— Как пожелаете, сэр. — холодно и медленно произнесла она.
Подонок сделал еще несколько размашистых ударов, но, видя, что не может выдавить из Госпожи ни звука, остановился. Приложился к бутылке.
— Раздвинь-ка чуть пошире ножки.
Он снова поставил бутылку на спину Госпожи и расправил ремень на всю длину, перехватил ровно посередине и встал полубоком к ее заду, выставив вперед левое плечо. Провел рукой по киске, сжав и потрепав из стороны в сторону половые губы.
— Еще немного поласкаю тебя здесь.
Таня видела, как расширились глаза Госпожи. Впервые за сегодня в них промелькнул настоящий ужас. Подонок несколько раз помахал ремнем, рассчитывая траекторию движения. Потом сделал резкое движение правой рукой — кончик ремня с глухим шлепком, как хлыст, лег ровно на киску Госпожи. За ударом сразу последовал следующий. И потом еще несколько.
Руки Госпожи дрогнули, зрачки закатились вверх, глаза сделались белыми. Изо рта, однако, не вырвалось ни звука.
— Сука, ты должна визжать! — подонок сам не заметил, как перешел на визг.
Он нанес еще несколько ударов по киске, но безрезультатно, лишь на последнем бутылка на спине Госпожи слегка задрожала от неконтролируемых судорог тела. Подонок отбросил ремень и схватил Госпожу сзади, погрузив большой палец в попу, а два средних во влагалище. Сжал и стал с силой раскачивать тело из стороны в сторону. Бутылка закачалась, упала на пол, но не разбилась.
— Я же предупреждал, что не стоит ее ронять. — удовлетворенно ухмыльнулся Григорий. — Теперь сам виновата.
Он поднял бутылку с пола и вытряхнул остатки жидкости. Развел ягодицы, несколько раз харкнул на анус и засунул внутрь три пальца, смачивая отверстие. Потом, схватившись одной рукой за бедро, другой стал запихивать бутылку в задницу Госпожи. Таня в профиль наблюдала, как бутылка погружается в Госпожу сантиметр за сантиметром. Подонок давил и давил. Лицо Госпожи покраснело. В итоге она не сдержалась.
— ...а-аа-аа-А-АА-АААААА! — крик будто постепенно выкручивали на максимум. — АААААА!!!
Руки Госпожи задрожали и бессильно согнулись. Она наклонилась и уперлась лбом в кожу постамента, пытаясь унять крик. Подонок удовлетворенно отошел в сторону, наблюдая, как мышцы сфинктера постепенно выдавливают бутылку наружу.
Госпожа, продолжая держать попу кверху, передней частью тела легла на постамент, обратив лицо прямо к Тане. Она приходила в себя после перенесенной боли. Ее взгляд постепенно обретал осмысленность. В какой-то момент Таня поняла, что Госпожа смотрит прямо на нее, замершую в дверях. От выражения глаз Госпожи Тане сделалось страшно, столько ненависти было в них. Госпожа разлепила искусанные губы и сорванным голосом сказала:
— Шлюха может идти.
Подонок, не поняв смысла фразы, тут же подскочил к ее голове и с силой дернул за волосы, заглядывая в глаза.
— Нет! Шлюха никуда не пойдет! — плюя слюной, выдохнул он ей в лицо, потом проследил, куда она смотрит, увидел приоткрытую дверь и, прыгнув через половину комнаты, захлопнул ее, не обратив внимания на Таню.
Таня в ужасе закрыла глаза, оставшись в одиночестве.
* * *
Когда Госпожа вернулась в кабинку, нетронутая еда уже давно успела остыть. Большая часть пуговиц на ее платье отсутствовала, грудь почти вываливалась наружу, нижняя часть, несмотря на неуверенный короткий шаг, распахивалась почти до лобка.
Госпожа села напротив, выплюнула изо рта собственные трусики и закрыла лицо руками. Молчание продолжалось несколько минут. Госпожа сидела неподвижно. Таня не знала, как ей быть.
— Госпожа…
— Помолчи.
— Он еще придет? — Все равно выдавила из себя Таня.
Госпожа, не отнимая рук от лица, сквозь сомкнутые ладони сказала:
— Он, наконец, уснул. — Голос был спокойным, слишком спокойным. — Наверно, тоже принял что-нибудь, чтобы ебаться как кролик. Не успокоился, пока не кончил во все мои отверстия.
Таня почувствовала неловкость от откровенности Госпожи.
— Вы можете избить меня также, если вам от этого станет легче.
Госпожа отняла руки от лица и посмотрела на Таню. В ее глазах не было ничего, кроме смертельной усталости.
— Ты совсем идиот? Поехали. Я хочу домой.
И она засунула свои порванные трусики в бокал лагера, окончательно утопив разбухшие купюры, оставленные подонком.
* * *
Когда они въехали на подземную парковку дома, Таня вздохнула с облегчением. Всю дорогу Госпожа ехала молча, вцепившись обеими руками в руль. Машина виляла на дороге — сказывались усталость и алкоголь. Еще Таня боялась, что Госпожа высадит ее где-нибудь по пути в отместку за то, что она стала свидетелем ее унижений. Но все обошлось и они добрались до дома без приключений.
Машина стояла без движения уже несколько минут. Госпожа сидела замерев, положив руки на руль и невидящим взглядом смотря сквозь лобовое стекло в бетонную стену.
