- Но, Идочка, я так волнуюсь! - Марк Самуилович стал порывисто целовать руки супруги. Теперь понятно, кто ее приучил к этому - Я так переживаю. Я так волнуюсь за тебя. Наверное, я просто обязан переговорить с Вадимом, чтобы он знал, как правильно с тобой обращаться.
- Я не х'устальная ваза и не 'азобьюсь, - решительно произнесла Ида Соломоновна. - И мы с тобой 'асстаемся только на одну ночь, а не на год или более. Ничего со мной не случится. Завт'а ты в этом сам убедишься.
- Ты уверена, Идочка, что мне..., гм-гм, не следует провести для Вадика, так сказать, краткий инструктаж? - продолжал слабо настаивать Марк Самуилович.
- Ты хочешь 'асказать ему, как он должен ... меня, в каких именно позах? - Ида Соломоновна, не стесняясь, употребляла самые сильные слова и выражения. - Ты объяснишь ему, что я люблю, когда меня ... довольно жестко, чтобы я едва могла те'петь эту сладкую боль? Не волнуйся, мой до'огой! Я сама в силах все 'асказать и объяснить молодому человеку, чего я жду от сегодняшней ночи.
- Я надеюсь, что не очень вас шоки'овала, Вадим?! - женщина мне очаровательно улыбнулась. - П'осто Ма'к своей заботой и нежностью иногда выводит меня из себя.
- Все в порядке, Ида Соломоновна, - поспешил уверить в этом женщину. - Просто первый раз сталкиваюсь с тем, когда возражают против проявлений любви и нежности.
Марк Самуилович благодарно посмотрел на меня.
- Я не воз'ажаю п'отив п'оявлений, а имею в виду ИЗЛИШНИЕ п'оявления. И хватит гово'ить об этом.
- Ма'к! - она обратилась к мужу. - Надеюсь, что ты сыт. Уже почти половина девятого. Возьми свою зубную щетку, полотенце и ступай к Катюше. Уве'ена, что она тебя уже ожидает в постельке, как всегда. И пе'едай ей, чтобы она неп'еменно зак'ыла на ночь фор'точку иначе к ут'у у тебя опять заболит го'ло.
Марк Самуилович засуетился, собираясь к Кате.
- Да, вот еще что! - вспомнила Ида Соломоновна. - Захвати тоже свои туфли и б'итву. Я не хочу, чтобы ты в'ывался к нам с Вадимом в самые интимные моменты ут'ом под п'едлогом, что тебе надо поб'иться или почистить туфли.
Еще через пять минут Марк Самуилович был полностью экипирован и стоял у двери. Ида Соломоновна подошла к нему и поцеловала в щеку.
- Иди уже, - она слегка подтолкнула мужа. - Не кувы'кайтесь с Катюшей долго. Дай девочке выспаться. Ут'ом позавт'акай у нее и жди, когда я к вам зайду после того, как только Вадим пойдет к себе.
Дверь за Марком закрылась. У меня создалось впечатление, что он одновременно хочет уйти к Кате, но также ему хочется остаться с Идой. Особо раздумывать мне не дала хозяйка.
- Вадим, дайте мне несколько минут, чтобы немного навести здесь по'ядок, посуду я помою ут'ом. А вы...
- Ида Соломоновна, - перебил я. - Вы пока уберите все, что надо, в холодильник и буфет, а я мигом помою посуду на кухне. Идет?
- Ну, я п'аво не знаю, - задумалась женщина. - Но пусть будет по-вашему.
Все было сделано через несколько минут. Опять наступил немного неловкий момент. Видимо, Ида тоже чувствовала себя немного не в своей тарелке, что было видно по тому, как она нервно теребила край скатерти.
- Ида Соломоновна, вы сегодня особенно красивы в этом платье.
Правдивая лесть никогда не помешает в таких случаях, не так ли?
- Спасибо, Вадим. Но, во-пе'вых, хватит меня звать так официально. Зовите меня Идой, а еще лучше Идочкой. И давай пе'ейдем на ты в конце-то концов. А во-вто'ых, я оделась сегодня так к'асиво специально для тебя. И я надеюсь, что не покажусь тебе излишне вульга'ной, если поп'ошу к'асиво меня 'аздеть? И ты не будешь п'отив, если я оставлю то'ше' включенным?
- -----------------------------
Все-таки Идочка удивительная женщина. Именно про таких женщин писал Бальзак - главный певец красоты женщин свыше тридцатипятилетнего возраста. Если Люда и Катя были прелестны своей молодостью и свежестью, то Ида очаровывала медовой красотой зрелой женщины.
Она была очень нежна и чутка со мной. Но если с Людой или с Катей я чувствовал себя на равных, то к Иде ощущал какое-то непонятное почтение и не менее непонятное желание ею обладать, как женщиной. Ведь они с моей матерью были практически одинакового возраста. И у меня внутри было тревожное ощущение, что я совокупляюсь с собственной родительницей. Но одновременно я страстно желал этого.
Ида отдавалась мне так, что на этот раз не я себя чувствовал музыкантом, играющим музыку любви в дуэте вместе с молоденькими девушками, а скорее я был инструментом в руках виртуоза, которым моя чудесная еврейка, несомненно, была.
Она действительно была сладкой женщиной, в чем я убедился, целуя ее шелковистую, чуть смугловатую кожу и вишенки сосков, украшавших чуть тяжеловатые груди прекрасных форм. На губах у меня оставалась едва уловимая сладость.
