и в любом случае едва мог ими пошевелить. Я наклонил голову. Мы коснулись друг друга носами, лица невольно сошлись так, как не должны бы были. О, ее губы были влажные, слаще меда! Она смело впилась ими в мои. Я задержал дыхание. Они ослабли и соскользнули. Ну, поцеловал он тебя уже? прозвучал голос Джейн. Да, в самом деле, теперь выпусти нас, сказал я, и тут же свет залил нас, а Сильвия упала на руки Мюриэл, явно не зная, остаться ей или убежать.
Она хочет в сад, я подумал, что отпускаю ее на волю. И правда, Сильвия благодарно посмотрела на меня и убежала. Они не задерживали ее, одновременно взглянув вниз на невольную демонстрацию того, что считают мужественностью. Да она тебе прибавила, вызывающе заметила Джейн, и обе, повернувшись, поспешили за Сильвией, крича ей вслед, чтобы подождала. Итак, я измучен, выставлен на посмешище и даже хуже. Примерно через час после смехотворного события, без сомнения, призванного в чем-то меня унизить, я встретил поднимающуюся по лестнице Сильвию. Она раскраснелась и выглядела, как мне подумалось, очень возбужденной. Можешь не целовать меня, папа, если не хочешь, и она побежала к себе в комнату, запирая за собой дверь. Я было хотел сказать, что поцеловал ее, как следует родителю, но понял, что могут услышать Мюриэл или Джейн, которые специально устроили всю эту путаницу. Я попался между дьяволицами и невинностью. Если бы здесь была та, которую я любил! Она бы взялась за это. Нужна другая женщина, чтобы унять эту пару. Уволить Розу я также не могу, потому что не нахожу вразумительного объяснения для Сильвии. Недолго думая, желая как-то возместить возможную обиду, я достал из бумажника десять фунтов одной банкнотой и просунул ее под дверь: Это тебе на платье. После минутного молчания послышался шорох: она ее подняла. Спасибо, папа, отозвалась она из-за дверей; я решил, что тон был прохладным, впрочем, я был на взводе. Не позволю ни Мюриэл, ни Джейн ничего для нее покупать. Хотя бы здесь я могу одержать небольшую победу впрочем, не такую и маленькую, ибо Сильвия будет знать, кто лучше хранит ее.
Глава пятая
ДНЕВНИК ДЕЙДР
Весьма неожиданный вечер в доме Мориса и Эвелин. Хотя я предчувствовала, но никогда точно не знаешь, чего ждешь. Мы провели с Эвелин вместе около часа и обсудили многое и весьма тепло по поводу философии любви. Так, по крайней мере, она это называет; я не могу назвать это иначе, чем удовольствие, хотя временами меня и настигает раскаяние. К нам присоединилась Мод, ее старшая дочь. Ей двадцать лет, и она поразительно похожа на мать. Я ожидала, что с появлением Мод тема разговора изменится: Мод со стороны сама тихая чопорность, и у меня не было никакого желания мучить девушку тем, что, по-моему, ей еще не принадлежит. Когда она вошла, я наугад (и очень нелепо) вставила, как мала ванная комната нашего нового дома. О, ванные они должны быть просторны, заметила Эвелин в свою очередь, обращая к Мод тот выжидательный взгляд, который обычно подает одна актриса другой, если та забывает роль.