— Он никогда не отстанет от меня, — тихо сказала она. — Никогда.
— Госпожа… — начала было Таня.
— Молчи, идиот!
Таня терпеливо ждала, когда Госпожа придет в себя. Ожидание было долгим и мучительным. Наконец, Госпожа тряхнула головой и дернула с шеи, чудом не порванную цепочку с ключом от таниного пояса верности.
— Задери юбку. Я освобожу тебя. Пора заканчивать этот цирк.
Не дожидаясь Таню, она сама резко дернула юбку вверх и одним движением разомкнула механизм пояса. Разомкнула и замерла, уставившись на танины бедра.
— Что это? — наконец, сказала она, стягивая чулки Тани до коленей.
Все бедра Тани от коленей до лобка были исписаны тем самым черным маркером, который по ошибке оказался в ее клатче. 24 слова мелкими буквами, по 12 слов на каждом бедре.
— Что это? — снова прошептала Госпожа.
— Это было написано на бумажке, которая была в кошельке… Григория. — Сказала Таня. — Там были деньги, несколько банковских карт и эта бумажка. Я подумала, что она важна для него. Я пыталась вам сказать… честно.
Госпожа, не отрывая взгляда от таниных бедер, вытащила из сумочки смартфон и несколько раз сфотографировала надпись. Проверила, насколько четкими получились снимки, бессильно опустила руки и откинулась на спинку сидения, запрокинув голову.
Тут ее словно прорвало. Она затряслась. Изо рта вырвался нечленораздельный крик. Госпожа замотала головой из стороны в сторону, смеясь и рыдая одновременно. Истерика продолжалась несколько минут. Лицо Госпожи покрылось пятнами, она беспорядочно махала руками, то запуская их в растрепанные волосы, то молотя по сиденью рядом с собой. Таня в ужасе смотрела на Госпожу, искренне опасаясь, что она сошла с ума.
Когда рыдания и смех начали стихать, Таня осмелилась спросить:
— Что значат эти слова? Почему они так важны?
Госпожа, все еще вздрагивая от неконтролируемых всхлипов, сказала:
— Я почти уверена, что это мнемоника от его кошелька.
— Я не понимаю…
— Слова открывают доступ к его криптокошельку. Мудак очень трясется над этим листком и всегда носит при себе. То, что он забыл его — это просто фантастическая удача.
— Наверное, надо поскорее воспользоваться ими. — Таня все равно толком не поняла, что это.
— Я успею. Он сейчас пьян и опустошен. Я знаю, сколько он проспит. У меня было множество возможностей это проверить. Однажды он уснул, оставив меня… — Госпожа осеклась. — Неважно. Слова, которые ты записала, могут изменить все.
Госпожа посмотрела на Таню странным новым взглядом. Таня не знала, как его описать. Наверное, впервые за все знакомство, она смотрела на нее как на человека, а не как на игрушку для секса. Таня так и сидела с задранной юбкой. Накаченный афродизиаком возбужденный клитор упрямо топорщился вверх.
— Бедный. — С неожиданной нежностью сказала Госпожа, касаясь кончиками пальцев напряженной головки. — Так ни разу и не кончил за вечер.
— Госпожа, это не страшно.
Госпожа провела указательным пальцем по стволу от яиц до уздечки. Потом, нажав на какую-то кнопку, опустила оба передних кресла в положение «лежа». Откинулась назад и расстегнула оставшиеся пуговицы на своем платье.
— Ты можешь разрядиться в меня, Миша, — сказала она, закрывая глаза. — Одной палкой больше, одной меньше. Это неважно. Уже не важно.
Госпожа лежала перед Таней открытая, расставив ноги, насколько позволял салон внедорожника. Таня смотрела на тело Госпожи. На тонкую шею, на среднего размера подтянутую грудь с небольшими ореолами и крупными сосками, на ее мягкий чуть выпирающий живот, на ее киску без единого волоса с пухлыми наружными половыми губами, надежно прятавшими клитор. Повсюду на теле она видела следы, оставленные подонком. На шее чернело три засоса. Грудь также была покрыта синяками от слишком агрессивных ласк. Киска была красная после ударов ремня, а на бедре виднелись темные кровоподтеки от частых и беспорядочных ударов, сливающиеся в одну неровную линию.
Госпожа поднесла руку ко рту, смочила пальцы и увлажнила свою киску, раздвигая в стороны половые губы.
— Давай. Ты заслужил, — прошептала она.
Таня смотрела на истерзанное тело Госпожи и чувствовала сильнейшую жалость. Сколько боли пережила эта женщина за последние часы. Таня осторожно положила ладонь на киску, ощущая ее тепло. Стараясь не делать резких движений, она нащупала клитор и медленно помассировала его. Госпожа, не раскрывая глаз, чуть слышно выдохнула. Таня выскользнула из своей юбки, поправила чулки, перебралась на сиденье к Госпоже и села сверху, прислонив свой напряженный клитор к ее теплому животу. Госпожа чуть наклонила голову вперед и раскрыла рот, неверно трактуя действия Тани. Таня легонько коснулась щеки Госпожи, побуждая опустить голову назад. Затем она взяла и раскрыла клатч, достала оттуда смазку, согрела ее в руках и, изогнувшись, несколькими движениями увлажнила киску Госпожи. Выдавила еще и смазала свою попку. Таня достала двусторонний страпон и медленно вставила его вагинальную пробку в Госпожу.