Ида немного удивила меня количеством волос у себя между ножками. Нет, в целом в то время девушки и женщины не сбривали волосы на своем теле. Мода на полностью бритые лобки и подмышки, когда женщины стали напоминать маленьких девочек, пришла значительно позже. Но и Люда, и Катя все же оставляли между ножек шерстку приблизительно от сантиметра до полутора высотой и выбривали подмышечные впадины.
Но спешу вас заверить, что волосы на лобке и между ног Иды не смотрелись ужасающими зарослями, а выглядели очень гармонично и, как это ни странно, повышали желание обладать женщиной.
Но более всего Ида меня удивила, когда, немного стесняясь, попросила меня быть с ней пожестче. Она даже показала на мне, что она имеет в виду, шлепками и щипками моей задницы. От неожиданности я даже вскрикнул, заставив Иду поцелуями извиняться перед моей пострадавшей пятой точкой. Кроме этого она просила, чтобы при ласках ее тайной пещерки я пользовался не одним и даже не двумя пальцами, а большим количеством.
- Если мне будет очень больно, то я дам тебе знать, - шепнула она мне на ушко. - А пока, пожалуйста, п'ичиняй мне сладкую боль, кото'ую я очень люблю и жажду.
И я постепенно стал ласкать Идочку, причиняя ей боль по мере моего разумения. Ее это дико возбуждало и вскоре она превратилась в стонущую от наслаждения и дикого желания самочку, а я в самца, яростно с ней совокупляющегося.
По-моему мы с ней и заснули во время очередного совокупления. По крайней мере я проснулся, лежа на Иде. Вряд ли ей было удобно держать тяжесть моего тела на себе, но она тем не менее спала, чуть приоткрыв свой ротик.
Я осторожно слез с женщины, стараясь ее не разбудить, и лег рядом. Она немедленно повернулась ко мне, обвила меня руками и прижалась всем телом. При этом она по-моему даже не проснулась, а продолжила сонно сопеть мне в шею.
"Господи! Это уже третья женщина, в которую я влюблен всего за несколько дней моего пребывания в "Веселухе"", - подумал я. - "Такого везения на сплошных красавиц и ангелов просто не может быть в природе. Но ведь они все существуют".
Вскоре мои размышления плавно перешли в крепкий сон. Я так и проснулся в объятиях Идочки. Взглянув на настенные часы, убедился, что имею время отблагодарить женщину за все отменным утренним кунилингусом.
Я осторожно освободился от объятий, уложил Идочку на спину и забрался ей между ног. Руками осторожно разобрался с ее интимной прической и стал лизать чарующую щелочку. Тайное местечко моей новой любовницы издавало волшебный аромат смеси нашей ночной любви. Этот афродизиак немедленно привел в боевую готовность мой член.
- Ма'ик! Ты 'ешил меня всегда будить по ут'ам вместо будильника? - сонно-недовольным голосом пробормотала Ида Соломоновна. Но тем не менее она раздвинула ножки пошире, чтобы я имел больший доступ к ее прелестям.
- Ой, это ты, Вадик! - интенсивный кунилингус окончательно разбудил Иду и заставил ее обнаружить между собственными ножками меня, старательно ласкающего ее очаровательные тайны. - А я со сна подумала, что это Ма'ик меня будит в своем стиле. Хочешь меня выебать сейчас? У нас есть еще пятнадцать минут.
- Нет, - я отрицательно мотнул головой. - Эти пятнадцать минут я буду лизать тебя между ножками.
- Хо'ошо, - улыбнулась Ида. - Но у меня есть идея получше.
И она познакомила меня с позицией 69, которая, увы, доселе мне была неведома.
Это было волшебное утро нового волшебного дня.
Глава 7
- Ну, как тебе понравилась Идочка Соломоночка? - мне показалось, что Люда чуть ревниво задала этот вопрос.
- Превосходная женщина! - честно ответил я. За что сразу же получил чувствительные тычки от обеих девушек одновременно. - А что вы сразу деретесь? Сами спросили, а я только честно ответил. Неужели было лучше соврать?!
- Если бы попытался соврать, то получил бы еще больнее, - предупредила Катя. - А деремся потому, что мы с Людой тебя ревнуем к другим женщинам, с которыми ты проводишь ночь.
- Выходит, мне всегда будет доставаться от вас в таких случаях, - догадался я. - Любопытно только, будет ли мне доставаться только от вас или от всех моих ночных подружек. Ведь, судя по всему, в мой список может записаться любая.
- Кто из них будет тебя ревновать, та и бить будет, - улыбнулась Людмила, но ее глаза при этом оставались вполне серьезными. - Но тебя гарантированно никто не убьет и даже не покалечит.
- Пока ты будешь сохранять верность "Веселухе" и ее обитателям, - подхватила Катюша.
- Скорее обитательницам. Марк Самуилович вряд ли будет меня бить, - заметил я.
- Отнюдь, - Катя отрицательно покачала головой. - Марк Самуилович порвет тебя на фашистский крест, если Ида Соломоновна пожалуется ему на тебя.
- За что ей на меня жаловаться-то?
- Мало ли за что, - туманно ответили мне мои девицы. - Плохо пальчики на ножках целовал, например.
Я только тяжело вздохнул. И решил, что сегодня все делал правильно. Ведь Идочка велела мне еще поваляться в постели и вручила мне целый стакан сметаны, чайную ложку и велела все это съесть перед завтраком. У сметаны был какой-то странный вкус о чем я не преминул сообщить хозяйке.
- Это ко'ень имби'я, - сообщила мне Ида. - Очень полезная вещь в целом. А сметана тебе нужна, чтобы побыст'ее восстановить то количество спе'мы, кото'ую ты излил в меня ночью. Думаю, что она п'игодится тебе уже сегодня. С кем ты будешь спать следующей ночью?
